Логика же не входит в эту классификацию, ибо она есть пропедевтика ко всем наукам, их методология. Таким образом, за аристотелевским делением наук стоит социальное деление общества: искусства – это дело ремесленников, наука – дело мудрецов, практика – дело политиков. Поэтому практические и творческие «науки» ниже теоретических («умозрительные (теоретические дисциплины) выше созидающих»). Занятие умозрительными науками – форма интеллектуального времяпрепровождения господ. Для сравнения приведем платоновскую классификацию наук, которая была субъективной, то есть исходила из представлений о частях души (см. далее)..

Непоследовательность аристотелевской классификации наук выражается, прежде всего, в чрезмерном противопоставлении «первой философии» как науки о сущности всем остальным наукам, изучающим бытие, в отделении «первой философии» от других наук. Кроме того, отдельные науки не рассматриваются
Аристотелем как находящиеся в глубокой необходимой связи друг с другом; связь эта у Аристотеля часто получает субъективное обоснование путем введения критерия «ценности» объекта познания.

Несмотря на непоследовательность классификации наук, данной
Аристотелем, синтез знания, осуществленный им, поистине грандиозен. В греческой науке впервые встречается столь всеобъемлющая и плодотворная попытка создать единую систему наук.

Детализируя понятие природы, Аристотель указывал, что она включает в себя:

«возникновение рождающихся вещей»;

«то основное в составе рождающейся вещи, из чего эта вещь рождается»;

«это – источник, откуда получается первое движение в каждой из природных вещей – в ней самой, как таковой»;

«природою называется тот основной материал, из которого или состоит или возникает какая-либо из вещей»;

«далее, в другом смысле, природою называется сущность существующих от природы вещей»;

«природа, это – форма и сущность».

Первая философия или метафизика

Основной вопрос философии для Аристотеля – это вопрос о том, существует ли помимо материи и чувственных сущностей еще какая-либо самостоятельная причина; как замечает философ в «Метафизике», «главным образом нужно исследовать и разработать вопрос: является ли что-либо кроме материи, самостоятельной причиной или нет». Еще более характерна другая формулировка: «Вопрос идет о том, существует ли помимо чувственных сущностей еще какая-нибудь – неподвижная и вечная или же нет, и если существует, то в чем она». Как видим, эта причина должна быть, говоря современным языком, сверхчувственной, а также нематериальной и сверхприродной.

ПРЕДМЕТ «ПЕРВОЙ ФИЛОСОФИИ»

Согласно Аристотелю, философия изучает не природу – «природа есть только отдельный род существующего», - а эту самостоятельную причину, сверхъестественную сущность. Вся метафизика Аристотеля – это попытка разобраться в сущем, уточнить его понятие. «Первая философия» по
Аристотелю, изучает «начала и причины всего сущего… поскольку оно берется как сущее». Аристотель называет эти причины «высшими», а начала –
«первыми». Такое понимание предмета философии шире, чем «метафизическое», ибо в самой постановке вопроса предполагается, что в качестве таковых начал должны оказаться не только сверхчувственные, неподвижные, вечные сущности, но и материя, ведь бБог лишь «одно из начал». Для того чтобы определить начала, установить их число и их взаимоотношения, необходимо осознать то, что Аристотель называет аксиомами, и, прежде всего, ту из них, в которой он видит «начало для всех других аксиом». Назовем ее «первоаксиомой».

ПЕРВОАКСИОМА

Первоаксиома кратко формулируется следующим образом: «Вместе существовать и не существовать нельзя», а полно: «Невозможно, чтобы одно и то же вместе было и не было присуще одному и тому же и в одном и том же смысле». Аристотель называет эту аксиому «самым достоверным из всех начал», входящим (поскольку она и вытекающие из нее аксиомы «имеют силу для всего существующего») в предмет первой философии наряду с другими началами сущего как сущего. Первоаксиома самоочевидна. Всякое доказательство покоится на ней и предполагает ее. Она закон бытия и мышления.

БЫТИЕ И МЫШЛЕНИЕ

Аристотель – панлогист. Он, как и Парменид, сторонник тождества бытия и мышления. Поэтому невозможно говорить об аристотелевском бытии, не затрагивая вопроса о мышлении. Аристотель то идет от мышления к бытию, то от бытия к мышлению. Законы мышления для Аристотеля – законы бытия, и наоборот. Поэтому то, что мы назвали первоаксиомой, является, по
Аристотелю, основным законом как бытия, так и мышления. Философ доказывает свою первоаксиому от противного: всякий человек ее опровергающий, приходит в противоречие с самим собой. В этой связи Аристотель критикует Гераклита, который утверждал, что одно и то же существует и не существует, ибо, по
Аристотелю, «невозможно, чтобы противоположные вещи находились в одном и том же». Но здесь нужно выяснить, что же Аристотель понимает под противоположными вещами.

ПРОТИВОПОЛОЖНОЕ

Аристотель различает «противолежащее», «противоположное» и
«противоречащее». Противоречащее противолежащее отличается от противоположного: между двумя противоречащими друг другу сторонами не может быть ничего среднего, а между противоположными может. В возникновении и уничтожении нет среднего, и потому они относятся к противоречию.
Применительно к проблеме бытия первоаксиома означает, что существует или бытие, или небытие.

БЫТИЕ И НЕБЫТИЕ

Но сказать, что небытие существует, нельзя. Это значит приписать не- сущему существование. Согласно же аксиоме, вместе существовать и не существовать нельзя. Поэтому правда в том, что сущее существует, а не-сущее не существует. Сказать, что «не-сущее существует», - значит сказать, что несуществующее есть существующее, то есть то, что одно и то же не существует и существует, а это противоречит аксиоме бытия и мышления. Таким образом, у Аристотеля все, что есть – сущее. Он сочувственно цитирует слова
Парменида: «Ведь никогда не докажут, что то, чего нет, существует».
Парменид, как известно, полагал, что небытие не существует потому, что оно немыслимо и несказанно, а коль скоро мы его мыслим и о нем говорим, то оно становится бытием. Аристотель же полагает, что небытие можно мыслить и о нем можно говорить, не превращая его тем самым в бытие. Так что можно сказать, что предметом «первой философии»» является у Аристотеля не только сущее, но и не-сущее (первое абсолютно, второе же относительно).

УРОВНИ БЫТИЯ

Аристотель говорит о том, что сущее есть совокупность «единичных предметов», «этих вот вещей», «отдельных вещей», «сущностей, воспринимаемых чувствами», «чувственных сущностей». Это то, что можно видеть, слышать, осязать, обонять, и вкушать. Чувственный мир для Аристотеля реален. Однако он не согласен с теми, кто думает, что сущим является лишь то, что воспринимается чувствами.

СУЩНОСТЬ

Представление Аристотеля о сущности – наиболее трудная для понимания проблема его метафизики. На познание сущности, а не чувственного мира направлено все внимание Стагирита, у которого «вопрос о том, что такое сущее, сводится к вопросу, что представляет собой сущность». Проблеме сущности посвящены VII и частично VIII книги «Метафизики». Аристотель далек от древних физиков, сводивших сущность к той или иной форме существования вещества; сущности также не идеи и не числа. Философ не согласен с теми, кто «сущностью признают субстрат, суть бытия и то, что из них состоит, а также всеобщее». Вообще же о сущности говорится если не в большем числе значений, то в четырех основных, во всяком случае: и суть бытия и общее, и род принимают за сущность всякой вещи, и рядом с ними, в-четвертых, лежащий в основе субстрат». Из этих двух отрывков можно извлечь, по крайней мере, шесть возможных определений сущности:

1) субстрат;

2) суть бытия;

3) то, что состоит из бытия и субстрата;

4) всеобщее;

5) общее;

6) род.

ДВА КРИТЕРИЯ СУЩНОСТИ

Критериями сущности, по мнению философа, являются:

1. познаваемое в понятии;

2. «способность к отдельному существованию».

Парадокс в том, что эти два критерия противоречат друг другу. Ведь
Аристотель признает, что лишь единичное «обладает самостоятельным существованием безоговорочно». Но единичные вещи не постигаются умом, они – до понятия, им нельзя дать определения. Аристотель ищет золотую середину.
Рассмотрим вышеперечисленные определения сущности.

СУБСТРАТ И МАТЕРИЯ

Субстрат («подлежащее») определяется Аристотелем как «то, о чем сказывается все остальное, тогда как сам он уже не сказывается о другом».
Субстрат «лежит в основе двояким образом, или как эта вот отдельная вещь… или как материя для осуществленности».

МАТЕРИЯ

Материя Аристотелем понимается двояко. Во-первых, это бесформенное вещество: «То, что само по себе не обозначается ни как определенное по количеству, ни как обладающее каким-либо из других свойств, которыми бывает определено сущее». Такова первая материя. Во-вторых, в более широком смысле слова, материя – это «то, из чего вещь состоит» и «из чего вещь возникает».
Такое понимание включает в себя и первый смысл, ведь, в конечном счете, все возникает и все состоит из первой материи. Отдельные же вещи (исключая четыре стихии) возникают и состоят из уже предварительно оформленной
«своей», «специальной», или «последней» материи.

ОБЩЕЕ, ВСЕОБЩЕЕ, И РОД И КАТЕГОРИИ

Что касается рода в качестве сущности, то Аристотель пишет: «Если взять философов современных, они скорее признают сущностями общие моменты в вещах (роды – это общие моменты), а как раз родам, по их словам, присущ характер начал и сущностей в большей мере, ибо они разбирают вопрос под углом понятия». Аристотель не согласен с «современными философами». Он утверждает, что «роды не существуют помимо видов». Не является сущностью и всеобщее: ведь оно «по своей природе присуще многому». Но в таком случае оно будет сущностью или у всех вещей, которые тем или иным всеобщим объемлются, или не будет ни у одной. Но у всех всеобщее сущностью быть не может. А если всеобщее будет сущностью у одной вещи, тогда и все остальные, к чему относится это вообще, будет этой же вещью. Итак, делает вывод
Аристотель, «ни всеобщее, ни род не есть сущность».

КАТЕГОРИИ

Под всеобщим Аристотель понимает также и категории – наиболее общие и соответствующие структуре сущего роды высказывания о вещах. В «Метафизике» категории упоминаются нередко, но не в полном объеме и в разном составе.
Аристотель всюду подчеркивает, что только сущность существует сама по себе, что же до других категорий, то «ни одно из свойств не существует от природы само по себе и не способно отделяться от сущности»; «все другие определения сказываются о сущности»; кроме сущности, ни что не может существовать отдельно, так что «эти дальнейшие определения нельзя даже, пожалуй, без оговорок считать реальностями». Сущности существуют безоговорочно, все остальное существует через них и благодаря им как качества, количества, отношения сущностей. Эта мысль проходит через все труды Аристотеля.

По мнению Аристотеля, и о не-бытии можно говорить в различных смыслах, как это имеет место по отношению к бытию. Ведь и «не быть человеком – это значит не быть этой вот вещью, не быть прямым – не быть этой вот вещью, не быть прямым – не быть вот таким-то по качеству, не быть трехметровым – не быть вот таким-то по длине (по количеству)». Таким образом, и не-бытие существует категориально. Таков первый смысл допущения Аристотелем существования относительного не-бытия.

ЕДИНИЧНОЕ

Аристотель подчеркивает, что главными отличительными чертами сущности является способность к отдельному существованию и данность в качестве вот этого определенного предмета. Говоря о субстрате, Аристотель допускает, что им может быть наряду с материей вот эта вот отдельная вещь. Но эту вот отдельную вещь Аристотель называет «чувственной сущностью», а также
«составной сущностью» или «составным целым», и состоит она, по его мнению, из двух начал: «сути бытия (формы) и субстрата (материи)», а то, что состоит из начал, позднее самих начал, а, следовательно, вторично. Но самое главное, чувственная составная сущность не соответствует второму критерию сущности – постижимости умом и определенности. Итак, сущность – не субстрат, не всеобщее, не род и, наконец, не то, что состоит из сути бытия и субстрата.

СУТЬ БЫТИЯ И ФОРМА КАК СУЩНОСТЬ

Аристотель склоняется к тому, чтобы принять за сущность вид. Он говорит, что «последнее видовое отличие – это будет сущность вещи и ее определение», а «определение вещи – это формулировка, состоящая из видовых отличий и притом – из последнего из них». Это определение и выражает сущность, или суть бытия вещи, или, что то же самое, форму, или первую сущность. «Формою я называю, - пишет философ, - суть бытия каждой вещи и первую сущность». Кроме того, Аристотель подчеркивает, что «для чувственно воспринимаемых единичных сущностей… нет ни определения, ни доказательства», ибо они «наделены материей, природа которой такова, что она может быть и нет: вследствие чего они подвержены уничтожению все остальные вещи, принадлежащие сюда». Поэтому «суть бытия не будет находится ни в чем, что не есть вид рода».

МАТЕРИЯ И ФОРМА

Итак, каждая чувственно воспринимаемая сущность есть нечто составное: она слагается из материи и формы (сути бытия, сущности, первой сущности).
«Индивидуальная», или «составная» сущность вторична, материя и форма первичны. Вещь преходяща, тогда как материя и форма вечны. При этом материя как первоматерия едина, форм же много: их столько, сколько низших, ближайших к вещам видов, то есть таких видов, которые уже далее на виды не распадаются. Необходимо подчеркнуть, что форма – это не качество, не количество, не отношение, а то, что несет в себе суть вещи. Форма вечна и неизменна; «никто не создает и не производит, но вносит ее в определенный материал, и в результате получается вещь, состоящая из формы и материи».

ВОЗМОЖНОСТЬ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Отношение между формой и материей углубляется и конкретизируется
Аристотелем при помощи таких введенных им в философию понятий, как возможность и действительность. Эти понятия позволяют представить отношение материи и формы динамически, в движении. Оформляясь, материя переходит из состояния возможности в состояние действительности. Понятие возможности открывает перед Аристотелем большие перспективы. Оно, во-первых, диалектично. Так, первоаксиома, основной закон бытия и мышления, который запрещает противоречие на уровне действительности, на уровне возможности не действует: «В возможности одно и то же может быть вместе противоположными вещами, но в реальном осуществлении нет». Поэтому Гераклит был бы прав, если бы все что он говорит о единстве противоположного, он говорил как о существующем в возможности. Во-вторых, возможность – это второй смысл, в котором Аристотель допускает существование небытия. Материя может обладать формой, но может быть и лишена ее. В то же время, обладая той или иной формой, материя лишена всех остальных. Лишенность – это и есть небытие.
Таким небытием и оказывается первая материя. В-третьих, диалектика возможности и действительности позволяет Аристотелю определить в самом общем виде движение, как изменение вообще: «Движением надо считать осуществление в действительности возможного, поскольку это – возможное».

ЭНТЕЛЕХИЯ,. ТЕЛЕОЛОГИЯ.

«Осуществление» выражается у Аристотеля древнегреческим словом
«энтелехейа» (или «энтелехия»). Аристотелевское мировоззрение телеологично.
В его мировоздании все процессы обладают внутренней целенаправленностью и потенциальной завершенностью. «Обусловленность через цель» существует, подчеркивает Аристотель, не только «среди поступков, определяемых мыслью», но и «среди вещей, возникающих естественным путем». При этом форму никто не создает, она вечна и вносится в соответствующую материю, которую форма определяет, выступая, таким образом, как цель, внутренне заданная той или иной последней материи, как программа ее дальнейшей структурализации. Цель
– это также и благо: каждая стремящаяся реализоваться потенция стремится тем самым к своему благу. В понятии цели – «того, ради чего» – Аристотель находит третью, после материи и формы, причину всего сущего.

Страницы: 1, 2, 3, 4