Согласно философии Аристотеля, у женщин нет и не может быть
никаких самостоятельных целей и характеристик, которые бы не были связаны со
служением мужчине. Та форма общественного участия женщин, которую предлагает
Аристотель, определяет женщин исключительно в терминах домашнего хозяйства,
патриархальной семьи и фактически усиливает авторитет мужской власти в семье и
в государстве даже больше, чем это имело место у Платона. Исправное
осуществление женщинами своих функций обеспечивается у Аристотеля постоянным
регламентирующим контролем, которому женщины подвергаются в семье и
государстве. В частности, мы находим множество детальных предписаний
относительно того, что должны и что не должны делать женщины: например, какими
видами деятельности должны или не должны они заниматься, в каком возрасте они
должны выходить замуж и производить потомство и т.д. Другими словами, женское
превращается у Аристотеля в объект детального описания и контроля, который
служит еще большему укреплению власти образованного, рационального мужского
меньшинства в античном полисе.
2.2 Средние века
В средневековой христианской философии Фома Аквинский, Святой
Августин, Филон Александрийский продолжают традицию дистинкции формы и материи,
души и тела, рациональности и эмоциональности, маскулинного и феминного.
Так, Филон, александрийский философ I в. н.э., соединяет в своих
работах как библейские идеи, так и идеи греческой философии таким образом, что
дуализм маскулинного и феминного усиливается. Мужское, по его мнению,
презентирует сознательное, рациональное, божественное; женское и сама женщина —
это образ грязного телесного мира. Женское у него символизирует мир как таковой
и является противоположностью трансцендентной сфере Разума.
Моральный прогресс для Филона предполагает духовное преодоление
разрушающего влияния чувственности и телесных страстей. А так как последние
ассоциируются с женщиной и женским, то на основе этой аллегории возникает
борьба, необходимость преодоления женского. Добродетельная жизнь, в которой
Разум имеет превосходство над низшими аспектами человеческой жизни, протекает
как становление мужского (маскулинного) через подавление женского (феминного).
«Прогресс, — писал Филон, — это не что иное, как продвижение от
женского к мужскому, так как женский пол, феминное, есть материальное,
пассивное, телесное и чувственное, в то время как мужское — это активное,
рациональное и более схожее с духовностью и мыслью. Мужское — более
доминантное, чем женское, оно ближе к причинной деятельности; женское — это
неполное, подчиненное, пассивное; рациональное, разумное, духовное — мужское,
иррациональное — женское»[8].
Совершенно очевидно, что мужское и женское в приведенных выше
высказываниях имеют культурно-символическую функцию: определить что-либо как
мужское (а правильнее — как маскулинное), или как женское /феминное — это
значит иерархизировать понятия, определить одно из них как «лучшее» по отношению
к другому, «худшему».
Но вместе с тем такая фигура мысли задает, конституирует
определенным образом и сами понятия мужского и женского даже в их биологическом
смысле. Более того, таким же образом задается и социальный статус мужчин и
женщин, и даже безопасность женщин и женского в мире.
Здесь было бы нелишним вспомнить и о дискуссии на Македонском
Соборе (585 г.), на котором только большинством в один голос был получен
положительный ответ на вопрос о том, можно ли считать женщину человеком [9. С.
388-406].
В средние века печально знаменитый своим мракобесием «Молот ведьм»
(1487 г.) монахов Я.Шпренгера и Г.Инститориса представил развернутую систему
доказательств справедливости подавления и физического уничтожения женщин на
основе их изначальной «греховности». Шпренгер и Инститорис утверждали, что
женщины маловерны — и доказывается это самой этимологией слова femina,
происходящего якобы от fe (fides — вера по-латыни) и minus (менее)[9],
а значит и чаще подпадают под козни дьявола и являются носителями и причиной
зла на земле.
Средневековая «охота на ведьм» стоила жизни тысячам женщин, причем
соотношение убитых женщин и мужчин оценивается исследователями как 100:1.
2.3 Новое время. Эпоха просвещения
Если в античной философии были заложены, а в средневековой
философии подтверждены основы дифференциации рационального и природного,
маскулинного и феминного как культурных символов, то Новое время является
периодом утверждения полярной оппозиции, резкой противоположности духовного и
телесного, рационального и природного, познающего и познаваемого. Именно тогда,
считают многие исследователи, подавление природного, телесного и — по
ассоциации — феминного становится системообразующим принципом
западноевропейской мысли. Так, в XVII веке начинает формироваться иная,
отличная от античной и средневековой концепция познания. В самом общем виде это
различие сводится к следующему: если в античной традиции задача Разума
определялась как размышление о мире, то для английского философа XVII века Фрэнсиса
Бэкона, родоначальника науки Нового времени, Разум — это инструмент измерения,
изучения и, в конечном счете, контроля над природой. При этом сам материальный
мир видится Бэконом как набор моделей и образцов, в которых природа
организована в соответствии с законами механики. Природа анализируется Бэконом
не по аналогии с организмом, как у античных мыслителей, а по аналогии с машиной.
Именно такое понимание природы делает возможным провозглашение идей о том, что
задача науки — это утверждение правильного типа доминирования над природой,
покорения и овладения ею.
При этом Бэкон активно использует метафору пола для выражения
своих философских идей: природа у него всегда ОНА (She по-английски); Знание,
Разум и Наука — только ОН (Не по-английски). В скобках отметим, что в
соответствии с грамматикой английского языка неличные существительные не имеют
никакого грамматического рода. Упрекая Аристотеля в том, что тот в своей
философии оставил природу «нетронутой и ненасилованной», Бэкон предлагал
утвердить законный брак между познанием и природой, в котором познающему
субъекту отведена роль и работа мужчины, утверждающего свою власть и доминирование
над природой. Так, античное представление о знании как о благе заменяется в
философии Фрэнсиса Бэкона утверждением о том, что «знание — это сила».
Такой подход философ Каролин Мерчант назвала «смертью природы».
Ведь если у античных и даже средневековых религиозных философов природа
представлялась хотя и как низшая сфера по отношению к Разуму и Духу, но тем не
менее была чем-то вполне живым, полным иррациональных сил, то у Бэкона природа
— это что-то механистическое, бездушное, мертвое. Именно с таким умерщвленным
объектом познающий субъект и может творить все, что ему заблагорассудится —
измерять, переделывать, контролировать, покорять, утверждая свою силу. Жесткое
доминирование над природой ведет ко многим экологическим проблемам, считает К. Мерчант,
и оборачивается гибелью самого человечества, а знание и институт науки —
дегуманизируются.
Декарт продолжил развитие идей о необходимости «очищения» Знания и
Рассудка от любых ассоциаций с понятиями Матери-Земли, отделения Логоса от
Софии, Мужчины и его разума от Природы. В картезианстве утверждалась новая
маскулинная теория познания, в которой отчуждение от природы становится
позитивной эпистемологической ценностью. Конструируется новый мир, в котором
все генеративное и креативное относится к Богу, маскулинному рациональному
Духу. Эта тенденция к подавлению природного, материального и телесного
сопровождалась и подавлением всего феминного в культуре. Становление и
утверждение научного взгляда на мир в XVI-XVII веках сопровождалось невиданным
ранее реальным массовым уничтожением женщин: речь идет прежде всего о так
называемой «охоте на ведьм». Как показали новейшие исследования архивных
материалов и исторических свидетельств, под видом «ведьм» в основном шла охота
на знахарок, повивальных бабок. Используя травы и другие народные методы, они
помогали женщинам регулировать рождаемость, а также облегчали сам процесс
родов. Искоренение народных методов контроля над рождаемостью и сексуальностью,
которыми до этого владели женщины, и замена их «научными методами», носителями
которых стали дипломированные мужчины-специалисты, привела к тому, что женская
сексуальность была поставлена под жесткий мужской контроль. Так
рационально-маскулинистские принципы новой науки вели к подавлению
женского/феминного.
История западной философии различается по содержанию основных идей
той или иной персоны, того или иного периода. Но каждая страница этой истории
имеет нечто общее с любой другой. Это, во-первых, постоянное отождествление
земного, природного, телесного, чувственного с женским началом. И, во-вторых,
эксплицитное обесценение этих понятий и ассоциирующихся с ними аспектов бытия и
способов познания.
Даже для французского просветителя и демократа Жана-Жака Руссо,
для которого Природа представляет собой настоящую ценность, женщина, ей
тождественная, все же является низшим моральным существом по сравнению с
мужчиной. Ибо только мужчина, не имеющий столь тесной связи с природой,
посредством своего Разума совершает некий интеллектуальный путь усиления в себе
истинной человеческой природы, что только и делает его по-настоящему моральным
существом («Эмиль»). При этом Руссо считал, что страсти, ассоциирующиеся с
женщинами, - это безусловная угроза гражданскому обществу. Даже добродетели,
связанные с женскими материнскими чувствами, могут угрожать функционированию
государства. Так, в начале «Эмиля» рассказывается о спартанской матери,
воспротивившейся убийству своего сына. По мнению Руссо, хороший гражданин благодарит
за смерть сыновей, если это служит общественному благу. Так как трудно
одновременно быть и хорошим гражданином, и хорошим частным лицом, то есть
семьянином, Руссо предлагает разделить эти сферы и исключить женщину из
гражданского общества и «поместить» целиком в область частного и семейного [9.
С. 388-406].
2.4 Классическая немецкая философия
Иммануил Кант также поддерживал идею о более низких ментальных
способностях женщин, при этом он считал такое положение дел необходимым условием
существования общества. Недостаток абстрактного мышления, утверждал Кант в
своей работе «Эссе о возвышенном и прекрасном», развивает в женщинах вкус,
чувство прекрасного, чувствительность, практичность. В семейной жизни, которая
играет значительную роль в функционировании общества, мужчина уравновешивает
женские недостатки и таким образом создается гармоничная пара, в которой
мужское и женское начала играют взаимодополняющую роль. Здесь, как и всегда в
западной интеллектуальной традиции, женское/феминное конституируется через
статус низшего, неполноценного, вторичного по отношению к маскулинному.
Гегель также выводил женщин и связанные с ними формы бытия и
сознания за сферы гражданского общества и морали. Рассматривая в «Феноменологии
духа» семью, он определил ее как низшую стадию гражданского общества, поскольку
отношения в ней разворачиваются между кровными родственниками, а не между
гражданами. Это, по Гегелю, «низший мир», и так как женщины — не граждане, это
— мир женщин. Для них не существует участия в формах духа, которые лежали бы за
пределами семьи. Далее Гегель утверждает, что, поскольку отношения в семье
носят частный характер — фокусируются на определенном муже и определенном
ребенке, постольку эти отношения и не находятся в сфере этического. Мужчины, в
отличие от женщин, имеют дополнительную сферу активности, где они работают для
«универсального» и «этического». Для мужчин семейные отношения остаются на
уровне частного, им не приходится жертвовать своей этической жизнью. Женщина
может приобщиться к этической жизни, только трансформируя частности семейных
отношений в этические, универсальные принципы, то есть трансформируя свои
отношения с конкретным мужем и детьми в служение принципу Семьи, Мужьям и Детям
как таковым. Но это порождает конфликт между мужским/универсальным и
женским/семейным сознанием. Феминное таким образом становится угрозой
гражданскому обществу, и поэтому должно быть подавлено и оттеснено в частную
сферу.
Гегелевский подход к феминности, как и у Руссо, двойственен. С
одной стороны, это — рационализация исключения женщин и женского из
социокультурной сферы, женщины отличаются от мужчин как растения от животных, —
писал Гегель в своей работе «Философия права». Принцип, который руководит их
развитием, это чувство, а не понимание универсальности, поэтому феминное, по
Гегелю, является угрозой гражданскому обществу. С другой стороны, существование
низшего женского мира — необходимая составная часть гражданского общества,
поскольку этот мир позволяет мужчинам процветать как самосознающим этическим
существам. Результатом этой двойственности является идея о подавлении феминного
и оттеснении его в частную (низшую) сферу.
Обзор истории философии можно было бы и продолжить, взяв,
например, гораздо более яркие с точки зрения гендерной асимметрии концепции
Ницше или Фрейда (я имею в виду социально-философские работы последнего).
Однако, тенденция и без того очевидна. Сами предпосылки производства
теоретического знания, его стандарты «объективности», «рациональности»,
«универсальности», ассоциирующиеся с маскулинным, требуют исключения из его
канона того, что понимается как нерациональное, природное, телесное, т.е.
ассоциирующееся с феминным.
Гендерная асимметрия являлась одним из основных факторов
формирования традиционной западной культуры, понимаемой как система
производства знания о мире [9. С. 388-406].
2.5 Социалистическая и марксистская философия
Несмотря на доминирование обозначенных выше принципов, начиная с
XVIII века, в западной философии формируются новые подходы к оценке самого
принципа гендерной дифференциации. Возникают идеи о том, что культурным идеалом
является воссоединение обоих онтологических принципов маскулинного и феминного,
а социальной нормой — равноправие женщин и мужчин в обществе. Во многом
возникновение такого подхода связано с распространением просветительских и
социалистических идей, развитием концепций гражданских прав и прокатившейся в
Европе волной буржуазно-демократических революций. В философии эти
представления развивались прежде всего в учениях французского утопического
социализма Сен-Симона и Фурье.
Наследник французских социалистов Карл Маркс во многом следовал в
русле этих представлений и поддерживал идею об эмансипации женщин (хотя никогда
и не придавал этому вопросу слишком большого значения, считая дискриминацию
женщин частным случаем дискриминации людей в антагонистических
общественно-экономических формациях).
Друг и последователь К. Маркса Ф. Энгельс в широко известной
работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» утверждал,
что становление института частной собственности и развитие классовой структуры
общества привело к «всемирно-историческому поражению женского пола». Эта работа
Энгельса оказала значительное влияние на развитие социалистического направления
в феминизме, особенно в Англии.
Объяснение дискриминации женщин мужчинами только тем фактом, что в
руках последних находится собственность, придает, конечно, некоторую
схоластическую цельность и законченность марксистской социальной теории (под
массу социальных феноменов и процессов подведено единое основание, или
первопричина — институт частной собственности и разделение общества на классы —
устранение которой якобы и дает прекрасный социальный эффект).
Однако неясным остается не только вопрос о влиянии частной
собственности на изменение типа отношений между мужчинами и женщинами в
первобытном обществе — от равенства к подавлению (кстати, различные
этнографические исследования демонстрируют отсутствие линейной зависимости
между собственностью и социальным статусом женщин и мужчин)[10].
Страницы: 1, 2, 3, 4
|