Б.Кастильоне и его трактат "О придворном"
BALDASSAR CASTIGLIONE – БАЛЬДАССАР КАСТИЛЬОНЕ (1478 -
1529)
и его трактат «О ПРИДВОРНОМ»
Граф
Бальдассаре ди Кастильоне, живший при дворе герцога Гвидобальдо де Монтефельтро
в Урбино, был представителем аристократической ветви гуманизма. К сожалению,
литературы по данной теме, особенно по творчеству Кастильоне, мне удалось найти
на удивление мало. Здесь следует отметить книгу Л. М. Баткина «Итальянские
гуманисты: стиль жизни и стиль мышления» и его же работу «Итальянское
Возрождение в поисках индивидуальности», а также книгу М. П. Алексеева, В. М.
Жирмунского, С. С. Мокульского и А. А. Смирнова «История западноевропейской
литературы. Средние века и Возрождение».
Чтобы лучше
понять главное произведение Кастильоне «О придворном», необходимо остановиться
на основных моментах жизненного пути автора.
Итальянский
дипломат, деятель культуры, писатель. Родился 6 декабря 1478 г. в Казатико, в
окрестностях Мантуи, в знатной семье. Его мать, Луиджа-Алоизия (так он сам
будет называть ее в письмах), была родственницей семейства Гонзага, синьоров
Мантуи. Начальное гуманистическое образование Кастильоне получил в Милане, где
учился рыцарскому искусству при дворе Лудовико Моро. В 1499 г. смерть отца
вынуждает его вернуться в Мантую, где он начал участвовать в придворной жизни,
- позднее она сыграет определяющую роль в его литературном творчестве. Он
поступает на службу к герцогу Франческо Гонзага, по приказу которого будет
выполнять различные дипломатические, политические и военные поручения. В 1504
г., по неизвестным причинам, он уезжает из Мантуи, и герцог на многие годы
запретит ему возвращаться в город.
Кастильоне
уезжает ко двору в Урбино, одному из самых центров культуры того времени, и
проведет там девять лет, вначале на службе герцога Гвидубальдо да Монтефельтро,
а затем у сменившего его Франческо Мариа делла Ровере, также выполняя разного
рода военные и дипломатические миссии. В 1511 г. он участвует в осаде городка
Мирандола, а годом позже – в завоевании Болоньи. В те же годы Кастильоне
занимается литературным творчеством: пишет стихотворения на различную тематику,
эклогу «Тирси» («Tirsi»), эпистолу «О жизни и деяниях Гвидубальдо герцога
Урбинского» («De vita et gestis Guidubaldi Urbini ducis»). В 1513 г. он
занимается постановкой при Урбинском дворе комедии «Каландрия», написанной его
другом Бернардо Довици да Биббиена, и начинает работу над своим главным литературным
трудом – «Книгой о придворном» («Il libro del Cortegiano»), которая будет
завершена только в 1527 г. В том же году герцог, чтобы отметить его заслуги при
дворе, жалует ему титул графа Новеллары, небольшого городка вблизи Пезаро, и
посылает постоянным послом к папскому двору в Рим.
В Риме
Кастильоне бывает у самых знаменитых литераторов и художников своего времени, в
числе которых Пьетро Бембо, уже упоминавшийся Бернардо Довици да Биббиена,
Рафаэль, который становится близким другом писателя и запечатлевает его на
одном из своих самых известных портретов.
В 1516 г.
Кастильоне возвращается в Мантую, где герцог Гонзага снова берет его на службу.
Женится на Ипполите Торелли, от которой у него будет трое детей, а в 1521 г.,
после смерти жены, принимает духовный сан, - возможно, из соображений карьеры,
блестящие возможности которой ему предоставляла церковная среда.
Тем не менее,
он остается на службе у Гонзага до 1524 г., когда папа Климент VII посылает его
в качестве апостольского нунция ко двору императора Карла V в Мадрид. Это очень
тонкий ход со стороны папского двора, поскольку отношения с императором очень
натянуты, и от него папа ожидает положительных результатов. Однако
дипломатической миссии оказывается недостаточно, чтобы избежать осады Рима
(знаменитого «римского мешка») в 1527 г., после чего Кастильоне вместе с
другими дипломатами, среди которых его соотечественник Франческо Гвиччардини,
обвиняется в том, что содействовал поражению папских войск. Ему удается снять с
себя все обвинения, но восстановить доверие папы уже невозможно. В Испании
Кастильоне остается до своей внезапной смерти в Толедо 2 февраля 1529 г.
Малые
произведения Кастильоне состоят из небольшого числа стихотворений на латыни и
на вольгаре, написанных еще в молодости, эклоги «Тирси», хвалебного текста,
написанного для рода Монтефельтро. Она может рассматриваться как один из первых
образцов пасторальной драмы – именно того литературного жанра, который получит
очень широкое распространение во второй половине 16 века и достигнет
значительных результатов в творчестве Торквато Тассо.
Поэзия на
вольгаре, несмотря на то, что вызывала значительный интерес в 16 столетии,
представляет собой достаточно успешные поэтические «опыты», в которых ощутимо
значительное влияние петраркизма. Латинские стихотворения опираются на примеры
античной поэзии, в их числе и знаменитая эпиграмма на смерть Рафаэля.
Известная еще
до публикации, «Книга о придворном» была отдана в печать сразу двум известным
издателям: Мануцию в Венеции, где она вышла в апреле 1528 г., и Джунти во
Флоренции, где она появилась несколькими месяцами позже. Издание основывалось
на последней рукописи, которую Кастильоне из Испании передал Бембо И Рамузио.
Внезапная смерть в Испании не позволила автору увидеть успех книги в Италии и в
других странах Европы, в которых вскоре вышли многочисленные переводы (в 1534
г. на испанский язык, три года спустя – на французский, в 1561 г. – на
английский и в 1593 г. на немецкий).
Диалогическая
форма «Книги о придворном» опирается на образцы прозы Платона и Цицерона,
ставших учителями для нескольких поколений гуманистов, и отвечает стремлению
автора представить придворную среду в качестве типичной формы социальных
отношений, или светского «времяпрепровождения» («intertenimento»), которое
предстает в книге как «игра». Кроме того, отсутствие автора в числе
собеседников (события якобы относятся к 1507 г., когда Кастильоне находился с
дипломатической миссией в Англии при дворе короля Генриха VII) позволяет им
участвовать в диалоге совершенно свободно.
«Книга о
придворном» разделена на четыре части; в ней рассматривается проблематика,
затрагивающая все этапы человеческой жизни и опыта (юности и старость, язык и
оружие, образование, любовь), при этом используются все традиционные
литературные формы (фацеция, монолог, новелла, трактат). Придворная «игра»,
необычная и вычурная, представлена с определенной долей иронии. Ужу во
вступительной части, в которой Федерико Фрегозо предлагает разыграть придворное
действо, проблема «придворной жизни» («cortigianeria») представляется как
исторически новая и злободневная, решение ее должно быть ясным и однозначным. В
первой книге Лудовико ди Каносса ведет речь о физических и моральных качествах
идеального придворного, которые могут меняться под влиянием случая и
превратностей судьбы. Во второй Федерико Фрегозо намеревается
продемонстрировать, «in qual modo e maniera e tempo debba il cortegiano usar le
sue bone condicioni, ed operar quelle cose che già s’è detto
convenirsegli» (гл.VI), т.е речь идет о том, чтобы изложить способы и
обстоятельства, при которых придворный должен подтвердить свои качества. В
третьей книге Джулиано де Медичи представляет образ «дворцовой дамы» («donna di
palazzo») и, наконец, в четвертой Оттавиано Фрегозо рассматривает сложный
вопрос об отношениях придворного и князя (т.е. господина). Наконец, Пьетро
Бембо завершает диалог страстным восхвалением любви как пути к божественному
благу, - и в это время первые рассветные лучи застают врасплох собеседников,
которые «не заметили, как пробежало время» (гл. LXXIII).
Таким
образом, каждая их 4-х книг имеет свою тематику, однако ни в одной из частей
разговор не идет в некоем раз и навсегда установленном русле. В каждой части
есть пространные и не случайные отступления, придающие более живой характер
всему тексту: в первой книге это тема языка, во второй Биббиена рассказывает
несколько новелл и фацеций; в третьей приведены примеры женской честности и
скромности; в четвертой восхваление красоты и любви завершает весь трактат.
Композиция
книги имеет эклектический характер и не отличается строгим единообразием, автор
использует примеры из реальной жизни, не останавливаясь только на
«теоретических» заявлениях. Придворный – это человек, принадлежащий к реальному
и конкретному обществу, наделенный определенными качествами, присущими этому
обществу. Таким образом, все сводится к понятию «разнообразия» (varietas),
противостоящему изначальной установке «игры», в ходе которой необходимо было
определить идеального придворного. Тем не менее, идеал сформулирован и его
социально-политическая, и культурная роль определена: свободное противостояние
различных мнений в диалоге проливает свет на изначально запутанный и неясный
вопрос. Однако художественная ценность «Книги о придворном» состоит именно в
некой ее двойственности, она представляется одной из самых удачных
интерпретаций общественной и культурной жизни в эпоху Возрождения, поскольку в
ней отражаются скрытые конфликты и недостатки постоянно меняющегося общества.
По
философскому направлению трактат Кастильоне «О придворном» следует отнести к
ренессансному индивидуализму и неоплатонизму. Возрожденческий неоплатонизм не
удовлетворяется ни античным политеизмом, ни средневековым монотеизмом. С
античным неоплатонизмом у него есть общее: он старается оправдать, возвысить и
превознести материальный мир, увековечить его при помощи идеалистических
категорий основных представителей античного неоплатонизма Плотина (III в.) и
Прокла (V в.). Но и со средневековым неоплатонизмом у него тоже есть нечто
общее, а именно культ самостоятельной и универсальной личности, не сводимой ни
на какие природные и материальные данности. Самое же главное в эстетике
Ренессанса – это такая личность, которая абсолютна не в своем надмировом
существовании, но в своей чисто человеческой осуществленности. Индивидуальный
человек, согласно античным моделям, мыслится здесь исключительно материально,
природно, естественно и даже просто телесно. Но, согласно средневековым
моделям, он мыслит себя уже как личность, и притом постоянно стремящуюся
абсолютизировать себя в своем гордом индивидуализме, в своем самостоятельном,
ни от кого и ни от чего не зависящем существовании. Поэтому эстетика Ренессанса
не космологична и не теологична, но антропоцентрична.
Может быть,
наиболее ярким возрожденческим бытовым типом было то веселое и легкомысленное,
углубленное и художественно красиво выраженное общежитие, о котором говорят нам
документы Платоновской академии во Флоренции конца XV в.. Здесь мы находим турниры, балы, карнавалы, торжественные въезды,
праздничные пиры и вообще всякого рода прелести даже будничной жизни, летнего
времяпрепровождения, дачной жизни, обмен цветами, стихами и мадригалами,
непринужденность и изящество как в повседневной жизни, так и в науке, в
красноречии и вообще в искусстве, переписку, прогулки, любовную дружбу,
артистическое владение итальянским, греческим, латинским и другими языками,
обожание красоты мысли и увлечение как религией, так и литературой всех времен
и всех народов. Невозможно даже сказать, чего тут было больше, неоплатонизма
или гуманизма, религии или свободомыслия, духовности или светскости, небесных
восторгов или простейших, прелестнейших, земных радостей, серьезности или
легкомыслия. И среди всего этого подлинно возрожденческого быта Марсилио Фичино
перевел на латинский язык всего Платона (1477), всего Плотина (1485), частично
Дионисия Ареопагита, античных неоплатоников Порфирия, Ямвлиха и Прокла и других
античных философов и писателей. Необходимо сказать, что творчество это было
жизнеутверждающее, светское и веселое, ученое и юношески наивное, а если тут и
была капля мистицизма, то она делала эту поэзию только еще более острой, еще
более светской, еще более веселой и игривой. Насколько можно судить, эстетика
Платоновской академии во Флоренции в конце XV в. была одним из самых ярких,
одним из самых последовательных и одним из самых убедительных типов не только
теоретической, но как раз именно практически-бытовой эстетики Ренессанса.
В качестве
другого и тоже основного примера чисто возрожденческого, притом по преимуществу
платонического, быта может послужить трактат Бальдассаре Кастильоне
«Придворный», где рисуются все необходимые качества тогдашнего
благовоспитанного человека: умение красиво драться на шпагах, изящно ездить на
лошади, изысканно танцевать, всегда приятно и вежливо говорить и даже изощренно
ораторствовать, владеть музыкальными инструментами, никогда не быть
искусственным, но всегда только простым и естественным, до мозга костей
светским и в глубинах души верующим. А кончается этот трактат панегириком
Амуру, подателю всех благ и всего довольства, включая душевное спасение,
панегириком, конечно, в чисто платоновском стиле. И тут тоже не в меньшей
степени, чем у флорентийцев, полное слияние неоплатонизма и гуманизма,
религиозной веры (вместе с учением о спасении души) и абсолютно светского
жизнеутверждения, а также чистейшей эстетики платонизма и всяких возможных
украшений и достоинств земной, и притом блестяще земной, жизни.
Эти два самых
ярких примера бытовой эстетики Ренессанса, т.е. флорентийская Платоновская
академия и Бальдассаре Кастильоне, оба являются наилучшим подтверждением тезиса
о превращении в эпоху Ренессанса антично-средневековых ценностей из
безоговорочно онтологических в самодовлеюще-эстетические. Не то чтобы здесь
отрицалась античная космология. Наоборот, она здесь всячески превозносилась. И
не то чтобы средневековая ортодоксия начисто отрицалась. Наоборот, она всячески
признавалась: многие возрожденческие эстетики, как мы знаем, были даже
духовными лицами католической церкви. Нет, дело здесь вовсе не в безусловном
отрицании антично-средневековых абсолютов, что будет происходить уже в
послевозрожденческие века. Все дело здесь в эстетическом любовании антично-средневековыми
ценностями, в превращении своей собственной жизни в предмет эстетического
любования. Только так и можно понять Марсилио Фичино и Бальдассаре Кастильоне.
За 300 лет до Канта они проповедуют эту всеобщую эстетическую предметность, но
проповедуют ее пока только как факт, как результат своей прямой и
непосредственной художественной интуиции. Чтобы формулировать эти эстетические
принципы в достаточно точных категориях, до этого европейским мыслителям нужно
было работать и размышлять еще три века.
Мне кажется,
что “Книга о придворном” - шедевр итальянской прозы - явилась своеобразным
итогом развития гуманистической мысли, отразившим настроения
гуманиста-аристократа Бальдассаре Кастильоне. Блестящий царедворец, дипломат и
литератор, он рисует идеализированный портрет урбинского двора, жизнь которого
строится по канонам гуманизма. Герой Кастильоне — образцовый вельможа, советник
и спутник государя, одаренный, гармоничный человек, воспитанный в
гуманистических принципах. Но все же, отступая от этих принципов, Кастильоне
полагал, что многогранной, совершенной личностью может быть лишь аристократ, а
разумно организованное общество — это княжество, управляемое государем с
помощью мудрых советников из знати. Несмотря на это, главным в труде Кастильоне
остается ренессансный идеал совершенного человека и общества как содружества
гуманистов.
Мне кажется
ошибкой, что Кастильоне стал сочетать старый гуманистический идеал
«универсального человека» с идеологическими установками
дворянина-землевладельца, считающего высшей доблестью служение монарху. Он
утверждал, что этой задаче отныне подчиняются все физические и интеллектуальные
достоинства человека. Отсутствие гуманистической образованности должно в нем
восполняться разносторонностью искусного царедворца и образцово светского
человека, умелого в обхождении с дамами, искусного в физических упражнениях,
искушенного в военном деле, умеющего рисовать, петь, играть на нескольких
музыкальных инструментах.
Я думаю, что
именно отказ автора от некоторых важных гуманистических принципов не позволил
ему решить проблемы, которые он ставил при написании книги: создание образа
высокоорганизованного разумного общества, управляемое государем с помощью
мудрых советников из аристократической знати.
Такое
понимание ренессансного универсализма красноречиво свидетельствует о деградации
гуманистических идеалов в аристократическом обществе XVI века, не
открывавшем широких возможностей развитию подлинно богатой, разносторонней
личности. В социально-политической и культурной жизни Италии начинали все более
ясно проявляться признаки кризиса гуманизма, который отчетливо обнаруживается к
середине XVI века и связан с наступлением феодально-католической
реакции.
Мне очень
понравился литературный стиль автора, его красивый изящный слог.
На вопрос
"какая музыка лучше всего?" Бальдассаре Кастильоне отвечал устами
некоего мессера Федерико: "Прекрасной музыкой [...] кажется мне та,
которая поется с листа уверенно и с хорошей манерой; но еще лучше пение под
виолу, ибо в музыке соло, пожалуй, заключается прелесть; красивая мелодия и
манера игры замечаются и слушаются с гораздо большим вниманием, ибо уши заняты
лишь одним голосом; при этом легче примечается каждая малейшая ошибка, чего нет
при пении совместном, где один помогает другому. Но приятнее всего мне кажется
пение под виолу для декламации; это придает столько изящества и силы
впечатления словам, что просто удивительно!" (Кастильоне. «О придворном» -
Цит. по кн.: Музыкальная эстетика западноевропейского средневековья и Возрождения,
с. 523-524).
Положения
гуманистического придворного этикета и требования, предъявляемые к культуре
движений, Бальдассаре Кастильоне сформулировал так: "Есть упражнения,
которыми можно заниматься и на людях, и приватно, например танец... придворному...
танцующему в присутствии других и в таком месте, где теснится множество людей,
приличествует сохранять известное достоинство, смягчаемое легкой грацией
движений... пусть он выдерживает размер и темп, избегая тех быстрых и громких,
с двойным притоптыванием, шагов, которые... столь подходят (придворным
танцорам), но, пожалуй, не к лицу знатному человеку, хотя в своей комнате,
наедине... можно позволить себе и это..."
Проблемы,
поднятые Кастильоне в трактате «Придворный», по-прежнему актуальны и сегодня,
особенно в современной России. На мой взгляд, сокрушительное поражение
демократических партий на выборах в Государственную Думу и безоговорочная
победа «партии власти» и прочих «придворных» партий и объединений, убедительно
свидетельствуют о том, что либеральные идеи, идеи подлинного гуманизма пока в
России не прижились. Именно отсутствие гуманистической образованности, широты
демократических взглядов у большинства населения нашей страны является главным
тормозом на пути вхождения России в мировое сообществ.
Я считаю, что
процесс либерализации страны вообще очень медленный и постепенный. В той же
Италии XVI века
идеи Реформации распространились очень быстро и привели к огромным изменениям в
общественной жизни, а идеи гуманистов, по большому счету, так и остались
мнением меньшинства. На мой взгляд это произошло потому, что Реформация
защищала определенную религию (христианство) и хотела углубить религиозные
основы нравственности, т. е. выступала в духе устоявшихся традиций и воспитания
подавляющего населения страны. Гуманисты же не признавали над собой иных судей,
кроме собственной совести, не признавали запретов для разума. Они считали, что
человек может жить добродетельно и разумно, просто следуя своей природе, и не
нуждается в наставлениях извне. Гуманистическая мораль – внутреннее убеждение
каждого человека. Италии потребовалось практически три века, чтобы
гуманистические позиции стали потребностью и жизненной необходимостью для
большинства. Нам остается надеяться, что современной России потребуется для
этого меньше времени.
Список литературы
1.
«Музыкальная эстетика западноевропейского средневековья и
Возрождения», М.: "Музыка", 1966
2.
Л. М. Баткин, «Итальянские гуманисты: стиль жизни и стиль
мышления», М., 1979 г.
3.
Л. М. Баткин, «Итальянское Возрождение в поисках
индивидуальности», М., 1989г.
4.
«История западноевропейской литературы. Средние века и
Возрождение», М. П. Алексеев, В. М. Жирмунский, С. С. Мокульский, А. А.
Смирнов, М., 1997 г.
5.
«Культура Возрождения в странах Западной Европы» под ред.
Л.М.Брагиной, М. «Высшая школа», 1999 г.
|