«Строгость» в учении о сознании подразумевает, во-первых,
отказ от высказываний, в которых «просто», т.е. без рефлексии, нечто
утверждается о существовании предметов в их пространственно-временных и
причинных связях; во-вторых, отказ от высказываний относительно
причинно-ассоциативных связей переживаний. Ни предметы, ни психологические
состояния не перестают существовать оттого, что при повороте к
феноменологической установке причинность и функционализм лишаются статуса
единственного метода изучения сознания. Гуссерль вводит особые термины для
обозначения процедур феноменологического метода, благодаря которым совершается
переход от естественной установки к феноменологической: «эпохе» (воздержание от
суждений) и «феноменологическая редукция» — выдвижение на первый план смысловой
связи сознания и мира и просмотр сквозь нее всех многообразных отношений
человека и мира.
Другое направление феноменологической редукции
(трансцендентальная редукция) — отказ от объективистского понимания
психического: в эмпирическом Я как «вещеобразном предмете» открывается
феноменологический поток переживаний. Смысловая связь (связь назначений)
реализуется в потоке феноменов, которые не содержат в себе различия между
бытием и явлением: явление психического и есть его бытие. Предмет (вещь)
является, однако само явление предмета не является, но переживается. Постижение
смысловых связей Гуссерль называет «созерцанием сущностей», причем сфера
анализа сознания — изучение смысловых оттенков восприятия, памяти, фантазии,
сомнения, актов воли и т.д. — сравнима по объему с естествознанием.
Не только сознание, но и человеческое бытие в целом
интенционально. Невозможно, утверждал М. Мерло-Понти, один из основных
представителей французской феноменологии, представить себя просто кусочком
мира, только объектом биологических, психологических и социологических
исследований. Тема непредметности и несводимости сознания и человеческого бытия
к чему-либо иному, нежели они сами, остается одной из главных для послегуссерлевской
феноменологии, однако приоритет здесь отдан проблеме неразрывности
человеческого бытия и мира.
Сфера соприкосновения и неразрывности сознания,
человеческого бытия и предметного мира — это сфера феноменов, «себя-в-себе-самом-показывающего»
(Хайдеггер). Самораскрытие феномена радикально отличается от отношения
явление—сущность, однако явление, как и видимость, имеет основания в феномене:
явление как то, что указывает на нечто, не показывающее себя (температура,
превышающая 37°С, указывает на нарушения в организме), само должно все же
показывать себя. Феномен, например самодостаточное и самоценное произведение
искусства, не указывает на нечто, скрытое за ним. Тем не менее феномен не лежит
на поверхности — произведение искусства доступно не всякому, кто находится
рядом с ним. Самораскрытие феномена первичнее, чем отношения субъекта и объекта.
Средства «реактивации» феноменов, позволяющие многократно воспроизводить
горизонты значений, — рефлексия и феноменологическая редукция как ее исходный
пункт.
3. Время и истина
Феноменология объединяет традиционно противопоставляемые
«истины в себе» (идеальные, вневременные предметы) и абсолютный временной поток
сознания, рефлексию и время, время и бытие. Поток сознания и идеальный предмет
- два рода непсихологических связей сознания, два полюса феноменологической
сферы. Гуссерль отождествляет идеальное и общее; усмотрение общего — это не
интеллектуальная операция, но особое, «категориальное созерцание». Опора на
многообразные акты восприятия, памяти и фантазии есть, во-первых, основа
многообразия в «созерцании сущностей»: универсум не задан одной или рядом идей,
но принципиально открыт, и во-вторых, основа для радикального различения
идеализации и идеации (усмотрения идеи). Первая осуществляется как конструирование
понятий и объектов вне реальной сферы восприятия (точка, масса, социальная
структура и т.д.), вторая отдает предпочтение миру восприятия — фундаментальной
структуре жизненного мира.
Время рассматривается в феноменологии не как объективное
время (существование которого не отрицается, так же как и существование
объективного пространства), но как временность, темпоральность самого сознания,
и прежде всего его первичных модусов — восприятия, памяти, фантазии (Гуссерль),
человеческого бытия (Хайдеггер), человеческой реальности (Сартр),
субъективности (Мерло-Понти). При этом в феноменологии следует различать две
тенденции в понимании времени: а) время как синтез внутренних фаз переживания,
как синтетическое единство потока значений — «интенциональная линия»,
пронизывающая и объединяющая поток феноменов (Гуссерль), определяющая точка
которой — настоящее; б) время как чистая экстатичность, «Бременящаяся из
будущего»[4, с. 98]. Истоком всех феноменологических анализов времени послужила
темпоральная структура восприятия, предложенная Гуссерлем в 1905 г.: 1) теперь-точка (первоначальное впечатление), 2) ретенция, т.е. первичное удержание этой
теперь-точки, и соответственно цепочка ретенций; 3) протенция, т.е. первичное
ожидание, или предвосхищение, конституирующее «то, что приходит». Темпоральность
раскрывает сознание как одновременно активное и пассивное, как сочетание
переднего плана восприятия — предметов, их форм, цветов и т.д. и заднего плана,
или фона. Временность — основа единства сознания, абсолютный поток сознания
соединяет в себе все характеристики сознания в феноменологическом понимании:
непредметность, несводимость (самоявленность потока), отсутствие извне
заданного направления, воспроизводимость и уникальность. Время в феноменологии
— основа совпадения феномена и его описания, посредник между спонтанностью
сознания и рефлексией: восприятие раскрывает себя как феномен именно потому,
что рефлексия выявляет и воспроизводит присущие ему временные фазы.
Принципиальным для феноменологии является разработка
онтологического понимания истины. Гуссерль называет истиной, во-первых, как
саму определенность бытия, т.е. единство значений, существующее независимо от
того, усматривает ли его кто-то или нет, так и само бытие — «предмет, свершающий
истину». Истина — это тождество предмета самому себе, «бытие в смысле истины»:
истинный друг, истинное положение дел и т.д. Во-вторых, истина — это структура
акта сознания, которая создает возможность усмотрения положения дел именно
таким, каково оно есть, т.е. возможность тождества (адеквации) мыслимого и
созерцаемого, иначе говоря, интенции значения и его осуществления; очевидность
как критерий истины является не особым чувством, сопровождающим некоторые
суждения, а переживанием этого совпадения. Истина, по существу, тождественна
бытию; история бытия — это история его забвения, история истины — это история
ее гносеологизации.
4. Интерсубъективность и историчность
Проблема интерсубъективности — путь к проблеме
объективности познания. Мир дан нам в сознании, но дан как независимый от него.
Прояснить принципиальную возможность такой данности — одна из задач, которая до
Гуссерля не ставилась. Для этого необходимо найти абсолютную границу между
своим и чужим. Здесь дело не в том, что мы не можем проникнуть в духовный или
душевный мир другого человека — как раз это мы можем делать, мы можем угадывать
мысли и улавливать настроения других людей без всякой телепатии; однако мы не
можем психически проникнуть в чужую телесность и управлять психически, «изнутри»
телом другого человека, точно так же как и другой не в состоянии управлять
нашим телом «изнутри» нашей психики. Чуждость Другого прежде всего не в его
чуждой нам телесности и не в его чуждом для нас духовном или душевном мире.
Чуждость Другого в чуждости связи души и тела, связи, которая доступна нам
непосредственно в нашем «мире», т.е. в нашей душе и нашем теле, и недоступна в
«мире» Другого. Именно поэтому первое (и принципиально) чуждое есть другой
человек, его возможность непосредственно управлять своей телесностью; именно
этот опыт чуждости изначален — это исходный пункт чуждости других объектов
являющегося мира. Этот опыт — источник (зачастую скрытый) нашего понимания
объективности предметного мира, его независимости от нашего сознания.
Мир, который мы обнаруживаем в сознании, есть
интерсубъективный мир (мир для каждого), т.е. пересечение и переплетение
объективированных смыслов. «Парадокс человеческой субъективности» состоит в
том, что она устанавливает, или «учреждает», многообразие смысловых связей
окружающего мира (субъект, конституирующий мир), и одновременно существует как
определенное смысловое звено в этом мире (объект мира). Этот парадокс
расширяется затем до парадокса универсальной интерсубъективности: человечество,
включающее в свой мир «всю совокупность объективного», есть часть мира и в то
же время конституирует весь мир. Предпосылка интерсубъективности — конкретный
мир-феномен, жизненный мир. Это мир «субъективно-соотносительного»,
мир-горизонт всех наших целей и устремлений, которые так или иначе, реализуются
в предметах; в нем наличествуют как вещи обыденного опыта, так и
культурно-исторические реалии, нетождественные объектам научного анализа (хотя
они могут быть ему подвергнуты), а также связи, не тождественные связям,
устанавливаемым в научном исследовании. Жизненный мир можно рассматривать как в
естественной, так и в феноменологической установке. В первом случае, по
Гуссерлю, мы (в том числе и ученые) просто погружены в него, во втором —
осознаем его как преданный и соотнесенный с нашей субъективностью, непрерывно
наделяющей значениями (смыслами) предметы и отношения мира.
Согласно Гуссерлю, «исторический мир дан, прежде всего,
конечно, как общественно-исторический мир. Но он историчен только благодаря
«внутренней историчности индивидуумов»[6, с.12].
В эпоху бурного развития естествознания Гуссерль ставит
вопрос о кризисе европейских наук, который он связывает с забвением жизненного
мира как смыслового фундамента науки: в мире науки (предметная область,
теоретические методы и модели, эксперимент, техника) ученый проходит мимо своей
субъектно-смысловой корреляции с предметами и направляет внимание на связи
между последними. Главное, однако, состоит в том, что именно в жизненном мире
субъективность ученого обретает опыт смыслоотнесенности к миру. В рефлексии
этот опыт дает возможность устранять невыявленные, т.е. не соотнесенные с определенным
способом смыслообразования предпосылки. Для Гуссерля кризис европейской
культуры в целом состоит в объективизме, который затемнил истинный смысл рационализма,
смысл «имманентной духовной истории Европы».
Варианты феноменологии различаются прежде всего исходной
точкой описания фундаментального круга
«человек-мир-сознание-бытие-личность-телесность-человек». Инвариант
феноменологии — учение об интенциональности сознания, которое невыводимо из
«фактических последствий» и несводимо к ним (прагматизм), к иррациональному
потоку бытия или образу культуры (философия жизни), к практической деятельности
(марксизм), к индивидуальному или коллективному бессознательному (психоанализ),
к знаковым системам и структурным связям как каркасу культуры (структурализм),
к коммуникативной практике, «следам» и т.п. (постструктурализм, постмодернизм),
к интерпретации (герменевтика), к логическому и лингвистическому анализу (аналитическая
философия). В то же время феноменология имеет определенные точки
соприкосновения практически со всеми течениями современной мысли и некоторыми
школами древней и классической философии. Существенная близость обнаруживается
там, где на первом плане оказывается проблема формирования смысла (значения) и
возможности его усмотрения, там, где анализ наталкивается на несводимость
значения к тому, что не является значением или смыслообразующим актом. В
феноменологическом учении о сознании выявляются предельные возможности
многообразных способов смыслообразования: от простейшей фиксации
пространственно-временного положения объекта до усмотрения идеальных предметов,
от первичной рефлексии на восприятие до размышления о смысловых основах
культуры[8, c. 2].
Заключение
В заключении следует отметить, что если смотреть на любую
философию со стороны феноменологии, то она – философия – непременно окажется
опытом.
Основной принцип феноменологии — «к самим вещам», что
означает: преодолеть предрассудки и предвзятые мнения, освободиться от
привычных установок и навязываемых предпосылок, отстраниться от
методологических шаблонов и клише и обратиться к первичному, изначальному опыту
сознания, в котором вещи предстают не как предметы уже имеющихся теорий, точек
зрения, установок, не как нечто, на что мы смотрим глазами других, но как
нечто, что само раскрывается перед нами в первичном опыте.
Изучив данную работу, я сделала выводы о том, что:
- Феноменология объединяет традиционно
противопоставляемые «истины в себе» и абсолютный временной поток сознания,
рефлексию и время, время и бытие. Поток сознания и идеальный предмет - два рода
непсихологических связей сознания, два полюса феноменологической сферы.
- Феноменология, нейтральна по отношению к логике и
психологии наука. Отвлекаясь от «метафизического» вопроса о существовании
внешнего мира, она служит и логике, проясняя сущность, логического, и
психологии, выявляя сущностное основание психологических фактов.
- Время рассматривается в феноменологии не как
объективное время (существование которого не отрицается, так же как и
существование объективного пространства), но как временность, темпоральность
самого сознания, и прежде всего его первичных модусов — восприятия, памяти,
фантазии, человеческого бытия, человеческой реальности, субъективности. При
этом в феноменологии следует различать две тенденции в понимании времени: а)
время как синтез внутренних фаз переживания, как синтетическое единство потока
значений — «интенциональная линия», пронизывающая и объединяющая поток феноменов
(Гуссерль), определяющая точка которой — настоящее; б) время как чистая
экстатичность, «Бременящаяся из будущего». Темпоральность раскрывает сознание
как одновременно активное и пассивное, как сочетание переднего плана восприятия
— предметов, их форм, цветов и т.д. и заднего плана, или фона.
Библиографический список
1.
Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПБ.: Наука, 2001;
2.
Введение в философию: Учебник для высших учебных заведений. В 2 частях. /Под
общ. ред. И. Т. Фролова. – М.: Политиздат, 1989.
3. Гуссерль
Э. Картезианские медитации. М., 2001;
4.
Молчанов В. И. Время и сознание. Критика феноменологической философии.: М.,
1988
5. Феноменологическая
концепция сознания: проблемы и альтернативы. М., 1998. Философия: Учебник./Под
ред. В.Д. Губина, Т. Ю. Сидориной, В.П. Филатова.– М., 2005.
6.
Гуссерль Э. Феноменология (Статья в Британской энциклопедии) // Логос. 1991.
№1;
7.
Каган М.С. Метаморфозы бытия и небытия. //Вопросы философии – 2001. – № 6.
8.
www.Deport.Ru
Страницы: 1, 2
|