В учении Хань Юя прослеживается идея свободного развития человека. В первую очередь это свобода от насилия, нарушающего порядок. Хань Юй не отрицает необходимости наказаний, но подчеркивает, что они должны быть правильными, т.е. тоже отвечать древним образцам. Насилие не оправдано, когда выступает в форме произвола и не совпадает с волей Неба. Значит, свобода – это средство для человека занять свое место в Поднебесной. Как и предшественники, Хань Юй считает, что человек должен поступать по воле Неба, но поступать – сам, не рассчитывая, будто Небо выполнит работу за него.

2. Чжу Си

В дальнейшем конфуцианство шло по пути освоения положений даосизма и буддизма, в результате чего к 12 в. сформировалось неоконфуцианство, упрочение которого связано с именем Чжу Си (1130-1200). В центре его  внимания – проблема самосовершенствования, не чуждая и предшественникам Чжу Си. Но до тех пор она была тесно привязана к вопросу об управлении государством и подготовке человека к тому, чтобы занять соответствующий пост, а затем под влиянием буддизма приобрела самодовлеющее значение.

В оценке человеческой природы Чжу Си согласен с Мэн-Цзы, считая ее доброй. При этом он разъясняет, что под «природой», которую люди получают от Неба, он понимает только общий принцип. Дальше к ней примешивается «ци». Единство доброй природы-принципа и «ци» создает индивидуальную природу, продуктом которой может стать как добро, так и зло. Индивидуальная природа людей различается в зависимости от того, какое «ци» досталось человеку.

Как и другие категории, «ци» – неоконфуцианского происхождения. Скорее это категория общекитайской культуры, в первую очередь натурфилософии, т.е. философии природы. Исследователи отмечают ее синтетический характер. «Ци» рассматривается в качестве наполнителя, материала. В зависимости от того, наполнителем чего считается «ци», оно истолковывается по-разному. Поскольку в центре конфуцианства находится человек, то и «ци» выступает как наполнитель человеческого сердца, ибо именно сердце в китайских мировоззренческих системах считается сосредоточием человеческой природы, органом мысли и чувства. В качестве такового «ци» оказывается чем-то средним между физическим материалом и способностью человека пользоваться им. Из разъяснений Чжу Си получается, что человеческая природа существует благодаря «ци», но его нельзя приравнивать не к природе, не к воле Неба.

Поскольку «ци»–обязательный элемент индивидуальной природы, напрашивается вывод о том, что дальнейшая судьба человека определяется «ци», которое ему досталось и перед которым он бессилен. Но Чжу Си изыскивает возможность смягчить фатализм и упрочить идею самосовершенствования. Для этого он указывает, что всем людям, вне зависимости от «ци», свойственны желания. «Даже если ци, которым наделен человек, чистое, он подвластен желаниям при ослаблении бдительности и контроля над собой».

Отличие от буддизма Чжу Си призывает не полностью отказаться от желаний, а поддерживать их в равновесии, не допуская ни чрезмерности, ни недостатка, подобно даосам. В этой способности и состоит, по мнению Чжу Си, отличительная особенность человека по сравнению с любой другой частью Вселенной, благодаря которой человек родственен и Небу, и Земле.

Самосовершенствуясь, человек очищает заложенные в нем небесные принципы и тем самым заслуживает благосклонность Неба. Это положение направлено против даосизма, утверждавшего безразличие Неба к человеку.

3. Ван Янмин

Китайский философ Ван Янмин (1472-1529) продолжает развивать конфуцианство за счет освоение идей даосизма и буддизма. Подобно Чжу Си, Ван Янмин продолжает считать человеческую природу доброй. Как и все конфуцианцы, он исходит из сущностного единства человеческой природы и мироздания, благодаря которому человек отличается от других элементов природы, как одушевленных, так и неодушевленных, не своими моральными качествами и не разумом, а срединным положением. Прочие характеристики объединяют человека с другими существами. Благодаря этому человек постигает свою природу как самоочевидность. Будучи естественным достоянием такого человека данное знание не может быть передано другому.

Все вещи составляют единое тело с человеком не только в как проявление принципа (ли), но и как проявление «ци». Ван Янмин, как и Чжу Си, трактует «ци» как начало и духовное и телесное одновременно. Различаются «ли» и «ци» не по признаку духовности, а по упорядоченности и в этом смысле рациональности. Если «ли» воплощает в себе упорядоченное начало с моральной окраской, то «ци» – это начало хаотическое и иррациональное.

Под «личностью» Ван Мин понимает целостное существо, и духовное, и  телесное, способное к деятельности.

Поскольку природа человека воплощена в его сердце, то зло исходить из него не может. Зло появляется в стремлениях и мыслях. Поэтому исправлять надо не сердце, а стремления и мысли. Цель очищения – осознание чистоты и совершенства сердца и правильные деяния. Такая концентрация на внутреннем Я – безусловное влияние буддизма.

Ван Янмин критикует даосизм и буддизм за допущение эгоизма, хотя для этого автора более характерно подчеркивать что именно объединяет эти три учения, нежели подчеркивать различия между ними. Имея в виду Лао-цзы и Будду, Ян Ванмин признает. Что они тоже стремились к совершенству, но этому помешала несдержанность их эгоистических желаний, в результате чего они вступили на ошибочный путь отрешенности и бездеятельности, с чем Ван Янмин, как конфуцианец, согласиться не может.

§3. Современное конфуцианство Чэнь Юланя

В последующие два века наблюдается упадок философской мысли в Китае, что связано в первую очередь с маньчжурской оккупацией. Возрождение конфуцианства начинается в 20 в. и связано главным образом с именем Фэн Юланя. Он развивает его принципы, осовременивая их и обогащая некоторыми достижениями современной философии, благодаря чему учение вступает в новый этап – постконфуцианство.

Традиционное для конфуцианства отсутствие разграничения материального и духовного, трактовка «ци», как телесного и духовного начала одновременно, сближает это течение с позитивизмом, с его тенденцией стать выше материализма и идеализма и изучать действительность в ее данности, без теоретического давления на материальное и идеальное.

Осовременивание конфуцианских взглядов состояло в том, что Фэн Юлань признал двойственность человеческой природы: логическую и биологическую. Логическую природу он считает истинной; благодаря ей человек родствен Небу и Земле (по аналогии с природой-принципом Чжу Си). Биологическая природа не является собственно человеческой, она выступает как естественные задатки (осовремененная трактовка «ци»). Переосмысление природы человека понадобилось Фэн Юланю, чтобы указать человеку «путь к внутренней святости и внешней царственности», к «высшей просветленности и непоколебимому спокойствию». Достижение этой цели состоит в слиянии с мировой гармонией, для чего необходимо поэтапное самосовершенствование с учетом особенностей человеческой природы. Если в обычном состоянии человек ограничен естественными потребностями, биологическими по происхождению, то самосовершенствование означает освоение способностей через практическую деятельность. Дальше путь лежит к осознанию внутреннего единства человека, его природы с гармонией мироздания. И наконец, последний этап – слияние человека с этой гармонией, т.е. возвращение к единству с природой.

Чань-буддизм

Чань – вторая по популярности после школы «чистой земли» (амидаизма) школа китайского буддизма махаяны, сформировавшаяся в Китае на рубеже 5-6 в. н.э. Китайское название «чань» происходит от сокращенного варианта китайской транскрипции санскритского слова дхьяна (кит. Чан-на) – медитация. Чань заимствовала из традиционной буддийской йоги методы пассивной медитации, а из даосизма – методы активной динамической медитации. Ежедневная медитация, продолжающаяся несколько часов, - основа религиозной практики чань. Основоположники чань, развивая тезис махаяны о тождестве сансары и нирваны, отказывались противопоставлять медитативное состояние прочим формам человеческой деятельности. «Обыкновенное сознание – это и есть истина», - гласит один из главных постулатов чань.

По преданию, Двадцать восьмой буддийский патриарх Бодхидхарма переселившийся из Индии в Китай, основал новую школу буддизма и стал ее первым патриархом, обосновавшись в монастыре Шаолиньсы. Наряду с идеей «передачи истины от сердца к сердцу» другой отличительной особенностью чаньской традиции стало учение о «внезапном просветлении» (дунь у).  Расцвет школы чань связывается с именем Шестого чаньского патриарха Хуэйнэна (637-713 гг.), основателя так называемой южной ветви чань, при котором чань стала одним из ведущих философских учений Китая. В 9 в. в Китае начались гонения на буддизм. С тех пор школа чань утратила свое значение в качестве философского течения, но сохранилась как совокупность эстетических требований.

Различают четыре основных принципа чань: «Не твори письменных поучений», «Передавай традицию вне наставлений», «Прямо указывай на человеческое сердце», «Прозревай природу и становись Буддой». В отличие от прочих школ буддизма в монастырях чань большое значение придавалось совместному физическому труду. Чань оказал глубокое влияние на литературу и искусство позднесредневекового Китая.

Основные принципы теории и практики Чань:

·        Недоверие к слову и тексту как форме передачи высшей истины

·        Недоверие к дискуссионно-логическому мышлению как способу постижения высшей истины

·        Возможность достичь просветления и освобождения без длительного восхождения по пути самосовершенствования

·        Спонтанное постижение высшей истины путем интуитивного озарения

·        Возможность достижения совершенства в процессе жизнедеятельности

·        Преодоление привязанности к духовным авторитетам и догмам

·        Отказ от подражания и обретение внутренней свободы

·        Снятие всех противоположностей типа "время-вечность", "субъект-объект", "жизнь-смерть", "истина-ложь", "добро-зло"

Философские принципы чань вместе с их эстетическими выводами были подхвачены в Японии, где с 11 в. чань развивалась на местной основе, в результате чего была создана школа дзэн – японская разновидность чань.

Учение о человеке в Чань-буддизме

§1. Человек Хуэйнэна

1. Учение о Едином

Философская основа чань о человеке – учение о пустотном Едином как бесконечной и бесформенной сущности всего существующего, пребывающего в вещах, но не являющемся вещью. Человек осмысливается как одна из вещей, в которой присутствует пустотное Единое.

Хуэйнэн утверждал: «Свойства сознания обширны и подобны пустоте. Все миры Будды подобны пустоте, чудесная природа человека в своей основе пустотна, поэтому нет ни одной вещи, которую можно обрести. Истинная пустотность собственной природы также подобна этому… Однако пустота содержит в себе и солнце, и луну, и все звезды и планеты, великую землю, гору и реки, все травы и деревья, плохих и хороших людей, плохие и хорошие вещи, Небесный Алтарь (т.е. рай) и ад, которые все без исключения находятся (пребывают) в пустоте. Пустотность природы людей точно такая же…».

Поскольку вещи и люди признаются одинаково пустотными, наблюдаемые различия или даже противоположности между ними считаются иллюзорными, т.е. с точки зрения чань-буддизма относящимися только к видимости. Согласно этому учению, до тех пор пока человек не осознал единую природу вещей, его точка зрения на них остается ограниченной: он поддается видимости их разнообразия. Постижение истины избавляет его от иллюзий. Он понимает, что пребывал в заблуждении относительно природы вещей вообще и собственной природы в частности.

Подобные представления родственны и буддизму и даосизму. Относительно природы бытия между буддизмом и даосизмом есть определенное сходство, не означающее, однако, совпадения. Между ними есть и различия. По даосизму, бытие и небытие порождают друг друга, взаимно переходят друг в друга, не останавливаясь на чем-то одном; в буддизме же бытие поистине есть небытие, абсолютное успокоение, отсутствие движения и возвращения.

В буддизме слияние с Единым толкуется как затухание жизненных проявлений и небытие. Чань, хотя и считается школой буддизма, здесь ближе к даосизму, поскольку не ставит традиционной для буддизма задачи достижения нирваны, отказа от всех желаний и обособления от мира, а скорее призывает раствориться в мире, избавившись только от надуманных, эгоистических желаний.

Хуэйнэн настаивал на том, что истинные сторонники чань не должны гнушаться мирских дел. Уйти от мирской грязи не только невозможно, но и само это стремление греховно, ибо разрывает сущностную связь человека с окружающим миром. Означает ли это, будто чань признает достойными любые поступки? Нет! Чаньская традиция различает деяния, направленные на достижение суетных и корыстных целей, и деяния на основе естественности, которые не связаны с жесткими ограничениями ни профессиональной деятельности, ни ее форм. Их критерий – соразмерность, взвешенность.

Подобные действия получили название «недеяние» (увэй). Важно подчеркнуть, что недеяние отнюдь не означат бездеятельность. Напротив, человек сам, за счет собственных усилий поддерживает единство с окружающим миром. Однако эти усилия не должны уводить его в сторону от дао – основного пути слияния с Единым, а значит, должны исключать частные намерения. Человек тогда действует спонтанно, как если бы не он определял свои цели, а они сами естественно определялись.

2. Истина

Чтобы приобрести состояние уравновешенности, человек должен, согласно чань-буддизму, постигнуть Истину. Как этого добиться? Через осознание собственной природы, тождественной Единому, отведает Хуэйнэн: «Познать свой изначальный дух и значит – узреть изначальную природу. Только просветленный понимает, что изначально между ними нет различия, непросветленные же погружены в бесконечный ряд перерождений». Постижение истины приобретает, таким образом, индивидуальную окраску, но не требует усовершенствования собственной природы. Человеческая природа изначально чиста и не нуждается в улучшении.

Получается, что человеку не с чем бороться и не от чего освобождаться. Ставить перед собой задачу поддерживать свою природу в чистоте означает принимать «загрязнения» всерьез, а они иллюзорны! Важно другое – дать возможность человеческой природе свободно и естественно проявиться. Для этого нет необходимости ни в специальной практике, ни в систематизированном знании. По мнению адептов чань, писанное учение, хоть и выполняет некоторые функции, например ознакомительную, не может сделать самого главного: провести человека к Истине, ибо Истина – это не столько знание в познавательном смысле, сколько особое состояние человеческой души (в китайской традиции это именуется «просветленным сердцем»). Человек испытывает чувство единения «со всей тьмой вещей», переживает опустошенность в смысле слияния с пустотным Единым, отсутствия грани между собой и миром, невыделенности из него.

Поскольку истина – слияние с Единым, которое, в свою очередь, не обладает качествами, Истина не может быть выражена или описана словами. Ее можно лишь обозначить словом, намекнуть на ее присутствие. Выявлять истину придется окольным путем. Вот один из советов Хуэйнэна: «Когда вам зададут какой-либо вопрос, отвечайте на него отрицательно, если в нем имеется какое-нибудь утверждение, и наоборот… Если вас спросят о «профане», то скажите что-нибудь о святом, и наоборот… И тогда из соотнесенности и взаимозависимости двух противоположностей можно будет постичь учение о «середине»».

Страницы: 1, 2, 3, 4