Во
Франции "компетентные органы" отказывают в лицензировании
использования зарубежных криптографических средств (за исключением используемых
в международных платежных системах). Неофициально власти давали понять, что
преследовать частных лиц-пользователей стойкой криптографии они не будут.
Право на анонимность. Современные
демократические нормы предполагают определенные гарантии права на свободу
анонимного слова (фактически, на право включать или не включать в публикуемую
информацию сведения о ее авторе) по крайней мере по отношению к высказываниям
политического характера. С переходом к сообщениям неполитического, и особенно
коммерческого, характера, ситуация становится менее определенной. И -- совсем
противоречивой, если речь заходит о столь специфических "сообщениях",
как передача расчетной информации и, тем более, собственно платежах.
Определенную
гарантию тайны, например, частного банковского вклада декларируют
законодательства практически всех государств. Однако, в реальности большее
значение имеют не декларативные гарантии, а различные "оговорки",
определяющие те исключительные обстоятельства, в которых такая информация может
быть раскрыта. Соответствующие нормы весьма различаются, и если, например, в
Финляндии для получения информации о частных финансовых операциях достаточно
запроса из полиции, то в Швейцарии или Австрии потребуется уже решение суда.
Различна и ответственность лиц и организаций, раскрывающих такую информацию с
нарушением закона и правил, и регулярность наложения этой ответственности.
Фактически, уровень реально обеспечиваемой банковской тайны в большинстве
государств неуклонно снижался в послевоенные годы. Критической ситуация стала в
конце семидесятых - начале восьмидесятых, когда в рамках международных кампаний
по борьбе с преступностью (в частности, с нелегальным оборотом наркотиков), был
заключен ряд межгосударственных соглашений, которые позволяют контролирующим
органам получать информацию о межгосударственных банковских операциях. В 1997
году "Война с отмыванием доходов" перешла в новую фазу: согласно
принятым международным соглашениям (поддержанным большинством стран) сумма
межгосударственных переводов, о которых финансовые учреждения обязаны сообщать
контролирующим органам, снижена с US$10000 до $750.
Возможно,
наиболее противоречивым событием стало раскрытие в этом году швейцарскими банками
информации о вкладах лиц, предположительно погибших в результате гитлеровского
геноцида и предоставление доступа к этим вкладам наследников даже в тех
случаях, когда владелец вклада не оставлял соответствующего распоряжения. С
одной стороны, это решение швейцарских властей направлено на смягчение
несправедливости, возможно, допущенной по отношению к наследникам. С другой
стороны, существуют опасения, что такая акция может стать началом эрозии
законодательства о банковской тайне этой страны, традиционно служащей
"убежищем" для средств лиц, так или иначе преследуемых своими
властями (но также -- предположительно -- и преступников, укрывающих незаконно
полученные средства).
В
связи с этим стоит напомнить, что образцово-показательный Закон о тайне вкладов
был принят Швейцарией в 1934 г. именно для защиты интересов преследуемых
фашистскими режимами лиц, чьи наследники оказались в итоге обиженными. Этот
закон предусматривает строгую уголовную ответственность банкиров и клерков за
разглашение финансовой информации, которую клиент предпочел не открывать без
соответствующего решения швейцарского суда. Швейцарский же суд в крайне редких
случаях допускает раскрытие такой информации об иностранных гражданах, что, в
свою очередь может быть истолковано либо как чрезмерные усилия, направленные на
сохранение средств банков, либо о крайней сомнительности доказательств,
предоставляемых правоохранительными органами других стран в подтверждение
криминального происхождения средств. (Стоит также заметить, что законодательство
и банковские правила Швейцарии, вопреки распространенному мнению, не допускают
(в отличие от ряда стран Центральной и Восточной Европы и Латинской Америки)
открытия полностью анонимных счетов.)
Почему возможность
совершения анонимных или односторонне анонимных платежей важна для частных лиц
и организаций. Приведу лишь пару маленьких примеров. Покупая в ларьке Роспечати
газету, мы обычно ни от кого не прячемся, и не склонны считать анонимность этой
сделки чем-то важным. Однако, мы, очевидно будем возражать, если кто-то сможет
собрать воедино всю информацию о газетах, журналах и книгах, которые мы
приобретаем. Точно так же, фирма не склонна держать в тайне рядовую закупку,
или, по крайней мере, считать такую тайну чем-то важным. Если же некто (а им
может оказаться конкурент) окажется в состоянии свести в единый файл всю
информацию о (совершенно рядовых) закупках данной фирмы, ее менеджеры будут
относиться к тайне, очевидно, по другому. Именно такие возможности
"профилирования" финансового и коммерческого (а значит, косвенно, и
прочих) аспектов жизни частного лица или деятельности компании возникают, если
анонимные платежные средства будут исключены из денежных инструментов.
(2) "Рамочное" право. Главный тренд сегодня - это законы, закрепляющие существенную
либерализацию телекоммуникационного рынка. С появлением цифровой обработки
сигналов (представление, хранение, передача и обработка любых сигналов в
цифровой форме) возникла концепция "конвергенции" - необходимого
технологического объединения телефонных, телевизионных, почтовых, компьютерных,
пейджинговых, радио- и других информационных сервисов. Появление нового
регулирования, в полной мере отвечающего всемирному переходу на цифровую
обработку сигналов, крайне важно, ибо старая нормативная база, разделяющая
телефонный, телевизионный, компьютерный и другие виды информационного
бизнеса, препятствует внедрению новых технологий передачи данных
(например, доставки телевизионного изображения по обычному телефонному
проводу или доступа в Internet по телевизионному кабелю).
В
США новое законодательство принято уже в 1996 году, в Европе должно быть
принято в полной мере к 1998 году. В России же полным ходом идет становление
законодательства в этой области, которое, похоже, будет воспроизводить
старинную законодательную конструкцию, возникшую в доцифровую эру.
Законы
о защите персональных данных и их экспорте-импорте принимались в виде
международных конвенций еще с 1985 года. Тогда они в целом базировались на
концепции прав человека и были крайне расплывчаты. Существенным же шагом
вперед стало принятие Европейским союзом в июле 1995 года вполне
конкретной Директивы по защите персональных данных и свободном обмене ими.
Эта директива кроме обязательств по защите персональных данных физических
лиц для фирм, работающих с этими данными, вводит ограничения на экспорт
персональных данных из Европы в страны, в которых не приняты законы об
адекватной защите таких данных. В то же время директива гарантирует
странам, поддерживающим режим защиты персональных данных, свободный обмен
ими. Если в России не будут приняты законы о защите персональных данных и
их экспорте-импорте, то:
-
граждане России будут иметь меньше прав, чем граждане Европы и США;
-
свободный обмен информацией с иностранными государствами будет
существенно затруднен.
Традиционные
законы о копирайте (законы об интеллектуальной собственности) трещат сейчас по
всем швам ввиду появления таких "странных" объектов их применения,
как базы данных, программное обеспечение, пользовательские интерфейсы и т. п. В
США сейчас эта область в основном закрывается большим количеством прецедентов.
С другой стороны, Европа и WIPO (World Intellectual Property Organisation)
разрабатывают свои версии законов на этот счет. Особую пикантность являют
случаи, где копирайт "не работает", - это правительственная и другая
публичная информация. Например, в США по закону любая федеральная информация не
имеет копирайта - для того чтобы облегчить их распространение. В России
подобные проблемы пока не обсуждаются, но уже есть закон, регулирующий работу с
электронными базами данных. Этот закон просто ужасен.
Раскрытие
информации - это общая проблема для ведомств, сегодня и не подозревающих об
общности их проблем. Некоторые виды информации должны раскрываться для
широкой публики. В их числе находится как государственная информация (базы
данных, реестры, законодательство и т. п.), так и частная (информация о
финансовых рынках). В США и Европе изданы нормативные акты, предписывающие
государственным органам полное раскрытие всей публичной (несекретной)
информации о своей деятельности в Internet. На финансовых рынках создаются
полностью электронные системы раскрытия информации. Для них особенно важно
регулировать появление посредников, добавляющих стоимость. В России известны
только две подобные инициативы - раскрытие информации ФКЦБ России и раскрытие
законодательной информации. Заметим, что обычная публикация информации никакого
отношения к раскрытию не имеет: система раскрытия информации определяется как
условия, порядок и процедуры взаимодействия регулирующих органов, раскрывателей
информации и других организаций, имеющих целью обеспечение возможности
нахождения конкретной раскрываемой информации, а также публичного и свободного
доступа к ней в регламентированное время.
Криптозащита
традиционно рассматривалась как потенциально опасная вещь. Сейчас
законодательство, ограничительно регулирующее использование шифрования и
кодирования, начало серьезно мешать развитию внутренней и международной
торговли (прежде всего это касается электронных систем
"поставщик-клиент", работающих в Internet). Под давлением новых
технологий, а также требований публики картина начала меняться в конце
1996 года, когда в США появился прецедент, толкующий ограничение на
публикацию алгоритмов криптозащиты как ограничение свободы слова. В России
эти правовые проблемы не решены (есть нормативная база, ориентированная на
ФАПСИ), поэтому рынок средств защиты информации практически пуст,
импортировать дешевые (иногда даже бесплатные) и надежные средства защиты
информации пока невозможно. Теоретические работы в этой области права не
ведутся. Поэтому в настоящее время в России полноценная легальная
электронная торговля и полноценные легальные электронные финансовые рынки,
пожалуй, невозможны юридически, хотя вполне возможны технологически.
Современные
технологии предлагают новые способы анонимной организации денежных расчетов
(разные виды "электронных кошельков" в отличие от электронного
перечисления безналичных денег - технология существенно отличается от
технологий кредитных и дебетных карточек). Сегодня западные законодатели
активно дискутируют о том, хорошо это или плохо. Проекты анонимных
электронных денежных расчетов существуют только 2-3 года, поэтому никакой
законодательной практики на этот счет нет. В России же эти проекты
практически неизвестны.
С
появлением киберпространства серьезнейшей проблемой стало определение
юрисдикции: традиционные юридические нормы для определения той страны, чье
законодательство необходимо использовать, практически перестали работать. С
другой стороны, появляются новые юридические концепции (например,
"договорная юрисдикция провайдеров") и подходы (например,
опубликована Декларация независимости киберпространства).
С
проблемой юрисдикции тесно связана и другая проблема: совершенно
непонятно, как осуществлять правоприменение. Компьютерные сети
спроектированы так, чтобы выживать даже в случае атомной войны, и уж во
всяком случае правоприменение в любой стране можно легко обойти, используя
доступ к сети из других стран. Более того, часто невозможно "вычислить"
преступника: киберпространство предполагает другие способы как нападения, так и
защиты, нередко основанные на сверхсовременных технологиях. Концепция сочетания
организационной и технологической самообороны и страхования в случае прорыва
этой самообороны гораздо более приемлема для современных информационных
технологий, чем система с централизованной "информационной" полицией.
Законодательные
подходы к этим проблемам в мире только-только начинают обсуждаться - в
основном в форме обучения законодателей реалиям нового мира и обсуждения
возникающих судебных прецедентов. В России пока не пришли даже к пониманию
этих проблем.
Свобода
слова и выражения в новом обществе должна определяться по-новому, ибо появление
компьютерных сетей требует пересмотра традиционных норм, бывших эффективными
для печатных и традиционных электронных медиа. Концепция
"вещания", что предусматривает наличие географического центра
такого вещания, полностью непригодна в компьютерных сетях, где не только нет
географических границ, но и любой может быть как
"читателем/зрителем", так и "издателем/станцией".
Сегодня идет очень активная дискуссия на эту тему. В США в 1996 году было
принято (а затем отменено) новое законодательство, предусматривающее
минимальную цензуру. С появлением новых технологий стало сложно
регулировать вопросы, связанные с контролем над порнографией, над
распространением клеветы, разжиганием национальной розни и пр.
Один
из современных способов, предлагаемых для борьбы с распространением
порнографии, - это усиление родительского контроля (использование специальных
программ, которые запрещают пользователю обращаться к определенной информации
без указания пароля. Пароль же назначают родители). Считается, что такой
переход к технологической самообороне эффективнее, чем централизованный запрет
на предоставление доступа к порнографии. В России, похоже, принципиальную
разницу между предоставлением доступа и распространением информации даже не
будут различать.
Нормы
по электронным документам. Существует модельный закон ООН по электронным
документам. Он предназначен для закрепления функционально эквивалентного
подхода к электронным документам (то есть такого подхода, когда выявляются
функции бумажного документа и к каждой функции подбирается эквивалентный
по функциональности механизм из области информационных технологий). Эти
модельные нормы далее должны уточняться национальными законодательствами.
Последний вариант модельного закона ООН вышел в 1996 году. Следующим в
этой серии будет модельный закон об особенностях использования
электронного документооборота в морской торговле. В России сейчас
создается рабочая группа в Думе, которая должна заняться проектом закона
об электронном документе.
Системы
электронного голосования. В США введением общенациональной системы
электронного голосования "из дома" занимается Федеральная
комиссия по связи. Возникает множество вопросов не только по
законодательному обеспечению и легитимности результатов такого
голосования, но и по законодательному обеспечению последствий принятия
таких технологий. Если издержки проведения национальных референдумов или сбора
пары-тройки миллионов подписей будут близки к нулю, то это означает
существенное изменение политической организации общества -
репрезентативная демократия будет гораздо ближе к прямой демократии. В
таком мире люди еще не жили, и его законодательное обеспечение еще не
отработано. Если рассмотреть любые типы проведения голосования, то можно
выделить так называемые права голоса - новый тип (нефинансовых) инструментов,
представляющих собой односторонние обязательства эмитента по реализации
результатов подсчета голосов, - относится ли это к национальным и местным референдумам,
выборам в госорганы всех уровней, выборам в политических партиях или
голосованию на общих собраниях акционерного общества. При принятии парадигмы
прав голоса как инструментов можно использовать единую для этих инструментов
учетную структуру, в том числе - технологию и инфраструктуру регистраторов и
депозитариев рынка ценных бумаг. Регулирование, основанное на этой схеме,
позволит путем введения конкурентного предоставления услуг в этой области
существенно снизить общественные издержки на проведение голосования,
особенно голосования большого масштаба.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
|