Одним из объектов германо-советского сотрудничества в этой области стал построенный в 1927 году в Куйбышевской области завод «Берсоль», производивший шесть тонн отравляющих веществ в сутки[64].

2 декабря 1926 года было заключено соглашение об организации, объединенной танковой школы – «КМА» - сокращенное название от города Казани и фамилии первого начальника школы полковника Мальбранта. В ней также прошли обучение сотни немецких военных. В их числе будущие командующие танковыми группами Гейнц Гудериан и Эрих Хепнер, многие известные командиры нацистской Германии. В регулярных сводках Разведупра на имя Ворошилова немецкие стажеры именовались «друзьями» и «арендаторами», а осваиваемая ими техника – «тракторами». С 1928 школа работала под вывеской «Технические курсы ОСОАВИАХИМа».

Таким образом, начиная с 1925 года, немецкие солдаты и офицеры, в штатской одежде пребывали в Советский Союз, чтобы учиться летать на самолетах и водить танки. Высокопоставленные генералы рейхсвера совершали инспекционные поездки в учебные центры под видом членом мнимых делегаций рабочих-коммунистов из Германии. В военных заведениях СССР немцы получали вымышленные фамилия и форму военнослужащих Красной Армии.

Нужно отметить, контрольная комиссия союзников и их правительства были не такими уж доверчивыми. Данные инспекций, собранные разведслужбами факты, отдельные сообщения информаторов – всё указывало на усилие немцев по перевооружению. Появлялись разоблачительные статьи, включая публичное освещение сотрудничества рейхсвера с Красной Армией. В частности в 1926 году газета «Манчестер Гардиан» опубликовала материал о поставке снарядов из России в Германию[65]. Это привело к отставке кабинета министров Маркса, но не к прекращению поставок. Ряд обстоятельств привел к тому, что союзники по большому счёту не обращали пристального внимания на военное возрождение
Германии. Кроме того, западные державы были одержимы целью прибрать к рукам Германию и окончательно разорвать германо-советские отношения.
Поэтому именно военное сотрудничество стало центром притяжения двух отталкиваемых посторонними силами держав.

Таким образом, проанализированные материалы и документы доказывают крайнюю потребность и Германии и Советской России в сотрудничестве, особенно в военно-экономических целях. Вновь нужно отметить, что в изучаемой литературе бытует мнение о неизбежном сотрудничестве Германии и
СССР. Однако в результате исследования становится очевидным не столько неизбежное, сколько необходимое сотрудничество. Вернее сказать, дипломатические отношения строились на основании использования друг друга в личных, корыстных интересах. Данное сотрудничество Германии и СССР является даже преступным, поскольку именно тайное военное сотрудничество породило истоки и потенциальную силу возгорания нового мирового конфликта. Огромную роль в культивировании агрессивных германских побуждений и поощрении формирования исключительного военного потенциала сыграли и западные мировые державы. Именно они знали и молчали о назревавшей опасности, стремясь использовать Германию в дальнейшем как ударную силу против столь ненавистного Советского Союза и одновременно столь желаемой цели с точки зрения природного богатства. Германия не могла и не желала отказываться от сотрудничества с СССР. Это был единственно возможный для неё способ поддержания своего удельного веса в сфере обороноспособности, а следовательно и международного престижа. Равный – достойный уровень, пусть скрыто, но действенно и реально. В свою очередь СССР – новое государственное образование, стремившееся заявить о себе во весь голос и заставить с собой считаться, всеми силами старался удержать Германию в сфере своей дипломатии, чтобы больше и подробнее ознакомиться и перенять военный опыт и новые технические разработки, незнакомые и недоступные для советского государства. Поэтому военное сотрудничество именно та основа, на которой развивались германо-советские отношения второй половины 20-х годов.

§3. Германо-советские отношения в конце 20-х годов.

На базе экономического сотрудничества развивались и политические отношения между двумя государствами. В эти годы советская дипломатия выдвинула позитивную программу заключения договоров о ненападении и нейтралитете со своими соседями, ближними и дальними. Договоры содержали статьи о нейтралитете, ненападении и неучастии договорившихся сторон во враждебных коалициях. Германии подобная практика была знакома по Локарно, где она уже заключила подобные договоры с европейскими странами. Такой договор для Советской России был чрезвычайно важен, как противовес
Локарнским соглашениям.

Ещё в 1924 году советское правительство выдвинуло перед германским правительством идею заключения нового договора между странами.
Первоначально советское предложение не предусматривало обязательства нейтралитета, ограничиваясь лишь обязательством ненападения и неучастия во враждебных друг другу коалициях. После подписания Германией Локарнских соглашений обязательство неучастие в блоках, направленных против СССР, было уже недостаточным, и советское правительство дополнило свой проект обязательством нейтралитета[66].

В беседе, состоявшейся между советским народным комиссаром иностранных дел и рейхсканцлером Германии Лютером, в начале ноября 1925 года, последний возражал против пункта о нейтралитете, ссылаясь лишь на то, что этот пункт противоречит уставу Лиги Наций. Переговоры о советско-германском договоре велись в течение нескольких месяцев. Представители Германии пытались вести двойную игру, затягивая переговоры и уклоняясь от принятия советских предложений, в частности, долго не соглашаясь гарантировать нейтралитет
Германии.

Советское правительство проявило необходимую настойчивость. Германия была заинтересована в сближении с СССР. Штреземан понимал, что участие
Германии в антисоветских комбинациях может привести её к катастрофе. Он видел, что сближение с Советским Союзом укрепляет внешнеполитические позиции Германии. Поэтому, Штреземан, лавируя с западными державами, в то же время не отказывался от улучшения отношений с СССР. Многие другие политические деятели и промышленники страны понимали, что в их интересах иметь нормальные отношения с СССР. Дирксен, занявший после смерти Брокдорфа-
Ранцау пост германского посла в СССР, писал о «внутренней необходимости вести со стороны Германии, политику дружественную России»[67]. Всё это побудило снять немецкое правительство часть своих возражений.

Германская сторона предлагала подписать соглашение не в виде договора, а в виде протокола, проект которого, был к тому же очень расплывчатым и ни к чему не обязывающим документом. Этого было явно недостаточно для СССР.
Германская сторона, продолжая строить отношения в своих интересах, стремилась ограничить статью о нейтралитете оговоркой, предусматривавший нейтралитет лишь в случае, если другая договаривающаяся сторона, будет вовлечена в конфликт, «без провокации с её стороны», такая оговорка ослабляла силу договора и в известной степени ставила под сомнение миролюбивый характер советской внешней политики.

После переговоров, длившихся около года, 24 апреля 1926 года между
СССР и Германией был подписан в Берлине «договор о согласовании всех вопросов политического и экономического характера, касающихся обеих стран».
Основанный на принципах Рапалльского соглашения, Берлинский договор исходил из обязательства СССР и Германии, действовать в своих взаимоотношениях в духе мира и дружественного сотрудничества. Статья 1 устанавливая, что основой германо-советских отношений остаётся Рапалльский договор, фиксировала принцип согласования, касающихся совместно обеих стран вопросов политического и экономического характера. Согласно статье 2, в случае нападения третьей державы или группы третьих держав на одну из договаривающихся сторон, вопреки мирному поведению последней, другая договаривающаяся сторона должна соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта. Помимо обязательства нейтралитета, в этом случае (ст. 3) должно было вступить в силу обязательство в экономическом или в финансовом бойкоте, направленном против одной из договаривающихся сторон. Договор был заключен сроком на пять лет, считая с момента обмена ратификационными грамотами[68].

В ходе переговоров о заключении Берлинского договора было обусловлено, что, действуя в духе договора, Германия будет выступать в Лиге Наций против возможных антисоветских устремлений отдельных держав. Таким образом,
Берлинский договор уменьшил возможность вовлечения Германии в антисоветские действия западных держав. Данный договор, как и договор в Рапалло, создавал возможность для развития дружественных отношений в дальнейшем. После заключения Берлинского договора, советско-германские отношения развивались по линии расширения экономических связей. Однако, антисоветски настроенные промышленные круги Германии, даже расширение германо-советских экономических связей, пытались использовать в своих корыстных целях. Так,
Имперским союзом германской промышленности был создан «Комитет германской экономики по русским делам» («Russlandausschuss der deutschen Wirtschaft»), имевший своей целью оживление торговли с СССР, только под углом зрения удовлетворения экспансионистских устремлений германских монополий. Лозунг
«Восток должен стать вотчиной германской экономики» стал лейтмотивом всей деятельности комитета. Наиболее рьяные представители германского капитала и банков примкнули в 1928 году к «Лондонскому международному комитету по защите интересов владельцев русских займов», требовавшему уплаты Советским
Союзом старых царских долгов.

В 1928 году в ходе переговоров был подписан протокол, закреплявший и развивавший положения договора от 25 ноября 1925 года. Протокол регулировал вопросы собственности, таможенные вопросы, вопросы выезда и въезда граждан и др.

Следовательно, германо-советские отношения, осложняемые частными интересами германских монополистов, а так же антисоветскими происками западных держав, в силу того, сто Германия всё ещё чувствовала внешнеполитическую неуверенность, развивались в прежнем дружественном русле. Конечно же, за так называемой дружбой, стояли конкретные, личные, взаимовыгодные цели двух держав.

После Локарно внешнеполитическая деятельность Германии, как и прежде, сводилась к стремлению договориться с западными державами о дальнейшей ревизии Версальского договора под лозунгом восстановления «суверенитета» и
«равноправия» Германии. В сентябре 1926 года во время очередной сессии
Ассамблеи Лиги Наций в Женеве, германская дипломатия ещё настойчивее требовала ревизии Версаля и других, связанных с ним, обязательств Германии, некоторые из её требований уже были удовлетворены. Так, в середине 1926 года, Германия была освобождена от контроля над воздушными вооружениями, а
12 декабря 1926 года союзники удовлетворили требования Германии об отмене контроля военной комиссии.

Таким образом, острая необходимость в советских военных базах, уходила на второй план, но неполная снятие военных ограничений с Германии всё ещё оставляли целесообразность сотрудничества с СССР. Кроме того, и на протяжении конца 20-х годов, советский фактор продолжал оставаться в роле довлеющей силы на страны Антанты, в целях смягчить требования Версаля.

1927 год был отмечен ухудшением экономического положения капиталистических стран. Кризисные явления, после временного улучшения, связанного с планом Дауэса, выражались всё сильнее. Поэтому Германия, стремясь, разрешить экономические противоречия активнее, стала использовать
Советский рынок. Изменения внутриполитического положения – ведущее положение заняли реакционные партии германского монополистического капитала, сказалось и на стратегии внешней политики. В декларации правительства Маркса в рейхстаге от второго февраля 1927 года говорилось, что первоочередная внешнеполитическая задача заключается в том, чтобы
«восстановить свободное осуществление суверенитета над территорией
Германии». Речь шла о досрочном очищении Рейнской области от оккупационных войск. Эту задачу, как и другие, в том числе в колониальном вопросе, германская дипломатия надеялась разрешить путем соглашения с победителями.
Для этого она подчеркивала свое «миролюбие» и отказ всякой «мысли о реванше».

Германские требования были рассчитаны на положительное отношение к ним западных держав, которые стремились к продолжению своей политики, нацеленной на ослабление всяческих контактов Германии и СССР. Однако
Германия была готова поступиться сотрудничеством с СССР в случае успеха дипломатии со странами запада. В соответствии с этим германская дипломатия строила свою тактику во время сессии Совета Лиги Наций в марте и июне 1927 года. Имея с Советским Союзом договор о нейтралитете 1926 года, Германия не рисковала идти на резко выраженный антисоветский сговор с западными державами, хотя и участвовала в переговорах с Англией и Францией по вопросу, в частности, о проходе иностранных войск через германскую территорию. Последнее фактически подтвердил сам Штреземан в своём выступлении в рейхстаге в конце марта 1927 года. Распри между германскими дипломатами и их западными партнёрами по оккупационному, колониально- территориальному вопросу и другим важным для Германии пунктам сорвали создание антисоветского блока с участием Германии. Германия всё более резко выступала против своих партнёров. 18 сентября 1927 года с откровенно реваншистским заявлением выступил в Танненберге сам президент Германии
Гинденбург.

В условиях заметного обострения отношений с ведущими западными державами в ноябре 1927 года Германское правительство выступило инициатором торговых переговоров между Германией и СССР, имея ввиду не только ослабить действие первых симптомов экономического кризиса, но оказать тем самым давления на западные державы. Двойная игра германской дипломатии стала ясной в скоре же после начала переговоров. Представители Германии затягивали переговоры и не содействовали их успеху. В марте 1928 года они были прерваны германской стороной[69].

В апреле 1928 года Германия вновь решила вступить в сговор с западными державами, добиваясь реализации требований на перевооружение.
Речь шла об объединении государств под видом «соглашения» об отказе от войны. Германская дипломатия преследовала цель добиться права Германии «на самозащиту» в рамках новой замкнутой группировки. Фактически это означало выдвижение Германией требования на перевооружения. 27 августа 1928 года германские представители подписали совместно с представителями других западных держав «общий договор об отказе от войны», или так называемый, пакт Келлога-Бриана[70]. Таким образом, нужно отметить, что участие
Германии в подобного рода сговоре отнюдь не сближало её с СССР, а напротив, делало взаимоотношения двух стран напряженными и противоречивыми. В свою очередь, Германия, в какой-то момент была готова пожертвовать Советской
Россией ради расположения западных государств и поднятия собственного престижа на международной арене мировых лидеров. Однако, факты истории говорят о том, что СССР вновь удалось обойти враждебные планы империалистических держав. Данный шаг доказывается присоединением
Советского Союза к пакту, что срывало антисоветские маневры, в том числе и германских политических группировок, заинтересованных в переориентации с востока на запад в сфере дипломатических отношений.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9