Читаем у него:  "... полное определения истины выражается в трех предметах: сущее,  единое, все". Вообще, истина для Владимир Соловьева - это абсолютная ценность,  принадлежащая самому всеединству, а не нашим суждениям или выводам. Познать ее -  значит преступить пределы субъективного мышления и вступить в область существующего единства всего того,  что  есть,  т.е. Абсолюта.  Существа  этого мира только в том случае могут подняться до Бога, если они проникаются чувством совершенной любви,  т.е.  отрекаются от своего самоутверждения, что отнюдь не приводит к потере индивидуальности, напротив, существо обнаруживает свое истинное я,  дух,  заложенный, в нем. Существа же, сохраняющие свою  эгоистическую  исключительность,  становятся непроницаемыми  друг  для  друга.  Их жизнь строится на грубых принципах материального мира.  Вот тут то и начинается  то,  с  чем пытался бороться Федоров, - разобщенность людей, их "борьба  за место под солнцем."

         Вот как делит Владимир Соловьев процесс восхождения мира к

Богу.  На низшей ступени этого процесса - эволюции  природы  - создаются предварительные ступени и условия единства мира. Таких ступеней пять:  " царство минеральное,  царство растительное,  царство животное,  царство человеческое и Царство Божие". Эти ступени представляют собою ряд наиболее твердо  определенных  и  характерных повышений бытия с точки зрения нравственно смысла,  осуществляемого в богоматериальном процессе". Процесс же духовного роста человечества описывается им следующим образом:  " ...природное человечество посредством  своей  деятельности совершенствует свою жизнь и на определенном этапе возвышается до идеи безусловного совершенства.  Человечество духовное или от Бога рожденное не только понимает умом, но принимает сердцем и делом это безусловное совершенство  как  действительное  начало всего того,  что должно быть во всем,  и стремится осуществить его до конца или воплотить в жизни всего мира". И далее," каждый новый тип представляет новое условие, ...  для того чтобы достигнуть своей высшей цели или  проявить свое безусловное значение,  существо прежде всего должно быть, затем он должно быть живым, потом - быть сознательным, далее - быть разумным и, наконец,  - быть совершенным."

         Эта теория вписывает в себя все достижения естествознания,  объясняя их и давая, таким образом оригинальную и ясную перспективу их исследования.  Для Вл.  Соловьева это  качество вообще примечательно. Вся его система - это цельная компиляция всех направлений философской мысли,  объединяющая их на новом, гармоничном уровне.

         Это утверждение еще раз подтверждается при рассмотрении  системы этики Вл.  Соловьева.  Вершиной его работы в этом направлении принято считать его  трактат  "Оправдание  добра".  Что же это за книга ?

         Своей целью философ ставит здесь определение  правды,

не  впадая  в какой бы то ни было тон наставления и проповеди. По его глубочайшему убеждению,  на протяжении своего существования человечество идет по этому пути к правде,  которая,  конечно, в то же время является и истиной и религией. Но отношение  его  к этим трем ипостасям вполне свободное и не обязывающее.  И если человек хочет быть животным, пусть будет таковым, но  пусть  тогда  не воображает о себе как о путнике на пути к добру и свету.  Вообще,  весь этот трактат построен на  самом тщательном  внимании  к человеческим нуждам и стремлениям,  на

рассмотрении самых обыкновенных путей человеческой жизни, взывающих, несмотря на стихию зла, к ясной простоте правды и добра, установленных не путем насилия, но в результате самых искренних  влечений  человеческой воли.  Весь трактат "Оправдание добра" проникнут мягкой,  благожелательной, отческой заботой о приведении человека и всей его истории к благополучному завершению. Человеческое влечение к добру оправдывает собою то, что очень   часто   считается  несовместимым  противоречием.  Так, нравственности свойственно аскетическое начало.  Но она  вовсе не цель,  а только путь к добру,  да и то не единственный. Характерно,  что здесь идет перекличка с  буддизмом,  в  котором также  провозглашается "серединный путь",  не поощряющий чрезмерных отклонений.  Это еще раз показывает,  что сколько бы ни было религий,  все они имеют в себе зерно истины,  надо только суметь его увидеть.

         Личность человека - на первом плане. Но этот план то же далеко не окончательный.  Вл.  Соловьев дает  целую  теорию

семьи,  где  личность  хотя и на первом плане,  но находится в

согласии с другим рядом личностей,  или предков, или потомков.

Половая любовь вполне оправданна,  но и она не довлеет,  а содержит в себе и многое другое.  Деторождение благо - благо, но тоже не единственное. Личность есть полнота, но для завершения этой полноты она нуждается в обществе.  Общество есть полнота, но  завершение  этой  полноты не просто в обществе,  а во всем историческом процессе,  т.е.  в человечестве.  Экономическая и политическая жизнь, государство и право - это неотъемлемые моменты исторического стремления человечества к правде и  добру. Но  и самая общая нравственная организация должна быть религиозной и завершаться во вселенской церкви,  считает Владимир Соловьев.

         Философ подчеркивает здесь, что человечество не может

развиваться,  если нет безусловной цели развития. Так как цель развития человечества - это незыблемая полнота и  взаимопронизанность  материальных и духовных сил,  то необходимо эту цель человечества наименовать каким-нибудь особым термином. Для религиозного философа Владимир Соловьева этим термином является "церковь".

         Что можно сказать о Соловьеве как о философе в целом?

Во-первых, необходимо отметить его необычайную склонность к понятийной  философии  как  в ее истории,  так и в ее систематическом построении. Его дарования в этой области не только равнялись многим выдающимся европейским философам, но по силе эти дарований и по убедительности логики он  превзошел  многих  из них.

         Во-вторых, понятийная философия у  Владимир Соловьева всегда  отличалась  весьма острым историзмом,  при котором ни одна теория не отбрасывалась без разбору,  а,  наоборот, всякое философское направление получало у него законное место,  органически вход в общечеловеческий прогресс мысли и жизни.

         В-третьих, понятийная философия имела для Вл.  Соловьева настолько самостоятельное значение,  что, в сущности говоря, не нуждалась даже в авторитете веры, что отнюдь не означало для Вл.  Соловьева,  что разум исключал веру и  откровение. Это значило лишь освобождение его от всяких авторитетов и предоставление его полной свободе,  что приводило его  (разум)  в конечном итоге к тому же самому мировоззрению, которого требовал авторитет веры.  В идеале Вл.  Соловьев мыслил себе  такую понятийную  систему разума,  которая вполне параллельна вере и откровению, но создается собственными усилиями самого разума.

         В-четвертых, всей теоретическая философия Вл. Соловьева обладает удивительной особенностью, о которой я  упоминала уже не раз, Она во многом совпадает со различными философскими учениями,  которыми изобилует человечество.  Но при  этом  философское  рассуждение в теоретических вопросах мысли развивается у Вл.  Соловьева слишком искренне и убедительно,  а также самостоятельно и тончайшим образом критически, так что нет никакой возможности говорить о каких-нибудь прямых заимствованиях у других мыслителей. Получается даже исторический парадокс: Вл.  Соловьев весьма близок ко многим философам,  но он мыслит настолько  самостоятельно,  что как будто бы этих философов не существовало или как будто бы он с ними не был знаком. Но острая критика Вл.  Соловьевым многих зарубежных философов свидетельствует о том,  что он не только не был с ними знаком, но и умел  находить  у них такие особенности,  которые были для них уничтожающими. Но критика всегда подается у него в тонах вполне спокойного и даже созерцательного раздумья.

         В пятых,  при большой любви к абстрактно-категориальным операциям,  при такой, можно сказать влюбленности в чистую мысль Владимир  Соловьев вовсе не превратился в абстрактного систематика на всю жизнь,  а,  наоборот, оставался им лишь в ранней молодости. Конечно, эти понятийные конструкции никогда не отбрасывались Владимир Соловьевым целиком и полностью. Но уже с самого начала 80-х годов его начинают волновать  совсем  другие  вопросы,  зачастую  отнюдь не философские.  Поэтому то,  что было

сказано выше о теоретической философии Владимир Соловьева относится по  преимуществу только к самому раннему и самому позднему периодам его творчества.  Для самого Владимир Соловьева, даже еще не достигшего  тридцатилетнего возраста,  возникали совсем другие проблемы,  которые в общем  виде  мы  можем  назвать  социально-историческими.

     Вообще говоря,  соловьевские   социально-исторические убеждения настолько оригинальны, что их нельзя подвести ни под какую,  известную нам, социально-историческую систему. Некоторые  исследователи  утверждают,  что Владимир  Соловьев сначала был славянофилом, а потом стал западником. Однако схема эта никуда не годится. Уже в магистерской диссертации Владимир Соловьев считает нелепостью славянофильское призвание базироваться только на наивной  вере  и отрицать всякий разум.  Но эта же диссертация подвергла уничтожающей критике все системы разума,  бывшие  на Западе,  так что Владимир Соловьев считает и западных философов выразителями не подлинной и истинной философии,  а только отвлеченных  односторонностей,  противоречащих  истине в целом.  Но опять-таки в работе "Три  силы"  он  представляет  Россию  как страну, в которой доподлинно осуществляется истина, в противоположность бесчеловечному Востоку и безбожному  Западу.  После чего   этот   же  человек  дает  уничтожающую  критику  византийско-московского православия и кто больше всего  страдал  от разделения  церквей и необходимости их объединения в одну вселенскую церковь ?

         Среди идеалистов  и  философов вообще едва ли был какой-нибудь мыслитель,  который с такой  же,  то  есть  соловьевской,  убежденностью считал христианство истиной. Но, повторимся,  разумность христианства достигала у него такой степени убежденности, что иной раз при чтении его произведении невольно встает вопрос: зачем же нужна вера в сверхъестественное откровение,  если человеческий разум уже своими собственными силами может достичь истины?  Можно только развести  руками  по поводу  примата философии над религией и религии над философией. И это не единственное удивительное место в системе Владимир Соловьева.  Определяя понятие субстанции он сначала доказывает, что не существует никаких субстанций,  которые давались бы нам

в непосредственном опыте; а с другой стороны, тут же доказывается,  что по крайней мере одна такая субстанция существует, а именно  всеобщая и абсолютная субстанция,  благодаря которой и все инобытие  тоже  состоит  из  субстанций.  Получается,  что христианство и есть предел разумности,  о есть максимальное ее развитие;  а вместе с тем и разумность,  взятая сама по себе и доведенная до своего предела, тоже есть христианство.

         Для общей характеристики социально-исторических исканий  Вл.  Соловьева важно еще и то что он говорит о прогрессе. Учение об историческом прогрессе у Вл. Соловьева имеет двойной смысл.  С одной стороны, это - необходимость перехода от одних исторических форм к другим,  то есть необходимость конца решительно всех отдельно взятых исторических эпох.  Поэтому, с его точки зрения,  исторический прогресс есть и сплошное становление  тех или иных целей,  которые то возникают,  то гибнут,  и абсолютны конец всех этих мелких и дробных исторических  эпох, то  есть  нечто уже не просто становящееся,  но то,  что можно назвать ставшим.  Позволю себе привести здесь еще одну  параллель  с  буддизмом,  одно  из  основных  утверждений  которого гласит,  что все в мире проходит через  три  стадии  рождения, развития,  и разрушения. Как мы видим, Вл. Соловьев развил это утверждения гораздо шире, доказав, что разрушение - это не конец по существу,  а лишь переход к чему-то более высокому, что отнюдь не умаляет роли предшествующего.

         Думается, не лишним было бы сделать следующее замечание относительно социально-исторических исканий Вл. Соловьева, которое  сводится к тому,  что у нигде и ни в чем нельзя найти никакой одной логически неподвижной понятийной системы или какой-нибудь схематической завершенности.  Он не был ни славянофилом,  ни западником,  а только постоянным искателем  истины, нисколько не стеснявшем себя логическими противоречиями. Он не был ни консерватором,  ни либералом6 ни реакционером, ни революционером.  Да,  в конце концов, можно сказать, что он не был ни идеалистом, ни материалистом. В нем не было никаких ограничений,  все рассматривалось непредвзято. Везде это был соловьевец, в котором уживались самые разнообразные антиномии, которые с обывательской точки зрения звучат как элементарные логические противоречия. Это же касается, в частности, и его религиозных взглядов, как теоретических, так и чисто личных.

                                             3. Теория всеединства

Сам В.С. Соловьев так сформулировал суть теории всеединства: «Всеединство, по самому понятию своему, требует полного равноправия, равноценности и равноправности между единым и всем, между целым и частями, между общим и единичным». При этом философ призывает различать два вида всеединства – истинное и ложное: «Я называю истинным или положительным всеединством такое, в котором единое существует не за счет всех или в ущерб им, а пользу всех. Ложное, отрицательное единство подавляет или поглощает входящие в него элементы и само оказывается, таким образом, пустотою; истинное единство сохраняет и усиливает свои элементы, осуществляясь, в них как полнота бытия». Нетрудно заметить, что принцип всеединства как воплощение некоей божественной воли повсеместно проявляет себя в окружающей вселенной и в частности в природе, общественной жизни и теории познания.

Так, Соловьев следующим образом объясняет одно из его проявлений в природе: «Сама индивидуальная жизнь животного организма уже содержи в себе хотя бы ограниченное подобие всеединства, поскольку здесь осуществляется почти полная солидарность и взаимосвязь всех частных органов и элементов в единстве живого тела». Действительно, признание биологической взаимозависимости и равновесия как применительно к отдельному живому существу, так и ко всей природе, в свете нынешних экологических проблем становится одним из главнейших условий нашего существования.

Философия всеединства легко применима и к жизни общества «Как бы то ни было… - пишет Соловьев, - требуется прежде всего, чтобы мы относились к социальной и всемирной среде как к действительно живому существу, с которой мы, никогда не сливаясь до безразличия, находимся в самом тесном и полном взаимодействии». В этой связи философ призывал человеческую личность не «подчиняться» общественной среде и не «господствовать» над нею, а быть с нею «в любовном взаимодействии», «служить для нее деятельным, оплодотворяющим началом движения» не только в интересах какой-то группы, собственного народа, но и всего человечества. В самом деле, в общественной жизни России своего времени Соловьев был поборником социальной гармонии, резко критиковал ее нарушения со стороны государства и официальной церкви, выступал против национализма, классовой непримиримости и любых видов разобщения людей.

Требование всеединства для отечественной культуры и для самого существования нашего многонационального государства является определяющим. Именно истинное всеединство, когда «единое существует не за счет всех или в ущерб им, а в пользу всех», должно было сплотить российские народы в дружную семью; его-то и добивались соратники Соловьева применительно к Российской империи. Что же касается ложного единства, которое «подавляет или поглощает входящие в него элементы» (сословия, классы и народы) то за примером ходить недалеко: такое единство стало идеалом и звериной практикой большевизма и сталинизма, что привело к деградации культуры и распаду некогда могучего государства.

В известной работе «Русская идея» (1888 год) Соловьев прежде всего стремился ответить на вопрос: каков смысл существования России во всемирной истории? Рассматривая человечество как «великое собирательное существо», «социальный организм», живые члены которого представляют собой различные нации, Соловьев считал, что спецификация функция России в этом организме –способствовать осуществлению в мировом масштабе идеи теократии – некоего «вселенского христианства», свободного от односторонности и религиозного догматизма, как Востока, так и Запада. Исходя из представления о Церкви как о «живом теле Христа, для которого все люди равны и «нет ни эллина, ни иудея», Соловьев выводил необходимость органического всемирного братства народов, объединенных верой и исключающего любые проявления и национализма, и космополитизма. Видя в национализме эгоизм, а в космополитизме – отречение народа от собственной данной ему Богом души, Соловьев в то же время говорил, что «национальные различия должны пребыть до конца веков», хотя высший смысл существования наций «не лежит в них самих, но человечестве». Если перевести мысли русского философа на язык современной геополитики, то всемирно – историческая миссия России состоит в том, чтобы бескорыстно поставить на службу многочисленным евразийским народам свою высокую материальную и духовную культуру, весь свой государственный опыт, не требуя ничего взамен, уважая их самобытность и тем самым, способствуя сохранению истинного, а не ложного, единства огромной страны, ныне, по выражению того же Соловьева, раздираемой «эпидемическим безумием национализма». Призывая в духе христианства любить все другие народы как свой собственный, Соловьев учил, что ниспосланная свыше миссия любой великой державы заключается не в ее исключительности и господстве, а в том, чтобы служить другим, более слабым народам, а, следовательно, всему человечеству.

                                                ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Личность Владимир  Соловьева - большая, глубокая, широкая, даже величественная, хотя в тоже время до чрезвычайности запутанная и порой кажется противоречивой.  Но цельное всегда  кажется  противоречивым,  если  рассматривать его с позиций множественности.  Но во всей этой сложности,  изучение которой не может не стать делом многих, была одна простейшая, невиннейшая и наивнейшая особенность.  Это неугомонное стремление бороться с  нелепостями  и язвами окружающей жизни.  Эту устремленность души его к Добру просто нельзя не увидеть.  Это сильнее всего, что есть в нем и создано им. Из этого  вечного  ощущения   неудовлетворенности   и

стремления  преодолевать  несовершенства окружающей жизни сама собой вытекает еще одна идея,  которую можно с  полным  правом считать для Владимира  Соловьева окончательной,  итоговой и заключительной. Это то, что можно назвать философией конца. В течение  всей  своей  жизни  Владимира  Соловьев только и знал,  что наблюдал конец.  В своих ранних научных  трудах  он изображает  концы  всех философских односторонностей.  Затем - острейшее ощущение конца византийско-московского православия и рвется  к  то у,  чтобы при помощи римской католической церкви преобразовать восточную церковь. В 1891г. его работа "Об упадке  средневекового  мировоззрения" тоже наполнена чувством катастрофизма  по  отношению  к  традиционному  православию.  Он настолько  низко оценивал традиционную и бытовую религию,  что однажды в беседе с Е.Н.  Трубецким выразил желание  объединить

всех неверующих против верующих.  Неудивительно поэтому, что и в самом конце своей жизни он заговорил и  конце  всей  человеческой истории и о пришествии антихриста. И если его мировоззрение всегда было интимно связано с его личностью, то особенно здесь эта связь оказалась наиболее глубокой и ощутимой.

В 1900 г.  Владимир  Соловьев умирал от неизлечимых болезней;  и человечество, по его мнению, в те времена тоже умирало и тоже от неизлечимых болезней,  которые он научился распознавать вопреки своему былому историческому оптимизму. Это ощущение особенно явно в последней его книге "Три разговора". Е.Н. Трубецкой пишет по этому поводу: "Что-то оборвалось в Соловьеве когда он задумал эту книгу: ее мог написать только человек,  всем  существом  своим  предваривший  как свой,  так и всеобщий конец". Только не надо думать,  что Владимир  Соловьев резко встал на позиции безнадежного  нигилизма,  отрицая  всякое  развитие вперед. Наоборот, даже если конец дела означал его неудачу, то этот же конец означал и необходимость чего-то  нового.  Именно по этому Е.Н.  Трубецкой пишет "... практический вывод из "философии конца" не есть покой,  а творческая деятельность. Пока мир  не  совершился,  человек  должен всем своим существом содействовать его совершению. Чтобы осуществлялась в нас целостная мысль,  мы должны предвосхищать ее в мысли,  вдохновляться ею в подъеме творческого воображения и чувства и, наконец, готовить для нее себя самих и окружающий мир подвигом нашей воли".

Чтобы жить, все время зная, что конец грядет, человек должен обладать такой громадной силой духа,  таким самоотречением во имя Идеи, какие присущи очень немногим. И Владимир Соловьев один из них.

За столь короткий жизненный период В.С. Соловьев  успел  лишь наметить самые общие контуры своей теоретической философии, но по указанному пути пошла практически вся последующая философия Богопознания.

Философия цельного знания, которую стремился создать В.С. Соловьев, исходит  из  признания  необходимости развития, как науки, так и философии,  и теологии.  Он доказывает,  что при правильном взгляде они не противоречат друг другу,  а взаимодополняют, давая необходимую материальную основу  знанию,  сообщая  ему  идеальную форму, получая  абсолютное содержание и верховную цель.  Выступая за развитие научного знания и искренне стремясь к развитию  науки в России,  философ все же считал, что она никогда не приведет человека к пониманию смысла Вселенной.

На мой  взгляд  нельзя однозначно согласиться с утверждением Вл. Соловьева , что источником высших истин является религия, Божественное откровение.  Но и не стоит отвергать то, что любая попытка человеческого разума построить  систему,  отвергающую  "Божественное начало",  неосуществима.  В отличии от философа,  я не могу отдать предпочтение религиозным началам перед чисто  научным знанием и считаю, что полное "постижение Божества" и "религиозных истин" уяснить разумом невозможно. Однако, как и В.С. Соловьев симпатизирую "разумной вере", а не "слепым религиозным поклонениям". Стремление В.С. Соловьева сгладить противоречия между верой и знанием, между  религией  и наукой делают его взгляды весьма своеобразными. После проведенного анализа можно с  уверенностью  утверждать, что в основании его мысли лежит религиозно-нравственное начало. Сводя воедино знание и веру,  с одной стороны,  и  науку, философию и религию, с другой, В.С.Соловьев открыл пути к пониманию человека,  не только как существа "познающего",  но и как существа "хотящего",  наделенного верой, способностью к целее устремленности  и свободе действовать.

                                      Библиографический список

1.    Мир философии. Книга для чтения в 2 ч. /Сост. П.С. Гуревич., В.И. Столяров. – М.: Политиздат, 1991. ч.1.

2.    Русская философия 1й половины 19 века. /составил Б.В. Емельянов/ Свердловск/ Изд. урал. унив-.1987г.

3.    История философии. Мыслители, концепции, открытия: Учебное пособие. – М.: Логос, 2005-432с.

4.    Сербиненко В.В. История русской философии 11-19 веков. М.:РГГУ, 1993г.

5.    Цимбаев М.И. Славянофильство: из истории русской православной мысли 19 в. М.: МГУ. 1986г.

6.    Вергазова С.Г. Философские взгляды В.С. Соловьева: учебное пособие/ Петербургский университет для инж-ров ж\д транспорта/ Спб. ПИИТ, 1993 –17.

7.    Куванин В.А. Философия Вл. Соловьева. М.: Знание 1988г.

Страницы: 1, 2