Однако из открытых синергетикой закономерностей эволюции диссипативных систем следует, что ритмика идущих в них циклических процессов определяется их внутренней природой, а не внешней средой. Поэтому, даже признавая влияние космоса на земные дела, причины стабилизации и дестабилизации процессов, происходящих в обществе, нужно все же искать не в космосе, а в самой социальной реальности, во внутренних закономерностях общественного развития.

Не останавливаясь на историко-философских концепциях, объясняющих общий ход развития общества без анализа законов цикличности и хронологической повторяемости, рассмотрим некоторые теории волновых процессов в разных сферах общественной жизни европейского общества XIX-XX вв.

В XIX в. европейские экономисты подметили волнообразные колебания экономической активности с периодом в 7-11 лет («торгово-промышленные циклы» Жугара). К. Маркс раскрыл природу этих колебаний, связав их с особенностями капиталистической экономики, периодически приводящими к кризисам перепроизводства. Н. Д. Кондратьев раскрыл более продолжительные циклические процессы в экономике — волны длительностью в 48-55 лет («длинные волны» Кондратьева).

В кондратьевской теории «длинные волны» в экономике связываются с процессом изнашивания, смены и расширения основных капитальных фондов. Первая фаза кондратьевского цикла — «повышательная волна». Она нарастает с увеличением инвестирований в основные фонды, капитальным строительством, переструктурированием производства. Но когда растущий спрос на капитал вызывает его дефицит, он дорожает, что вызывает обратную тенденцию — к уменьшению инвестиций и хозяйственной активности. В результате происходит перелом повышательной волны. Начинается вторая фаза кондратьевского цикла — «понижательная волна»: экономическая депрессия, понижение цены капитала, оседание его в банках, поиск путей удешевления производства (в том числе за счет новых технических идей). Но удешевление капитала облегчает вложение его в производство, и это ведет к перелому понижательной волны.

Переломы волн — это кризисные периоды, прерывающие повышательную и понижательную эволюцию.

В культуре, согласно исследованиям С.Ю. Маслова, В.М. Петрова, А.С. Дриккера и др., циклические процессы с периодом в 50 лет протекают в общем синхронно кондратьевским волнам. Повышательной волне соответствует преобладание «аналитического» (по Маслову) или «ренессансоподобного» (по Дриккеру) стиля в искусстве, высокий престиж знания, открытость внешним культурным влияниям, демократизм. Понижательная волна сопровождается «синтетическим» (Маслов) или «бароккоподобным» (Дриккер) стилем, падением престижа знания, тягой общества к замкнутости, сепаратизму и авторитаризму. Переходы от одного стиля к другому связаны с кризисами, во время которых происходит эклектическое смешение разных художественных форм, отрицание старых и поиски новых средств, методов и путей развития искусства.

Волновые изменения в политической сфере на материале истории США были выявлены Ф. Клинбергом. Согласно его исследованиям, американская внешняя политика с конца XVIII в. до 1960-х гг. последовательно прошла 4 цикла со средней продолжительностью 48 лет; в каждом из них «экстраверсивная» фаза (концентрация на внешнеполитических интересах) сменялась более краткой «интроверсивной» фазой (замкнутостью на внутренних проблемах). Первая из этих фаз соответствует эволюционному росту силы и влияния США, тогда как вторая связана с кризисными явлениями, заставляющими отказаться от внешнеполитической активности. А. Шлезингер-старший проследил смену волн либерализма и консерватизма в общественной жизни США, которая происходит циклически в среднем за 33 года. А. Шлезингер-младший (сын) связал 30-летние волны политической истории США со сменой поколений. По его теории, каждое поколение, вступив в самостоятельную жизнь, первые годы проявляет «политический романтизм» и общенациональную целеустремленность, а затем ориентируется на «частный интерес» и уходит в заботы о личном благополучии. Можно заметить, что либерализм, политический романтизм, стремление к изменениям в обществе характеризуют турбулентное «время перемен», а консерватизм и уход в частную жизнь — признаки периода относительной стабильности.

Анализ различных подходов к выявлению цикличности социальных изменений позволяет сделать, по крайней мере, три вывода:

существование в истории цикличных, волнообразно протекающих процессов — несомненный факт;

конкретные параметры, хронологические рамки, механизмы этих процессов устанавливаются весьма приблизительно и неоднозначно;

наряду с фактами, соответствующими найденным периодическим закономерностям, имеются и факты, которые в них не укладываются.

Отсюда следует ненадежность исторических прогнозов, опирающихся на идею цикличности: несмотря на то что некоторые из них частично, а иногда и полностью подтверждаются, в каждом конкретном случае нельзя быть уверенным в том, что так будет и на этот раз.

Бифуркации и аттракторы

С синергетической точки зрения для понимания хода истории общества необходимо учитывать, что оно есть нелинейная система (как и другие сложные диссипативные системы).

Под нелинейностью понимаются отступления от пропорциональной (описываемой линейными функциями и уравнениями) зависимости между причиной и следствием. Нелинейная связь между явлениями имеет более сложный характер (описываемый нелинейными функциями и уравнениями).

Нелинейность означает, во-первых, что малые по своим масштабам события могут породить грандиозные последствия. Возможен так называемый «эффект бабочки»: взмах крыльев бабочки в дельте Амазонки может вызвать бурю на всем американском континенте (а в фантастическом рассказе Брэдбери герой, отправившийся в прошлое, случайно губит бабочку, и это меняет ход истории его страны.). Во-вторых, для нелинейных процессов характерны ситуации, в которых будущее неоднозначно определяется настоящим (начальными условиями). Математически это выражается в том, что нелинейные уравнения при некоторых критических условиях приводят не к одному, а к нескольким решениям. Это означает, что в критической точке возникают различные варианты последующего хода событий, различные альтернативные пути дальнейшей эволюции системы.

Разветвление процесса на несколько возможных траекторий называется бифуркацией.

Приближаясь к точке бифуркации, система приходит в неустойчивое, «возбужденное» состояние, для которого характерна чувствительность к малейшим изменениям ситуации. Микроскопическое воздействие на неустойчивую систему может вызвать ее макроскопическое преобразование в одном из нескольких возможных направлений. Это объясняется тем, что имеющееся в системе энергетическое напряжение готово к разрядке, и чуть заметное смещение какого-то элемента служит «пусковым механизмом», направляющим поток энергии на выполнение той или иной работы, — подобно тому как ничтожное усилие, с которым оператор прикасается к одной из кнопок пульта управления, приводит в движение к определенной цели многотонную ракету.

Точка бифуркации — это точка ветвления, развилка (от англ. fork — вилка). В ней система должна сделать выбор направления, по которому далее пойдет ее эволюция.

В природных системах этот выбор совершается стихийно, «сам собой»: свободы выбора здесь нет, он определяется действием объективно сложившихся случайных обстоятельств. В неживой природе системы не обладают свободой воли и подчиняются воле «слепого случая» (лишь у живых существ появляются зачатки свободы воли). У людей же есть свобода воли. Хотя это и не абсолютная свобода, тем не менее она все же такова, что человек при наличии разных возможностей способен выбрать из них любую по своему собственному усмотрению. В дело выбора, таким образом, вмешивается субъективный фактор, которого нет в природе.

«Различие между биологической и социальной эволюцией состоит в том, что общества могут вести себя целенаправленно. Мы можем в определенных рамках выбирать наш путь эволюции».

Принципиальное отличие общества от природных систем состоит в том, что выбор бифуркационной ветви зависит от субъективного фактора — воли, сознания, разума людей.

Конечно, есть причины, направляющие волю человека на тот или иной поступок. Но поступок не вытекает из них автоматически (если только речь идет не об автоматизированных реакциях). На то и дан человеку разум, чтобы не слепо повиноваться обстоятельствам, а обдумывать свои возможности и находить наилучший способ действий в данных обстоятельствах. Любые технические, экономические, политические задачи ставятся и решаются людьми в соответствии с их представлениями о том, как это следует делать. Другое дело, что человеческие замыслы не всегда осуществляются так, как этого хотелось бы (по знаменитому изречению В. С. Черномырдина: «Хотели как лучше, а вышло как всегда»).

Выбор бифуркационной ветви в социальных системах, как и в природных, тоже может определяться случаем — прихотью властителя, насморком полководца, оплошностью дипломата, опиской чиновника, выстрелом в политического деятеля и т. п. «Эффект бабочки» в принципе способен превратить мелкое уличное происшествие в толчок, переводящий стрелку исторического процесса на новый путь. Но выбор делает не сам случай, а люди, которые реагируют на него и обладают свободой по собственной воле определять его последствия. При этом люди руководствуются усвоенными знаниями, принятыми в культуре ценностными ориентациями и нормами поведения. Культура формирует их цели, желания и идеалы, к которым они стремятся. Стало быть, можно сказать, что в сфере культуры образуются духовные предпосылки, определяющие развитие общества. В частности, культурные установки исторических деятелей, делающих выбор в точке бифуркации, обусловливают принимаемые ими решения и тем самым оказывают непосредственное влияние на ход исторических событий.

К размышлению. Вот как по этому поводу высказывался Г. Гейне: «Так и знайте, гордые люди действия, — вы не что иное, как бессознательные чернорабочие на службе у людей мысли, которые не раз в смиреннейшей тиши точнейшим образом предсказывали все ваши деяния. Максимилиан Робеспьер был не чем иным, как рукой Жана-Жака Руссо...» Прав ли Гейне?

Движение по выбранной бифуркационной траектории может быть неустойчивым, и тогда возникают новые локальные (в частях системы) и глобальные (определяющие эволюцию системы в целом) бифуркации. Но существуют траектории (или узкие «коридоры» траекторий), которые ведут систему к устойчивым состояниям. Такие состояния называются аттракторами (от лат. attractio — притяжение). Аттракторы как бы притягивают к себе систему. Если система вошла в конус аттрактора (ведущий к нему «коридор»), то это предопределяет ее будущее. Попытки выбраться из конуса аттрактора тщетны — различные траектории, попавшие в конус, неизбежно выводят систему на аттрактор. Элементы ее довольно жестко выстраиваются в соответствии с будущим порядком. Все, что не соответствует ему, будет уничтожено диссипативными процессами.

Аттрактор — это будущее устойчивое состояние, к которому направляется эволюция системы

История человечества может быть представлена в виде цепочек бифуркаций, ведущих общество от одних аттракторов к другим. Объективные условия в точках бифуркации задают спектр возможных вариантов эволюции. Субъективные особенности людей, их замыслов и действий влияют на выбор какого-то из этих вариантов. Аттрактор выступает как «предельное», конечное для выбранного варианта эволюции состояние, по отношению к которому другие состояния являются переходными, промежуточными. На путь в конус аттрактора выводит случайность, но как только этот путь выбран, дальнейшая эволюция общества закономерно и необходимо приводит его к «предельному» устойчивому состоянию.

«Между двумя точками бифуркации в системе действуют детерминистические законы, а в окрестностях точки бифуркации существенную роль играют случайные флуктуации, И именно они "выбирают" ветвь, которой будет следовать система».

В историческом процессе в качестве аттрактора может выступать как более высокий уровень организации общества, больший порядок в нем («простой аттрактор») так и, наоборот, состояние дезорганизации, анархии и хаоса («странный аттрактор»). В последнем случае возможно «соскальзывание» на ветвь эволюции, которая не была выбрана в предыдущей бифуркации.

В реальной истории выбор бифуркационной ветви может привести общество к процветанию, а может и завести его в эволюционный тупик. Общество, пошедшее по тупиковому пути, впадает в долгую, «спячку» (как это было в странах Востока — Китае, Японии, Индии и др., которые лишь в XX в. вышли на новую ветвь эволюции) или же исчезает, не дав ростков, пробивающихся к новому аттрактору (так исчезли Древний Египет, Шумер, Вавилония, цивилизации майя, инков и атцеков).

Иногда говорят: «История не знает сослагательного наклонения». В самом деле, вопрос «что было бы, если бы...» не интересует историка, ставящего своей задачей описание фактов: что было, того иначе уже быть не может. Но философия истории нуждается в сослагательном наклонении: надо знать, какие варианты эволюции (в том числе и несбывшиеся) возникают в бифуркациях, чтобы понять общие законы исторического развития общества и научиться учитывать опыт прошлого в поисках пути к лучшему будущему.

Есть ли в истории смысл?

Пытаясь объяснить исторический процесс развития общества, многие мыслители выдвигали идею о том, что человечество движется к какой-то цели. Это представляется вполне естественным с религиозной точки зрения. В самом деле, если человек создан высшей сверхъестественной силой, то возникает вопрос, для чего она его создала? Должна быть цель, ради которой существует человечество. В продвижении к этой цели и заключается сущность исторического прогресса. Таким образом, история человечества обретает смысл, состоящий в выполнении предназначения, определенного ему свыше.

Понятия «цель» и «смысл» не тождественны. Цель есть результат, на достижение которого направлен исторический процесс. Смысл — более широкое понятие, чем цель.

Вообще говоря, смысл есть содержание мысли. Например, смысл высказывания — это его мысленное содержание, закодированная в нем информация. Понять смысл какого-либо предмета — значит понять мысль, которая заложена в него, замысел, в соответствии с которым этот предмет создается, функционирует, используется, изменяется и т. д. Наличие смысла обязательно предполагает того, кто этот смысл создал и вложил, облек в материальную оболочку, которая является его носителем.

Если смысл истории видят в движении к определенной цели, то тогда смысл и цель совпадают. Но смысл не обязательно означает наличие цели. Он может заключаться и в каком-то ином замысле, в соответствии с которым человечество создано, живет, функционирует, развивается. В качестве примера можно вообразить, скажем, что человечество — это игрушка для развлечения сверхразумных существ, и смысл истории в том, что они придумывают разные каверзные ситуации и смотрят, как люди выкарабкиваются из них. А когда игра существам надоест, они, подобно шахматистам, просто смахнут фигуры с доски и сложат их в коробку.

Существуют различные представления о смысле человеческой истории.

В средневековой христианской философии господствовала концепция провиденциализма, развитая Августином Блаженным. Согласно этой концепции, ход истории определятся волей Бога, который ведет человека к «спасению», к возвращению из «града земного» (куда люди попали из рая после грехопадения Адама) в «град Божий». Иную концепцию построил знаменитый русский философ Вл. Соловьев (1853-1900). Он утверждал, что Бог не хочет от человека пассивного, несвободного следования божественной воле. Человек сам должен понять свое предназначение и по собственному желанию осуществить его. Это предназначение состоит в том, чтобы в процессе исторического развития, преодолев распри между людьми и разрыв между человеком и природой, достичь «всеединства», слияния мира с Богом.

Идею космического предназначения человечества развивали также В. И. Вернадский (1863-1945) и П. Тейяр де Шарден (1881-1955), которые, однако, отходили от традиционной религиозной постановки вопроса. Они видели всемирно-историческую задачу человечества в антиэнтропийной деятельности и одухотворении природы.

Об истории как процессе выполнения человечеством своего предназначения говорил и Гегель. В его философии смысл истории определяется тем, что развитие человечества выступает формой саморазвития «мирового духа». На каждой стадии развития мирового духа его временным носителем является какой-то народ, который после исполнения своей исторической миссии уступает место другому народу. И историческая роль отдельной личности тоже обусловлена тем, насколько она в своей деятельности реализует волю мирового духа. Конечная цель всемирной истории — познание мировым духом самого себя.

Материализм отвергает мысль, что Бог или некий высший разум предопределил смысл истории. Синергетика, открыв закономерности самопроизвольного развития сложных систем, с новой точки зрения подтверждает известные слова Лапласа, что для объяснения мира нет необходимости в «гипотезе о существовании Бога». Никто природу не создал и не поставил перед ней никакой цели, и точно так же никто не создавал человечество и не ставил никакой цели перед ним. Человечество существует не для того, чтобы выполнить какое-то заданное ему свыше предназначение, а потому, что возникло на определенном этапе эволюции материи на Земле и развивается в соответствии с объективными законами до тех пор, пока имеются условия, в которых оно может существовать (если только само себя не уничтожит в ядерной или какой-нибудь еще катастрофе).

Но, может, быть, сама природа уготовила человечеству какое-то предназначение, и смысл истории — в том, чтобы это предназначение осуществлять?

Вот аргументы в пользу этого предположения, изложенные в эмоциональной форме риторических вопросов-восклицаний: «Неужели природа в течение сотен миллионов лет и впрямь случайно сотворила столь сложное устройство, каким является наш мозг? И неужели лишь для того, чтобы обеспечить мимолетное — по космическим далям и срокам — процветание неких активных, плодовитых и весьма любознательных существ? Не логично ли предположить, что... природа уготовила человечеству некую особую космическую миссию, органически присущую эволюции материи во всей обозримой Вселенной?»

Но природа не ставит перед собой никаких целей. Да и если бы ставила, то у нас не было бы возможности узнать, что она замыслила насчет человека. Ибо наука познает законы природы, но не ее «мысли». Мы, конечно, можем при желании приписывать природе свои мысли, но тогда уже вопрос заключается не в том, для чего природа предназначила человека, а в том, для чего человек сам предназначает себя.

Смысл истории нельзя узнать или открыть подобно тому, как астроном открывает неизвестную ранее звезду или биолог — генетический код, в котором заложена программа поведения животного. Ни от Бога, ни от природы мы не можем получить ответа на вопрос, в чем смысл истории. И сама история не может дать ответ на него. Никакое исследование исторических фактов не скажет нам, к чему мы должны стремиться. Факты, будь то факты истории или факты природы, не могут решить за нас, для чего мы живем.

В истории не существует никакой цели и никакого смысла, заданных человечеству «извне». Но это не значит, что их не может быть вообще.

«Хотя история не имеет цели, мы можем навязать ей свои цели, и хотя история не имеет смысла, мы можем придать ей смысл».

Человечество способно само поставить себе цель и придать смысл своей деятельности. Однако было бы наивно надеяться, что это может быть сделано каким-то пророком, который, наконец, сформулирует цель и смысл истории, и всем станет ясно, в чем они состоят.

Было немало исторических деятелей, выдвигавших цели, к которым должны устремляться усилия народов, стран и всего человечества. В некоторых случаях такие цели достигались — правда, всегда лишь отчасти. Можно вспомнить тут об Иисусе Христе и Мухаммеде, Александре Македонском и Цезаре, Петре I и Бисмарке. Маркс провозглашал целью истории построение коммунистического общества, и в лозунге «Наша цель — коммунизм» многие видели смысл истории. Но всякий раз в конце концов оказывалось, что поставленные исторические цели были, во-первых, преходящими и, во-вторых, не становились на практике общечеловеческими.

Пока исторический прогресс идет полилинейно, о какой-либо единой цели или едином смысле истории говорить не приходится. Человечеству необходимо прежде осознать свое единство и организоваться во всемирном масштабе — таково условие осуществления целенаправленной объединенной общечеловеческой деятельности (в этом смысле идея «всеединства» Вл. Соловьева имеет рациональное содержание). Только тогда оно сможет сплотиться для осуществления дел, составляющих цель и смысл его развития.

Проблема заключается не в том, чтобы «открыть» данное человечеству свыше (от Бога или от природы — не имеет значения) «задание», которое ему положено выполнить. Проблема в том, что человечество должно само определять свои задачи, разумно оценивая при этом их принципиальную осуществимость, и солидаризироваться в их выполнении. Чтобы история обрела смысл, человечество должно стать хозяином своей судьбы.

Страницы: 1, 2, 3