СТРАХ СМЕРТИ

Причина страха смерти. Почему спириты не боятся смерти.

ПРИЧИНА СТРАХА СМЕРТИ

1. У каждого человека, на какой бы ступени развития он ни стоял, не исключая и дикаря, есть врожденное чувство будущей жизни; его исключительное сознание говорит ему, что смерть не есть последняя стадия существования и что те, кого мы оплакиваем, не потеряны для нас без возврата.
Вера в будущую жизнь созерцательна и гораздо более обща, нежели вера в небытие.
Как же происходит, что между людьми, верующими в бессмертие души, встречается такая привязанность ко всему земному и такая сильная боязнь смерти?
2. Страх смерти есть следствие премудрости Провидения и инстинкта самосохранения, присущего каждому живому существу.
Он необходим для человека, пока тот не осведомлен об условиях будущей жизни, как противовес увлечению, которое без этого сдерживающего средства может заставить его преждевременно покончить с жизнью, небрежно относиться к работе над собой здесь, на земле, и должен служить его личному совершенствованию.
Вот почему у первобытных народов будущая жизнь выражалась сначала лишь неясным созерцанием; позднее, по мере их развития, — простою надеждою, и, наконец, уверенностью, колеблемою тайной привязанностью к телесной жизни.
3. По мере того, как человек лучше и более сознательно понимает будущую жизнь, страх смерти уменьшается.
В то же время, яснее сознавая свою миссию на земле, он ожидает своего конца с большим спокойствием, покорностью и без боязни.
Уверенность в будущей жизни дает иное течение его мыслям, иную цель его работе; до этой уверенности он работает только для настоящей жизни; при этой же уверенности он работает для будущей жизни, но не пренебрегая и настоящим, потому что он знает, что будущая жизнь зависит от более или менее хорошего направления, которого он будет придерживаться в настоящей жизни.
Уверенность встретить своих друзей после смерти, продолжать с ними свои земные отношения, не потерять ни единого плода своей работы, преуспевать бесконечно в знании и совершенствовании дает ему терпение ждать и мужество переносить мимолетные неприятности земной жизни.
Солидарность, которую он видит между живыми и умершими, дает ему понятие о той солидарности, которая должна существовать между живыми. Братство в самом себе имеет причину к существованию, а милосердие — оправдывается целью в настоящем и будущем.
4. Чтобы избавиться от страха смерти, надо суметь посмотреть на нее с истинной точки зрения, т. е. проникнуть мыслью в духовный мир и получить о нем возможно точное представление.
Это умение указывает на известное развитие воплощенного Духа и на известную его (и только ему присущую) способность освобождаться от материй.
У тех же, кто еще недостаточно усовершенствован в этом отношении, материальная жизнь господствует над жизнью духовной.
Человек, привязываясь к внешности, видит жизнь лишь в теле, тогда как настоящая жизнь заключена в душе; когда тело умирает, ему кажется, что все кончено, и он приходит в отчаяние.
Если бы, вместо того, чтобы сосредоточивать свои мысли на внешней одежде, он направил их на одеваемое — на самый источник жизни, на душу, которая есть настоящее существо, переживающее все, он менее бы сожалел о теле, этом источнике стольких бед и горестей. Но для этого надо иметь силу, которую
Дух приобретает лишь со зрелостью.
Итак, страх смерти происходит от недостаточности понятий о будущей жизни.
Он указывает на необходимость жизни и на опасение, что все кончается с разрушением тела, но он вызывается также и тайным желанием продолжения жизни души, в которой человек еще не вполне уверен.
Уменьшается страх этот по мере того, как крепнет уверенность в самостоятельной жизни души; и уже совершенно исчезает при полной уверенности.
Что же касается этого вопроса с точки зрения Провидения, то было великой мудростью Его не поражать человека, разум которого еще не настолько окреп, перспективой слишком положительной и увлекательной будущей жизни, так как это увлечение заставило бы его пренебрегать настоящим, необходимым для его материального и духовного совершенствования.
5. Это положение вещей поддерживается и продолжается по причинам чисто человеческим. Первая причина заключается в представлении будущей жизни, представлении, которое, могло быть достаточным для малоразвитых умов, но не могло удовлетворить требований разума людей мыслящих.
"Нам выдают, — говорят они, — за безусловные истины принципы, противоречащие логике и положительным данным науки, это одно уже доказывает, что они не истинны".
Отсюда у некоторых — неверие: у многих же — вера, смешанная с сомнением.
Для них будущая жизнь — нечто неясное, скорее, вероятность, чем безусловная уверенность; они в нее верят, хотели бы, чтобы она существовала, и, помимо своей воли, говорят: "А если ее не существует?.. Настоящее положительнее, займемся лучше им; будущее придет само собою".
"И потом, — говорят они: — что такое, в сущности, душа? Точка, атом, искра, пламя?..
Как она живет?..
Как видит?..
Как чувствует?.."
Душа для них не есть действительность, реальность, а отвлеченность, представление.
Дорогие им существа, приведенные в их мыслях в состояние атомов, для них, так сказать, потеряны и утрачивают в их глазах те качества, за которые они были любимы; они не понимают ни искры любви, которую можно питать к ней — к этой искре, и они не могут удовлетвориться возможностью быть превращенными в невещественные единицы. Отсюда возврат к действительности земной жизни, которая представляет из себя нечто более существенное.
Число мыслящих таким образом очень значительно. Другая причина, привязывающая к земле даже людей, наиболее твердо верующих в будущую жизнь, проистекает от впечатлений от их учения и воспитания, которые сохранились с детства.
Надо сознаться, что картина будущей жизни, которую рисует религия всех народов, не представляет ничего привлекательного и утешительного. С одной стороны — муки осужденных, искупляющих в вечной пытке и пламени свои минутные заблуждения; для них века сменяются веками безо всякой надежды на облегчение и сострадание; и, что всего безжалостнее, раскаяние для них не действительно. С другой стороны — томящиеся и слабые души чистилища, ожидающие своего избавления не от собственных попыток совершенствования, а от доброго желания живых, молящихся о них.
Эти две категории составляют преимущественное количество населения того мира. Над ними парит ограниченное число избранных, наслаждающихся в течение вечности созерцательным блаженством,
Конечно, эта вечная бесполезность лучше небытия, но тем не менее она не лишена скучного однообразия. Поэтому на картинах, изображающих блаженных, видны ангельские лики, дышащие скорей скукой, нежели истинным блаженством.
Это состояние не удовлетворяет ни стремлений, ни инстинктивной идеи к прогрессу, который единственно может быть совместим с безусловным блаженством.
Трудно понять, чтобы невежественный дикарь, незнакомый с чувством нравственности, в силу только полученного им крещения, становился на один уровень с человеком, достигшим некоторого совершенства долголетним трудом на высшей ступени науки и нравственности. Еще менее понятно, чтобы ребенок, умерший в раннем возрасте, когда он еще не имел понятия ни о себе самом, ни о своих поступках, наслаждался бы теми же преимуществами, благодаря одному лишь обряду, в котором воля его не принимала никакого участия.
Эти мысли смущают даже наиболее ревностно верующих, но хотя бы немного мыслящих людей.
Успешная работа на земле, ничего не значащая для будущей жизни; легкость, с которою люди надеются получить блаженство посредством исполнения некоторых внешних обрядностей; возможность даже купить его за деньги без серьезного исправления характера и привычек, оставляют земным радостям всю их цену.
Не один верующий успокаивал свою совесть, говоря, что, так как его будущее обеспечено исполнением известных обрядов и посмертными дарами, ничего его не лишающими, было бы излишне подвергать себя лишениям в пользу ближнего, когда можно спастись, работая каждый для себя.
Конечно, не все так думают, и есть великие и прекрасные исключения; но нельзя не признаться, что таковы мысли большинства, особенно непросвещенной массы, н представление об условиях счастья в ином мире поддерживает привязанность к благам здешнего мира и, следовательно, к эгоизму.
Прибавим к этому, что все в наших обычаях содействует сожалению о земной жизни и боязни перехода с земли на небо. Смерть окружена такой печальной обрядностью, которая, скорее, ужасает, нежели возбуждает надежду. Изображая смерть, воспроизводят ее всегда в отталкивающем виде и никогда не изображают сном при переходе из одной жизни в другую. Все эмблемы смерти напоминают о разрушении тела, показывают его отвратительным и иссушенным.
Нигде смерть не представляется символом счастливой души, разорвавшей свои земные узы.
Переход в тот, более счастливый, мир сопровождается стонами оставшихся в живых, как будто для отходящего это тяжелое несчастье. С ними прощаются навеки, как будто не рассчитывают когда-либо свидеться; сожалеют за них о радостях сего мира, как будто за гробом они не найдут себе лучших. "Какое несчастье, — говорят эти люди, — умереть молодым, богатым, имеющим впереди блестящее будущее!"
Представление о более счастливом положении едва касается мысли людей и не укореняется в ней.
Таким образом, все внушает страх смерти вместо того, чтобы возродить надежду. И человеку понадобится еще много времени, чтобы отказаться от всех этих предрассудков; но, по мере того, как будет крепнуть его вера, он будет ближе и ближе подходить к более здравому представлению о духовной жизни.
Кроме того, глубокое верование и предрассудки помещают души отошедших в места, малопонятные нашей мысли, и отошедшие делаются как бы чуждыми живущим. Религия многих народов ставит между умершими и живущими непреодолимую преграду: она заявляет, что все отношения порваны, всякое сообщение невозможно. Если души находятся в аду, то потеряна всякая надежда свидеться с ними, остается только самому попасть в ад. Если они находятся среди избранных, то они поглощены своим созерцательным блаженством.
Все это ставит между умершими и живущими такое разделение, что на разлуку при отшествии в иной мир смотрят, как на вечную. Вот почему все скорее предпочитают удерживать около себя на земле страдающих любимых людей, чем видеть их отходящими, хотя бы и на небо.
И потом, действительно ли счастлива на небе душа, видящая, как мучаются в вечном пламени, например, ее сын, отец, мать или ее друзья?

ПОЧЕМУ СПИРИТЫ НЕ БОЯТСЯ СМЕРТИ

Спиритуалистическое учение меняет совершенно взгляд на будущую жизнь.
Будущая жизнь — более не гипотеза, а действительность. Состояние души после смерти — более не система, а результат наблюдения.
Завеса поднята.
Духовный мир является нам в своей действительности; его открыла не хитрая выдумка людей, а сами обитатели этого мира пришли к нам и описали свое положение. Мы видим их там на всех ступенях духовной лестницы, во всех фазах счастья и несчастья. Мы присутствуем при всех перипетиях загробной жизни. Вот причина спокойствия спиритов, с которым они смотрят на смерть, и ясности их последних минут на земле.
Их поддерживает не одна надежда, но и уверенность; они знают, что будущая жизнь есть продолжение настоящей жизни, только при лучших условиях; и они ее ждут с такою же уверенностью, как восхода солнца после ночной бури.
Причины этой уверенности заключаются в фактах, свидетелями которых они являются, и в согласовании этих фактов с логикой, справедливостью и милосердием Бога и внутренними стремлениями человека.
Для спиритов душа не есть нечто отвлеченное; она имеет эфирное тело, делающее из нее определенное существо, которое может охватить мысль и постичь ее; хорошо уже то, что можно, благодаря этому, основывать свои представления на ее индивидуальности, ее способностях и ее чувствованиях.
Память о дорогих нам существах покоится не па воображении, а на действительности. Души не представляются блуждающими огоньками, ничего не говорящими нашей мысли, но вырисовываются в ясной определенной форме, которая показывает их нам, как живые существа.
Затем, вместо того, чтобы быть затерянными в пространстве, они находятся около нас; мир телесный и мир духовный находятся в постоянном сношении и общении между собою.
Сомнение в будущей жизни удалено, и не существует более причины страха смерти, ее встречают хладнокровно, как освобождение; на нее смотрят, как на дверь к жизни, а не к небытию.

Глава III

НЕБО (РАЙ)

1. Словом небо определяют пространство, окружающее землю, в особенности же
— ту часть, которая находится над нашим горизонтом. Древние верили в существование многих небес, составляющих концентрические сферы, с землею посередине. Эти сферы, вращаясь около земли, увлекали за собою звезды и планеты, которые находились в их области. Эти фантазии происходили от недостатка научных астрономических знании и были приняты всеми древними теогониями, считавшими эти, этажами расположенные небеса, местонахождением
Духов, представлявшими различные степени блаженства: последнее, наивысшее, небо было местом наивысшего блаженства. Всех их насчитывалось семь, потому выражение: быть на седьмом небе, означало наивысшее счастье. Мусульмане насчитывают их девять, также с повышающимся блаженством. Астроном Птоломей* насчитывал их одиннадцать; последнее называлось эмпиреем, потому, что там распространен ослепительный свет. Это поэтическое название и в настоящее время дается вечной славе и блаженству.
_______

* Птоломей жил в Александрии в Египте во II столетии христианской эры.
Христианское богословие признает три неба: 1-е — область воздуха и облаков;
2-е — пространство, где движутся звезды, и 3-е — выше области звезд есть жилище Всевышнего и местопребывание избранных, которые созерцают Бога лицом к лицу. Поэтому говорят, что св. Апостол Павел был вознесен на третье небо.

2. Различные ученые, касающиеся места пребывания блаженствующих, основываются на двойном заблуждении: 1) что Земля есть центр вселенной и 2) что область звезд ограничена. И вот над этой-то областью звезд и поместили жилище Всевышнего и счастливейших Духов. Странная аномалия: поместить
Создателя всего мира, Того, Кто управляет всем, на краю своего создания, вместо того, чтобы Ему находиться в центре, откуда Его мысль могла бы распространяться на всех.
3. Наука с неопровержимой логикой наблюдений и доказательств проникла в глубину пространства и доказала ничтожество и ошибочность этих теорий.
Земля, мы это уже знаем, не есть центр мира, но одна из самых незначительных планет, движущихся в беспредельном пространстве; само Солнце есть только центр движения немногих планет; звезды — это бесчисленные солнца, вокруг которых вращаются мириады миров, отделенные друг от друга необъятным пространством, хотя они и кажутся нам соприкасающимися. В этом целом, управляемом вечными законами, выражающими премудрость и всемогущество Создателя, Земля есть едва заметная точка и наименее удобная для обитания.
Тут является вопрос: почему Бог создал Землю единственным пребыванием живых существ и поместил на ней свои любимейшие создания? Конечно, это не так.
Напротив, все подтверждает, что жизнь — повсюду и что человечество так же необъятно, как и миры. Наука открыла нам существование миров, подобных
Земле, и, конечно, Бог сотворил их с определенной целью и населил их существами, способными управлять этими мирами.
4. Идеи человека зависят от того, что он знает; как все великие открытия, открытие строения миров должно было дать новое направление мысли. Под влиянием этих новых знаний, верования должны были измениться, переместился и рай. Область звезд оказалась беспредельной, и раю не осталось места во вселенной. Так где же он? На этот вопрос все религии безмолвствуют и не дают ответа.
Спиритизм же разрешает его указанием на настоящее назначение человека. Его природа и свойства Божества, взятые точкою отправления, как от известного к неизвестному, приводят к определенному заключению путем логического вывода, не говоря уже о непосредственных наблюдениях, доставляемых спиритизмом.
5. Человек состоит из тела и духа; дух есть главное, разумное существо; тело же — материальная оболочка, которая временно облекает Дух для выполнения его назначения на земле и для трудов, необходимых для его преуспевания. Тело изнашивается и разрушается. Дух же переживает это разрушение. Без Духа тело есть инертная материя; Дух же без тела — все: жизнь и разум. Покидая тело, Дух возвращается в духовный мир, откуда он пришел, чтобы воплотиться. Итак, существует мир телесный, состоящий из воплощенных Духов, и мир духовный, состоящий из невоплощенных Духов.
Существа телесного мира, уже по составу своей телесной оболочки, привязаны к земле или какой-нибудь другой планете; духовный же мир — везде, вокруг нас и в пространстве, для него не существует границ и пет преград.
Вследствие флюидического состава их оболочки Духи, вместо того, чтобы с трудом передвигаться по поверхности земли, с быстротою мысли пролетают пространство. Смерть тела освобождает души от тесных уз, держащих их как бы в плену.
6. Духи созданы несведущими и простыми; но им дана способность, вследствие свободы воли, приобретать познания и совершенствоваться. Совершенствуясь,
Духи приобретают новые познания, новые способности, новые понятия и, как результат этого, новые радости, не известные низшим Духам: они видят, слышат, чувствуют и понимают то, что остальные Духи не могут ни видеть, ни слышать, ни чувствовать, ни понимать. Счастье соответствует прогрессу и развитию: так, из двух Духов один будет менее счастлив, чем другой, единственно потому, что он меньше развит как умственно, так и нравственно; но для этого им не нужно быть разделенными и находиться в разных местах: они могут быть рядом; но в то же время один будет находиться во мраке, тогда как для другого все будет сиять беспредельным светом. Так слепой и зрячий могут быть вместе, и один будет видеть свет, который на другого не произведет никакого впечатления. Счастье Духов неразделимо с достоинствами, которыми они обладают; они получают это счастье везде: на поверхности земли, между воплощенными и в пространстве.
Обыденное сравнение лучше объяснит нам это положение. Если на концерте присутствуют два слушателя, один — хороший музыкант с развитым, тонким слухом, а другой — не знающий музыки и не обладающий музыкальным ухом, то первый будет испытывать наслаждение, а второй останется совершенно нечувствительным к удовольствию, которого он не в состоянии постичь и которое не производит на него никакого впечатления. То же н со всеми наслаждениями Духов, которые всегда соответствуют способности их восприятия. Мир духовный везде богат блеском, гармонией и чувствованиями, которых низшие Духи, еще подверженные влиянию материи, даже не подозревают и которые доступны только высшим Духам.
7. Возвышение Духов есть плод их собственных трудов; но так как они свободны, то они и работают над своим совершенствованием более или менее деятельно или небрежно, смотря по своему желанию. Этим они ускоряют или замедляют свое возвышение, а следовательно, и свое счастье. Пока одни быстро подвигаются вперед, другие могут долгие века коснеть в низших разрядах Духов. Таким образом, они сами виноваты в своем счастливом или несчастном положении, по словам Иисуса Христа, "каждому — по делам его!"
Всякий Дух, остающийся позади, может жаловаться только на себя; также и возвышающийся бывает обязан своими успехами только самому себе: завоеванное им самим счастье имеет в его глазах двойную цену.
Высшее блаженство есть удел Духов совершенных, иначе сказать, чистых душ.
Они достигают этого только после усиленных совершенствований, как в умственном, так и в нравственном отношении. Но прогресс ума не всегда идет об руку с моральным прогрессом, и чего Дух не мог достичь в одно время, он исполняет в другое, так что прогресс и в одном и в другом в конце концов достигнет одинакового уровня. Вот причина, почему мы часто видим людей умных и ученых, но очень малонравственных, и наоборот.
8. Воплощение необходимо для двойного прогресса Духа, морального и интеллектуального: для развития ума нужна деятельность, называемая необходимостью труда на земле; а моральный прогресс приобретается потребностью общения с себе подобными. Общественные отношения — вот пробный камень всех добрых и дурных наклонностей. Доброта, злость, кротость, жестокость, добродушие, милосердие, эгоизм, скупость, гордость, смирение, искренность, откровенность, честность, недобросовестность, одним словом, все качества, которыми отличается хороший или безнравственный человек, имеют побудительной причиной, целью и средством отношения человека к человеку, т. е. к себе подобному; если бы человек жил один, то не имел бы ни добродетелей, ни пороков, так как, избегая зла в уединении, он не осуществлял бы и добро.
9. Одного существования во плоти недостаточно для того, чтобы Дух мог приобрести все то, чего ему недостает, и отделаться от того, что в нем дурно. Может ли, например, дикарь в одно воплощение достичь умственного и нравственного уровня образованного европейца? Это физически невозможно.
Неужели же он должен вечно оставаться невежественным варваром, лишенным радостей, доставляемых только просвещением? Простой здравый смысл отвергает подобное предположение, как отрицающее не только справедливость и благость
Творца, но и закон прогресса в природе. Вот почему Бог, Всеблагий и
Всесправедливый, дает Духу человека столько существований, сколько их нужно, чтобы достичь совершенства. В каждое новое воплощение душа приносит с собою все то, что она приобрела в предшествующем, как в способностях и интуитивных знаниях, так и в умственном, и в нравственном развитии. Таким образом, каждое новое существование есть шаг вперед по пути к прогрессу*.
______

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14