С целью оценки современного состояния прав и интересов потребителей в России социологическая служба СПРФ провела анкетирование почти 2000 человек - рабочих, служащих, предпринимателей, в большинстве своем людей зрелого возраста. Опрос показал, что, как и два года назад, у каждых девяти из десяти опрошенных были нарушены их права потребителей. По-прежнему более всего претензий высказывается к качеству продуктов питания (60%). На втором месте остались нарушения, связанные с обсчетом и обвесом покупателей. На малопочетное третье место вышли жилищно-коммунальные услуги, оттеснив на четвертое непродовольственные товары. Пятое место сохранилось за некачественными алкогольными напитками. При этом к качеству алкоголя наблюдается самый заметный рост числа претензий.

В результате нарушений потребительских прав в той или иной степени нанесли ущерб здоровью почти 30 процентов респондентов, материальные убытки - 66, моральный ущерб - 51. Более всего ущерб здоровью потребителей нанесли некачественные продукты питания и алкоголь, медицинские и жилищно-коммунальные услуги. Материальные убытки связаны, прежде всего, с приобретением некачественных продовольственных и непродовольственных товаров, обсчетом и обвесом покупателей, потерями от жилищно-коммунальных услуг.

Известная формула французского социолога начала XX века Эмиля Дюркгейма гласит, что представление о природе есть отражение социальной организации. То есть образ природы – продукт общественного устройства, а совсем не наоборот. Следовательно, каждое общество представляет себе свою природу, в меру принципиальных отличий от других обществ. Но справедливо и обратное: чем более похожими становятся различные общества по своей организации, тем отчетливее в их верованиях и представлениях обнаруживается сходство. С начала XX века, пройдя путем натисков и откатов, по обе стороны идеологической границы (социалистический Советский Союз – буржуазная Западная Европа и США) утверждается идея социального государства, то есть такого порядка, при котором в роли природной стихии оказывается политическая организация. Отказ от модели "государства благоденствия" в Западной Европе и США 1980-х и отмена ряда социальных программ в 1990-х, как и прежде, не изменяют самого принципа. Городская цивилизация все более становится системой потребления услуг, и Россия не остается в стороне от общего движения. Так, по данным Всемирного банка, вклад сферы услуг в валовой национальный продукт в России 1998 г. сопоставим с тем же показателем для Франции 1987 г.: 62,1% и 66,9% соответственно. К этому можно добавить, что преувеличенные страсти вокруг политических технологий или дебаты о качестве жизни и демографическом кризисе в современной России – свидетельство роли государства как основного потребителя или производителя различных услуг. Другой вопрос: равнодоступны ли эти услуги, и каков механизм их создания и распределения? К нему мы вернемся чуть дальше.

Сейчас же отметим следующее. Принципиальную роль в изменении (и приведении к единой модели) социальной организации играет и такой могущественный сектор сферы услуг как СМИ. Именно здесь формируется современный и общедоступный образ природы. Самовольная и романтически окрашенная стихия, которой была "первая природа" в XIX веке и даже в начале XX, возвращается в круг общественного восприятия в совершенно новом качестве – в качестве социальной проблемы. Достаточно приглядеться к тематике теленовостей или газетных сообщений, чтобы увидеть, что единая прежде природа выглядывает сегодня из-под покрова множества новых имен: экологическое равновесие, природный катаклизм, неблагоприятные погодные условия, среда обитания, защита естественного биоразнообразия, биологическое питание... Каждое из них отсылает нас вовсе не к первопричине обретающихся в нас инстинктов или эстетических впечатлений. Эти имена связывают природу с идеей социальной полезности в различных сферах потребления: с удобством средств сообщения, с телесным комфортом, с устойчивым функционированием промышленности и сельского хозяйства, с поддержанием условий общественной жизни. Сегодня наше внимание обращают не на природу как таковую, но, прежде всего на ее состояние, в котором "что-то не так", когда оно становится источником издержек и проблем. Нужное состояние природы, точнее, наличие природных ресурсов требуемого качества, оказывается одним из социальных стандартов современного общества.

Однако при всей общности развития социальной организации этот стандарт отличается в России и, например, во Франции. Почему? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно снова вернуться от верований к материи. По данным ЮНИСЕФ, в 1994 г. валовой национальный продукт на душу населения в России составил 2560$, что почти в 10 раз меньше, чем во Франции (23470$). В 1998 г. этот разрыв, уже по данным Всемирного банка, остался на прежнем уровне: 2300$ к 24940$. За период с 1991 по 1998 в России показатель ВНП на душу населения ежегодно снижался в среднем на 6,7%. Тогда как с 1990 по 1997 средняя цена продуктов питания в потребительской корзине возрастала на 390% в год. Для сравнения, во Франции этот показатель составил 1,1%, ровно столько же, каким был средний годовой прирост ВНП на душу населения за этот период. Следовательно, период активного обсуждения в СМИ биостандартов питания, начало которому было положено в 1989 году в США, случаем массового отравления трансгенной пищевой добавкой, протекал в совершенно различных условиях в России и на Западной Европе. Во Франции это был период устойчивого воспроизводства социальной организации, тогда как в России происходило ее принципиальное изменение, вылившееся в экономический кризис. Иначе говоря, во Франции "первая природа" стала социальной проблемой в период в целом предсказуемой динамики "второй". В России же более существенным источником риска и причиной снижения жизненных стандартов оказалась "вторая природа". Очевидно, что в этих условиях проблема отклонений в качестве продуктов питания не могла получить того смысла, который она приобрела в странах Западной Европы – смысла зоны вероятного риска. В 1991-98 гг. в России подобные зоны нашли выражение совсем в ином спектре сюжетов: потеря работы, угроза безопасности, риск стать жертвой финансового обмана, недостаток лекарственных средств. Стоит заметить, что в "спокойной" Западной Европе вопрос о биостандартах сегодня ставится много более жестко, чем в США, где зонами повышенной опасности в рамках "второй природы" признаются рост подростковой преступности, национальные конфликты и физическое насилие в семье.

Формулу Эмиля Дюркгейма, учитывая вышесказанное, можно дополнить: усмотрение в природе социальной проблемы – продукт устойчивой социальной организации, которая подчинила себе природу. Поэтому говорить о собственно европейском смысле проблем био - и эко -, как впрочем, и смысле вопросов феминистского движения или реформирования профсоюзов, можно только принимая в расчет различия в источниках риска, а также в строении сферы услуг, в механике СМИ, в системе занятости, в среднем уровне образования в Европе и в России.

Тем не менее, ссылаясь на неблагоприятное состояние "второй природы" в России, нельзя приписывать смысл проблеме "био" только в европейском контексте. В силу указанного сходства основных черт социальной организации качество продуктов питания оказывается одной из современных проблем, которую разделяют все общества. Если во всех странах потребность в продуктах питания удовлетворяется за счет удешевления их производства (соотношение затрат и полученного объема), проблема качества оказывается оборотной стороной снижения затрат. В этой ситуации рынок питания расслаивается так же, как доходы населения в каждой из стран: складываются сектора "элитных" продуктов и продуктов "для бедных". Само по себе деление не делает различия между Россией и Францией. Во французских магазинах продукты с маркой "Bio" стоят дороже обычных, а просто свежие – дороже тех, в которых используются консерванты. И далеко не каждому французскому покупателю по средствам обеспечить себя полноценным био-рационом. В общих чертах ситуация схожа с российской.

И все же, различия существуют. По данным Всемирного банка, доля доходов 80% населения Франции в 1989 г. составила 59,8%. Аналогичный показатель для России на 1996 г. составил 47,3%. Индекс неравенства (Джини) составил для Франции 1989 г. и России 1996 г. 32,7 и 48,0 соответственно (там же). Если учитывать приведенные ранее цифры динамики ВНП на душу населения, реальное имущественное расслоение в России окажется еще более выраженным. Это означает, что проблема качества питания (а не нижнего порога зарплаты) во Франции актуальна для значительно большего числа потребителей, способных и в принципе готовых доплачивать за биологическую чистоту. Именно эту группу потребителей обслуживают СМИ, взявшие на себя роль общественного контролера. Между тем, при объективном (хотя бы и приблизительно оцененном) распределении доходов, существующем в России, СМИ с большей вероятностью будут обслуживать интересы остальных 20% населения, которые, к тому же, свои интересы и цели сознают и преследуют с намного большей ясностью, чем 80%, озабоченных сохранением своего и так не слишком выгодного экономического положения.

Итак, европейский смысл "био", в отличие от российского, это, к тому же, целый информационный сектор, созданный СМИ для среднего класса, появление которого так долго анонсировалось в России и который просто не мог состояться при среднегодовом падении душевой доли ВНП на 6,7%. Во Франции к этому добавляется система постоянных естественнонаучных исследований по заказам фирм-производителей, которые борются на пищевом рынке за состоятельного потребителя. В России основная инфраструктура, например, биохимических исследований (включая квалифицированные кадры) утрачена уже к середине 1990-х. Следовательно, по вопросу "био" соединения интересов и предложения, предупреждающего спрос, которые свойственны Франции или другой стране Западной Европы, в современной России просто нет. Однако проблема состоит в том, что качество питания продолжает оставаться проблемой. И если не в форме подробностей использования трансгенных ингредиентов, то в более общей форме, через вопросы о качестве жизни и структуре питания, она завоевывает право голоса усилиями заинтересованных производителей.

Как дополнительно наглядно продемонстрировал недавний кризис, одной из важнейших компонент экономической безопасности продовольственная безопасность. Вопросы продовольственной безопасности занимают важное место в концепциях национальной безопасности большинства передовых стран, где уже давно приняты соответствующие законы, государственные стратегии и программы.

Для стран с переходной экономикой предлагается следующий подход к продовольственной безопасности. Под продовольственная безопасностью мы подразумеваем неограниченную во времени способность государства и общества обеспечивать доступ населения к продуктам питания в количестве и качестве, достаточных для здорового физического и социального развития каждой личности в обычных условиях, и минимально необходимых для поддержания здоровья и работоспособности в чрезвычайных продовольственных ситуациях.

Для конструктивного определения критериев продовольственной безопасности необходимо ввести государственную систему норм питания, которая регламентирует два нормативных уровня питания населения: достаточный, используемый для социально-экономических расчетах в обычных условиях и минимально необходимый, используемый для гарантированного обеспечения населения в чрезвычайных продовольственных ситуациях.

Важнейшим элементом проведения государственной политики, служащим обеспечению продовольственную безопасность, является регулирование продовольственных рынков путем закупок продукции и продовольственных интервенций, осуществляемых через специализированное Федеральное агентство. Внешнеэкономическая направленность государственной политики в сфере продовольственной безопасности заключается в эффективной реализации международного разделения труда в продовольственной сфере при недопущении критической зависимости от импорта продовольствия.

Для решения задачи выбора мер государственного регулирования в целях обеспечения продовольственной безопасности РФ может быть использована адаптированная для данной проблематики базовая макроэкономическая модель АПК, разработанная в ВИАПИ. При этом последовательно должны быть решены следующие подзадачи:

-               на основе модели спроса населения на продукты питания определить соотношение уровня доходов и цен, достаточное для обеспечения доступа населения к продуктам питания по медицински-обоснованным нормам в условиях рыночных равновесных цен;

-               на основе моделей блока функционирования АПК определить себестоимости производства основных продуктов растениеводства, животноводства и переработки и минимально допустимые цены реализации для рентабельной работы отраслей АПК;

-               на основе модели импорта продуктов питания блока внешнеэкономических систем определить систему таможенных тарифов и квот, обеспечивающих, с одной стороны, рациональный уровень аграрного протекционизма, а, с другой, достаточную конкурентность импортной продукции;

-               на основе моделей блока государственного регулирования и модели общего равновесия аграрного рынка разработать стратегию государственной поддержки агропромышленного производства, включающей систему дотаций, субсидий, субвенций и т.д., обеспечивающих равновесие спроса и предложения в допустимой области гарантированной продовольственной безопасности при минимальной сумме государственных затрат.

Заметим, что данная задача может не иметь решения. В этом случае мы оказываемся в определенной выше чрезвычайной продовольственной ситуации и вынуждены отказаться от мер рыночного регулирования с переходом к нормативном и вынуждены отказаться от мер рыночного регулирования с переходом к нормативному распределению продовольствия.

Проблемы экономической безопасности России в условиях перехода к рынку порождены либо тяжелыми "наследственными" болезнями еще советской экономики, либо болезнями "гайдаровской" экономики, либо неадекватными методами их лечения, или же всем вместе. Отсюда - и сам подход к устранению экономических проблем или, по крайней мере, к смягчению их пагубного влияния на дальнейшие судьбы страны. Во главу угла следует поставить быстрейший выход России из экономического кризиса, оздоровление реального сектора экономики, возобновление инвестиционного процесса.

С этой точки зрения продолжение прежнего курса, пренебрегающего тяжелым положением в реальном секторе экономики во имя финансовой стабильности и проводимого под лозунгами десоциализации и капитализации, неприемлемо. Оно ведет к дальнейшему развалу хозяйства страны, разбазариванию и проеданию национального богатства, снижению жизненного уровня большинства населения, опасному обострению социальных противоречий.

В нынешних условиях нужно, отбросив априорные идеологические установки и догмы, с позиций реализма и здравомыслия найти решение проблем выхода из кризиса. И не путем отказа от экономических реформ, а продолжая их, но рассматривая реформы не как самоцель, а как средство повышения эффективности экономики и улучшения жизни народа. Для этого необходима постепенная трансформация сложившихся форм хозяйствования и экономических институтов в направлении социально ориентированной и регулируемой рыночной экономики при сохранении важной роли государства.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16