p> В октябре 1998 года Совет управляющих ЕЦБ уточнил главную цель денежно-
кредитной политики Евросисмы, указав, что понятие "стабильность цен"
предусматривает возможность роста гармонизированного индекса цен на
потребительские товары до 2% в год, одновременно определив и его структуру
применительно к потребительским товарам и услугам:
|Совокупный индекс |100 |
|Товары |65,4 |
|В том числе: | |
|Продукты питания |22,9 |
|Из них: | |
|Обработанные |13,5 |
|Необработанные |9,4 |
|Промышленные товары |42,5 |
|Из них: | |
|Неэнергетические промышленные товары|33,7 |
|Энергия |8,8 |
|Услуги |34,6 | Табл.1: Структура гармонизированного индекса цен на потребительские
товары в зоне евро, %. Концепция антиинфляционной политики ЕЦБ основана на том, что изменения
уровня цен в среднесрочном и долгосрочном планах – денежный феномен и что
информация о количестве денег в обороте позволяет делать выводы о
направлении движения цен в будущем, т.е. является компасом при проведении
денежной политики. В системе показателей – денежных, финансовых,
общеэкономических, - которые анализирует ЕЦБ для выработки конкретных мер,
ключевая роль принадлежит первым. Избранные денежные агрегаты для зоны
должны обладать и такими качествами, как наглядность и возможность
проверки. В соответствии с международной практикой в Евросистеме определены
следующие денежные агрегаты для зоны евро: m1 – деньги в узком смысле
(включает банкноты и монеты, а также остатки средств на счетах, которые
могу быть немедленно обращены в наличную форму или использованы для
безналичных расчетов – депозиты "овернайт"); m2 – промежуточный агрегат
(включат m1, а также депозиты на сроки до двух лет и депозиты до трех
месяцев, возвращаемые клиенту по уведомлению); m3 – деньги в широком смысле
(включает m2, акции фондов денежного рынка, ценные бумаги, долговые ценные
бумаги сроком до двух лет, а также накопленную стоимость неисполненных
соглашений об обратном выкупе). Совет управляющих ЕЦБ принял решение, что агрегат m3 является основным
при выработке денежно-кредитной политики Евросистемы, ибо именно его
изменения при нормальных условиях (по оценке специалистов ЕЦБ) оказывают
решающее влияние на динамику потребительских цен в среднесрочной
перспективе. Основная же цель состоит в том, чтобы в случае отклонений
тщательно анализировать их причины и своевременно разрабатывать меры по
обеспечению главной цели – достижения стабильности цен. Помимо анализа динамики агрегата m3 важную роль в стратегии
Евросистемы играет оценка широкого круга экономических показателей –
показателей развития реального сектора, заработной платы, основных
финансовых параметров, валютного курса, курсов доходности акций и других
ценных бумаг, результатов обследований по вопросам цен и издержек, а также
доверия в деловом и потребительском секторах. Евросистема принимает во
внимание также предлагаемые международными организациями и другими
государственными и частными институтами прогнозы инфляции, используя их при
разработке соответствующих внутренних прогнозов применительно к зоне евро. Для реализации основной цели денежно-кредитной политики Евросистемы
помимо вышеуказанных используются и такие инструменты, как операции на
открытом рынке, депозитно-ссудные сделки, установление минимальных
резервных требований для кредитных институтов. Основной объект
регулирования при проведении этих операций – ликвидность кредитных
учреждений, которая непосредственно влияет на спрос и предложение денег в
экономике, тем самым существенно воздействуя на темпы инфляции. К операциям
Евросистемы допускаются кредитные учреждения, отвечающие следующим
квалификационным требованиям: устойчивость, эффективное управление, широкие
операционные возможности. Всего в список кредитных институтов входят более
8 тысяч кредитных организаций зоны евро, из них 4 тыс. имеют доступ к
дипозитно-ссудным операциям Евросистемы, а около 3 тыс. участвуют в
операциях по рефинансированию. Сделки на открытом рынке включают "основные" и "долгосрочные" операции
по рефинансированию. Их условия также важнейший сигнал о направлении
денежно-кредитной политики, подаваемый Евросистемой участникам денежного
рынка. В дополнение к вышеупомянутым операциям по рефинансированию
Евросистема может осуществлять операции по "настройке" денежного рынка
(путем проведения дополнительных обратных сделок, продажи и покупки активов
на условиях простых форвардных сделок), а также принимать вклады и
проводить валютные операции своп. Подобные действия применяются, в
основном, для смягчения неожиданных колебаний ликвидности на денежном
рынке. В арсенале инструментов у Евросистемы есть также "структурные
операции" – с более длительным временным горизонтом, они включают обратные
сделки, покупку и продажу активов на условиях простого форварда, а также
выпуск долговых сертификатов ЕЦБ (однако по решению последнего от такого
выпуска пока отказались). При проведении антиинфляционной политики Евросистема опирается и на
такой инструмент, как минимальные резервные требования к кредитным
учреждениям…. Я не буду продолжать, а то это займет много места. Одним словом,
введение новой валюты не проводилось на то, чтобы наобум, но был применен в
действие довольно сложный механизм, описывать который в данной работе
полностью я не берусь. И так уже довольно много листов исписано, а я даже и
не приступил к раскрытию основной темы. Но мало того. Я не смогу подойти к
ней и сейчас. Ведь для лучшего понимания, да и вообще для понимания
перспектив; для прогнозирования чего-либо необходимо быть в курсе ожиданий.
Чего же все-таки ждали от появления новой валюты. Поэтому основную часть
своей работы я начну так: Перспективы. "Бывшие" перспективы. Что от евро ждали. Основоположник концепции оптимальных валютных зон был один из наиболее
известных ранних монетаристов Р. Манделл[2], по его мнению, преимущества
валютной зоны, в особенности такого ее варианта, как переход к единой
валюте, сводятся к двум моментам:
1) ликвидации транссакционных издержек и
2) повышению эффективности денег при выполнении ими функций средства обращения и единицы измерения. Издержки определяются теми потерями, которые возникают в результате
ослабления механизма краткосрочного регулирования. Для того чтобы придать
этим потерям квантифицированную форму, Р. Манделл свел их к внешним шокам,
отражающимся на уровне цен, и коэффициентам гибкости цен. В результате, он
установил, что обменный курс является незаменимым орудием восстановления
равновесия, если: . страны подвержены асимметричным шокам, требующим взаимного приведения в соответствие сравнительных цен товаров, которые производятся в этих странах; . внутренние цены не являются полностью гибкими и, следовательно, не приспосабливаются к шокам немедленно; . внутренние цены не индексируются немедленно в связи с колебаниями обменного курса, или, иными словами, изменение сравнительных цен в результате изменения обменного курса не нейтрализуются немедленно движением внутренних цен; . другие механизмы приспособления, такие, как мобильность факторов производства или фискальный федерализм, отсутствуют или играют незначительную роль; . приспособление через механизм обменных курсов дешевле, чем приспособление при помощи других механизмов. В поле зрения Р.Манделла оказались далеко не все факторы, влияющие на
валютные курсы и платежные балансы. Так, в частности, О.Бланшар и Д.Куа проводят различие между шоками со
стороны спроса и шоками со стороны предложения[3]. Первая разновидность шоков включает экономические потрясения, которые
не оказывают долговременного воздействия на уровень производства, вторая –
оказывающие такое долговременное воздействие. Другим источником
асимметричных шоков является региональная специализация, когда отдельные
отрасли могут занимать в экономике тех или иных стран значительно более
весомое место, чем в других. По данным А.Стокмана, исследовавшего
соотношение национальных и отраслевых шоков в семи европейских странах, они
соотносятся друг к другу примерно поровну[4]. Отраслевые шоки, как правило,
являются шокам со стороны предложения, а национальные – шоками со стороны
спроса. В одной из самых последних моделей (Л.Риччи) к традиционным
составляющим, ведущим свое начало от Р.Манделла, добавлены:
1) денежные шоки;
2) товары, не участвующие во внешней торговле;
3) уравнения Кобба-Дугласа, отражающие предпочтения товаров и денег;
4) торговые издержки;
5) функция потерь властей;
6) номинальные негибкости. Однако для того чтобы избежать немыслимого усложнения модели, автору
пришлось пойти на ряд упрощений, которые, разумеется, снижают научную
ценность анализа. «Мир» Л.Риччи – это мир двух стран, «своей» и
«иностранной»; мир двух товаров, вступающих во внешнеторговый оборот; мир
одного фактора производства – труда, который беспрепятственно переливается
из отрасли в отрасль (капитал в рамках модели не существует в природе)[5]. Несмотря на все недостатки, присущие колличественно-эмпиририческим
моделям, это единственное орудие анализа, которым располагают западные
исследователи и наблюдатели из стран с переходной экономикой, изучающие
современные валютные отношения. Вполне естественно, что проект экономического и валютного союза,
затрагивающий интересы других стран, был проанализирован академическими
экономистами, в первую очередь в США и Великобритании, а также
специалистами, работающими в международных экономических организациях. В
качестве базы ими была избрана именно концепция оптимальных валютных зон. Подробный обзор дан высказанных точек зрения дан У.Бьюитером[6].
Отправной точкой дискуссии было, как правило, сравнение стран-участниц
будущего экономического и валютного союза в Западной Европе с
североамериканскими штатами. Основной акцент был сделан на сравнении
степени асимметрии шоков, роли мобильности труда, мобильности капитала и
использовании фискальных инструментов. Этот подход не был лишен известного
смысла – во-первых, в связи со сходными размерами двух зон и, во-вторых, в
связи с тем, что конечной целью ЭВС является создание единого финансового
рынка, который уже давно существует в США. Полученные эмпирические данные оказались неблагоприятными для проекта
ЭВС. Было установлено, что степень корреляции шоков в различных районах
Западной Европы низка, мобильность труда и капитала невелика, а потенциал
приспособления к шокам через фискальную систему ЕС незначителен. Главным
элементом механизма приспособления является движение сравнительных цен и
внутренняя налоговая политика. Единая валюта устранит важный компонент
движения сравнительных цен (обменные курсы), а политическое руководство ЭВС
по-видимому, наложит ограничения на независимость внутренней налоговой
политики. Х.Эркель-Русс и Дж.Меелитц обнаружили пять источников шоков для шести
западноевропейских стран. Их исследование подтвердило низкий уровень
корреляции шоков в регионе. Кроме того, они изучили эффективность
внутренней кредитно-денежной и налоговой политики как средства стабилизации
и пришли к выводу, что налоговая политика эффективна во всех странах, за
исключением Германии, а кредитно-денежная только в Германии и
Великобритании. Таким образом, именно эти две страны теряют больше всех,
отказываясь от этого инструмента государственной экономической политики. Большое внимание было уделено экономическим последствиям Пакта
стабильности и роста и возможностям его реализации. Различные авторы
предприняли ретроспективный статический анализ циклических колебаний в
странах ЕС за последние десятилетия. Наиболее объективными представляются
результаты, полученные сотрудниками Международного валютного фонда. Как
было установлено ими, в 1970-1995 гг. в большинстве государств – членов ЕС
стандартное отклонение циклического бюджетного дефицита составляло менее 2%
ВВП. В пяти случаях отклонение превысило 3%. Согласно расчетам Международного валютного фонда, в среднем по ЕС
падение производства на 1% приводит к нарушению баланса бюджета на 0,6%,
причем большая часть этого эффекта приходится на год экономического спада. Таким образом, лимиты, установленные Пактом стабильности и роста, могут
быть реалистичными лишь при одном условии: если в среднесрочном плане
бюджеты стран со средним коэффициентом ответной реакции будут
сбалансированными, а стран с более высоким коэффициентом будут иметь
превышение доходов над расходами, по крайней мере 1% ВВП. Это значит, что
участники экономического и валютного союза должны будут радикально изменить
свою фискальную политику. Пока в большинстве своем они весьма далеки от
этого. Правда, в руках национальных правительств остаются два других средства
– регулирование заработной платы и поощрение мобильности рабочей силы. Теоретически, понижение реальной заработной платы в отдельно взятой
стране эквивалентно девальвации. В самом деле, понижение паритета
национальной валюты и соответствующее повышение цен означают понижение
реальной заработной платы. Тот же эффект достигается, если реальная
заработная плата падает при неизменных ценах и неизменном обменном курсе.
Однако это тот случай, теория резко расходится с практикой. Заработная
плата (и номинальная, и реальная) гораздо более инерционна, чем цены и
обменные курсы, особенно в Западной Европе. Опыт показывает, что падение
спроса и вызванное им уменьшение производства ведут к увеличению
безработицы, а не к падению номинальной заработной платы. Нельзя забывать и
о серьезнейших социальных последствиях посягательств на жизненный уровень
трудящихся. Поэтому регулирование заработной платы связано с огромными
издержками и, как минимум, не практично. О.Бланшар и Л.Кацт[7] показали,
что в США мобильность труда играет большую роль в приспособлении к шокам,
чем гибкость цен. Это еще более усиливает опасения, что странам ЕС придется
нести значительные издержки приспособления, если обменные курсы будут
ликвидированы. Т.Байуми и Б.Айхенгрин[8] открыли, что в США процессы
приспособления идут значительно быстрее, чем в Западной Европе, что было
интерпретировано ими как еще один аргумент против отказа от механизма
обменных курсов. Контраргументом является то, что в рамках Европейского
Союза более значительную роль, чем в США, играет гибкость цен.Однако это не
опровергает вывод о том, введение единой валюты и уничтожение механизма
обменных курсов, по все вероятности, увеличат издержки приспособления к
внешним шокам. Столь же неразумно было бы возлагать надежды и на то, что
при ухудшении экономической конъюнктуры рабочая сила будет переливаться в
районы, где существует повышенный спрос на нее. Различия языка, культуры,
традиций делают почти невозможным перемещения рабочей силы из одной
европейской страны в другую. Одним из важных элементов механизма приспособления является
мобильность другого фактора производства – капитала и его доступность во
время кризиса. Согласно рещультатам подробного эмпирического исследования
А.Аткесона и Т.Бауми,[9] мобильность капитала между регионами США выше, чем
между западноевропейскими странами, где частные рынки капитала обеспечивают
весьма низкую степень страхования от региональных шоков. Наиболее авторитетное и беспристрастное суждение на этот счет
принадлежит экспертам Международного валютного фонда. Экстраполирую
тенденции 90-х годов, они рассчитали гипотетический базисный уровень,
которого достигали бы макроэкономические показатели в странах – участниках
ЭВС в начале следующего тысячелетия, если бы экономического валютного союза
не существовало. Затем на основе эконометрической модели МУЛЬТИМОД были
просчитаны два сценария развития этих стран в рамках ЭВС.
Страницы: 1, 2, 3
|