Боеготовность вспомогательных войск и службы тыла второй мировой войны

37

Боеготовность вспомогательных войск и службы

тыла второй мировой войны

Артиллерия

Накануне войны артиллерия Красной Армии состояла из войсковой артиллерии и артиллерии Резерва Главного Командования (РГК). Первая, сведенная в полки и дивизионы, предназначалась для огневой поддержки частей Красной Армии и была включена в штатную структуру укрепрайонов, стрелковых и воздушно-десантных бригад, стрелковых, танковых, механизированных и кавалерийских дивизий, стрелковых, механизированных и воздушно-десантных корпусов. Вторая состояла из артиллерийских соединений, частей и подразделений под управлением РГК, которые в военное время либо придавались армиям и корпусам Красной Армии, либо поддерживали их огнем.

В целом на 22 июня 1941 года советский артиллерийский парк состоял из 117 600 орудий и минометов всех калибров. Из этого общего числа 37 500 орудий и минометов располагались в соединениях в западных приграничных военных округах. Большая часть артиллерии Красной Армии находилась в 94 корпусных артиллерийских полках, имевших задачу поддерживать огнем армии, корпуса и дивизии (см. таблицу 6.1 в конце этой главы).

На бумаге корпусная артиллерия располагала в целом 1320 орудиями калибра 107 и 122 мм и 2201 гаубицей-пушкой, сведенными в три вида полков: смешанные полки по 24 107-мм и 122-мм орудия и 12 152-мм орудий; гаубично-пушечные полки из 36 гаубиц-пушек; полки из 24 122-мм орудий и 24 152-мм гаубиц-пушек.

Артиллерия РГК, составлявшая 8 процентов всей советской артиллерии, состояла из крупнокалиберных пушек и гаубиц, сведенных в 60 гаубичных полков (27 -- с 48 152-мм гаубицами и 33 -- с 24 203-мм гаубицами), 14 орудийных полков (по 48 122-мм и 152-мм орудий), 15 артиллерийских дивизионов большой мощности (БМ), 2 отдельных артиллерийских батарей особой мощности (ОМ) и 12 отдельных мортирных дивизионов.

Советские артиллерийские системы были самых современных моделей и технологически ни в чем не уступали своим немецким аналогам. Полковая, дивизионная и горная пушка калибром 76 мм предназначалась для полковых артиллерийских батарей и дивизионных артиллерийских полков. Артиллерийские полки дивизий и корпусов, так же, как многие полки РГК, были вооружены 122-мм и 152-мм гаубицами. Артиллерийские полки корпусов и РГК имели также 107-мм и 122-мм орудия. Более крупнокалиберная артиллерия, включая 152-мм и 210-мм орудия, 203-мм и 305-мм гаубицы и 280-мм мортиры, находились на вооружении артиллерийских полков, батальонов и батарей РГК. Другие минометные системы включали легкий 50-мм миномет, который входил в состав вооружения стрелковых рот, а также кавалерии и воздушно-десантных войск, 82-мм минометы стрелкового батальона и полковые 120-мм минометы.*

Накануне войны советские конструкторы оружия создали систему полевой реактивной артиллерии под кодовым обозначением БМ-13, однако доводка новой системы шла медленно, и к июню 1941 года существовало только семь экспериментальных машин с установленными на них системами залпового ракетного огня; пять из них находились в научно-исследовательском институте, а две других -- на воронежском заводе. 21 июня 1941 года советское правительство распорядилось начать серийное производство этих новых «Катюш», как их позже назовут. Первые «Катюши» вступили в бой в июле 1941 года -- слишком поздно, чтобы как-то повлиять на ход боев начального периода. Немцы тоже имели собственный эквивалент этого оружия -- шестиствольный реактивный миномет, который первоначально находился на вооружении инженерно-саперных войск и предназначался для стрельбы химическими снарядами («Небельверфер»).

Кроме недооценки важности ракетных систем, советское руководство до Финской войны вообще игнорировало боевые возможности и потенциальный боевой вклад, который могли оказать минометы на исход сражения. После тяжелых боев по преодолению финской «линии Маннергейма», Красная Армия запустила ускоренную программу увеличения производства и поставки в войска минометов. Между 1 января 1939 года и июнем 1941 года арсенал Красной Армии увеличился с 3200 минометов до 56 900, а практически ко всем соединениям и частям были добавлены минометные части и подразделения. К несчастью, изрядная часть этих усилий была сосредоточена на производстве 50-мм минометов (35 100 из 56 900), которые были слишком легкими для сколько-нибудь заметного воздействия на ход современного боя. Кроме того, увеличение производства минометов также отвлекло силы от производства 45-мм и 76-мм орудий и противотанковых ружей.

Большинство полков РГК, которым предназначалось содействовать армиям, были вооружены лучше своих эквивалентов в корпусной артиллерии. Однако даже у них отсутствовало 85 процентов требуемых для перемещения специальных тягачей, вдобавок на 22 июня большинству имевшихся машин требовался капитальный ремонт. Крупной слабостью артиллерии РГК было то обстоятельство, что лишь 8 процентов ее полков находилось в резерве РГК. К тому же в артиллерии РГК вообще отсутствовали противотанковые артиллерийские системы, как и противотанковые соединения и части.

Наверное, самой большой слабостью артиллерии Красной Армии было отсутствие у нее мобильности, вызванное острой нехваткой накануне войны транспортных машин и тракторов. Всей артиллерии стрелковой дивизии, за исключением гаубичного полка, полагалось передвигаться на конной тяге, а гаубичной артиллерии -- с помощью тихоходных тракторов, предоставленных сельским хозяйством. Хотя советская промышленность и создала несколько специальных марок гусеничных тягачей для буксирования артиллерии, производство их, как и в случае с другими видами оружия, шло медленно, и их получили лишь немногие части. В июне 1941 года боевые соединения располагали лишь 37,8 процентами требующихся им тракторов.

Схожая картина наблюдалась и в сфере материально-технического обеспечения. Как и в случае с механизированными войсками, у артиллерийских соединений и частей отсутствовали какие-либо возможности ремонта, реконструкции или эвакуации поврежденной техники. В приграничных военных округах половина артиллерийских полков РГК не располагала никакими структурами для выполнения подобных задач.

Еще один крупный недостаток советской артиллерии заключался в отсутствии современной и эффективной системы обнаружения целей и управления огнем. Хотя наземные системы действовали адекватно, если ими занимались опытные кадры, воздушными системами пренебрегали. На корпус полагалось иметь только один самолет-корректировщик, но на самом деле такие были лишь в немногих. В мае 1941 года НКО приказал создать 15 аэростатных подразделений для обнаружения целей и корректировки артиллерийского огня, но к началу войны успели создать лишь 3 таких.

Значительное число докладов и ретроспективных анализов тех лет, сохранившихся в советских архивах, отмечало несколько крупных недостатков в структуре и организации артиллерийских подразделений. Проведенные весной 1941 года проверки показали, что полковые кадры, в особенности командиры младшего и среднего звена, были плохо обучены и не способны действенно использовать огонь своей артиллерии в бою. Расчеты испытывали большие трудности с обнаружением целей и наводкой и были не в состоянии скоординировать свой огонь с огнем взаимодействующих с ними частей. Наиболее серьезным недостатком в пушечной артиллерии была ее неспособность вести эффективный огонь по вражеским танкам, что являлось одной из важнейших задач, возлагаемых на артиллерийские части довоенными уставами. Возможно, частично это было вызвано созданием Советами накануне войны специализированных противотанковых войск и склонностью полагаться на них.

Доклад, подготовленный 14 июля 1941 года генерал-лейтенантом М.А. Парсеговым, начальником артиллерии Юго-Западного фронта, проиллюстрировал состояние вооружений Красной Армии и может служить образцом схожих докладов других отделов фронта: «До начала военных действий обеспеченность стрелково-минометным вооружением, особенно формируемых частей, была низкой. Недоставало комплексных, крупнокалиберных и ручных пулеметов, револьверов, пистолетов, пистолетов-пулеметов, 82-мм минометов и т.д.» (подробнее данные Парсегова о положении на 22 июня см. в таблице 6.24). В докладе сообщалось, что недавно сформированные соединения, такие как 2-й стрелковый и 5-й механизированный корпуса, испытывали особенно сильную нехватку винтовок и минометов. Более того, после объявления мобилизации «на театре военных действий имелись части, которые не были вооружены даже обыкновенными винтовками». Среди этих частей был пятиадцатитысячный корпус железнодорожных войск Красной Армии, более 15 строительных батальонов, многие регулярные подразделения из других военных округов (например, не хватало оружия в 206-й, 227-й и 147-й стрелковых дивизиях), 5 укрепрайонов второй линии обороны (в которых вообще не имелось какого бы то ни было оружия), противодиверсионные подразделения, некоторые мобилизуемые части и мобилизующиеся войска внутренней безопасности. В то же время, по утверждению Парсегова, на момент подготовки доклада в военном округе не было никаких запасов оружия -- за исключением 6000 винтовок и 450 пулеметов «Максим», которые нуждались в ремонте. Сопровождающие доклад Парсегова данные о положении с артиллерийским вооружением в военном округе рисовал и ничуть не менее удручающую картину (см. таблицу 6.3).

В отношении же боеприпасов на 22 июня стрелковые и кавалерийские дивизии, части корпусов и полки РГК имели по 1,5 боекомплекта на каждый ствол, а танковые и мотострелковые дивизии -- от 1,5 до 3 боекомплектов на ствол. Особенно остро не хватало 37 и 85-мм зенитных снарядов и бронебойных снарядов для танков. Самая серьезная проблема относилась к транспорту для перевозки боеприпасов:

«Сначала военных действий большинство частей пограничной полосы, не имея достаточного количества автомехтранспорта для перевозки боеприпасов, вынуждено было большую половину выстрелов оставить в пунктах дислокации, а в связи со скоротечностью военных действий артиллерийские выстрелы, оставленные частями, взрывались или оставлялись противнику».

Советы давно по достоинству оценили значение и важность механизированных и танковых войск в современном бою. Однако степень их одержимости идеей танковой войны не гармонировала с заботой о развитии способности противостоять танкам. В конечном итоге лишь немецкое боевое выступление на западе в 1940 году породило обеспокоенность противотанковой обороной войск.

Отражая эту растущую советскую заботу, НКО начал в мае формировать в приграничных военных округах 10 специализированных противотанковых артиллерийских бригад (см. таблицу 6.1). Обычно, они распределялись из расчета по одной бригаде на передовую стрелковую армию. Каждая бригада состояла из 120 76-мм и 85-мм противотанковых орудий и 16 37-мм зенитных орудий, сведенных в два подчиненных бригаде полка. Новые бригады испытывали те же трудности, что и механизированные корпуса, с которыми они должны были взаимодействовать. К 22 июня в бригадах имелось, большей частью из-за трудностей с их промышленным производством, всего от 30 до 78 процентов требуемых артсистем и крайне мало 85-мм орудий.

Подобно механизированным корпусам и другим артиллерийским войскам, им тоже не хватало автотранспорта, тракторов и материально-технического обеспечения. На 13 июня у четырех из десяти противотанковых бригад имелось от 4 до 46 из требовавшихся им 189 тракторов, а у остальных бригад тракторов вообще не было. И одновременно у бригад было лишь 18 процентов (1308) из полагавшихся им 7070 автомашин. Эти факторы лишали противотанковые артбригады необходимой им мобильности военного времени. Вполне предсказуемо, что когда началась война, они оказались быстро уничтожены.

Как и в случае с танками, которые накануне войны свели в механизированные войска в ущерб стрелковым соединениям, большая часть дивизионных и корпусных противотанковых орудий также была использована для создания новых противотанковых бригад. Это оставило большую часть советских войск лишенными способности противостоять танкам, и с началом войны этим войскам приходилось обходиться более дешевыми и более легкими в производстве, но куда менее действенными противотанковыми ружьями.

Таким образом, накануне войны советская артиллерия, хотя численно и превосходила немецкую, но сильно уступала ей в мобильности, материально-техническом обеспечении, определении целей, связи и управлении огнем. Советам не удалось сравняться с немцами в сфере ракетной артиллерии и противотанкового оружия. Советская артиллерия уступала немецкой, особенно на дивизионном уровне. И самое важное в Красной Армии из артиллерии не сколотили действенную команду из разных родов войск в той степени, в какой этого добились в немецкой армии. У нее отсутствовала адекватная разведка, она плохо взаимодействовала с пехотой, механизированными и воздушными войсками. Эти изъяны значительно снизили воздействие артиллерии на ход боев и более чем компенсировали советское численное преимущество в артиллерийских стволах.

Инженерно-саперные войска

Подобно артиллерии, инженерно-саперные войска Красной Армии состояли из инженерных частей и подразделений на уровне армии и ниже, и инженерно-саперных войск РГК, используемых для усиления фронтов и армий. Инженерно-саперные войска существовали на основе одна саперная рота на стрелковый полк, двухротный саперный батальон на стрелковую дивизию, и трехротный инженерно-саперный батальон при каждом стрелковом корпусе. У танковой дивизии имелся моторизованный саперный батальон, а в состав армии входили инженерные батальоны и отдельные специализированные инженерные роты. Инженерно-саперные войска РГК состояли из отдельных инженерно-саперных и понтонно-мостовых батальонов.

Накануне войны советские инженерно-саперные войска тоже пребывали в самом разгаре структурного и технического преобразования. С февраля по май 1941 года НКО сформировал из существующих инженерно-саперных батальонов и рот РГК 18 инженерно-саперных и 16 понтонно-мостовых полков (см. таблицу 6.1). Предполагалось, что между вторым и десятым днем мобилизации эти полки численностью по 1000 бойцов в каждом будут развернуты в 156 инженерно-саперных полков, батальонов и отдельных рот. В действительности же большинство этих полков посвятили все свои силы больше строительству новых укреплений, чем поддержке действующих войск. На 22 июня все 160 корпусных и дивизионных инженерно-саперных батальонов и 9 из 10 инженерно-саперных полков в западных приграничных военных округах вместе с 41 саперным батальоном из внутренних военных округов строили пограничные оборонительные сооружения. Когда началась война, это лишило действующие войска и многие резервные силы какой-либо инженерно-саперной поддержки и в конечном итоге снизило их боеготовность. Более того, когда началась война, критически важные инженерно-саперные войска находились слишком близко к линиям фронта и были перемолоты в самых первых боях.

Когда началась война, система мобилизации инженерно-саперных войск тоже потерпела провал. В тех немногих частях, которые успели создать, отсутствовали подготовленные кадры и имелось лишь 50 процентов положенной им по штату строительной и инженерной техники. В результате такие важные боевые задачи, как минирование, восстановление поврежденных мостов, строительство новых укрепленных рубежей в глубине обороны и поддержка контратак механизированных корпусов просто не выполнялись.

Многочисленные донесения документально фиксируют то опасно уязвимое положение, в котором оказались инженерно-саперные войска в начале войны, а также трудности с обеспечением инженерно-саперной поддержки действующих войск. Доклад, подготовленный вскоре после 13 августа генерал-майором Воробьевым, начальником управления инженерно-саперных войск Западного фронта, подробно излагает трудности, с которыми столкнулись саперы фронта, и может служить типичным примером донесений с других фронтов:

Страницы: 1, 2, 3