“Поведение”
системы определяется прежде всего ее удовлетворенностью или
неудовлетворенностью полученным результатом. В случае удовлетворенности системы
полученным результатом, организм “переходит на формирование другой
функциональной системы, с другим результатом, представляющим собой следующий
этап в универсальном непрерывном континууме результатов” [П. К. Анохин, 1978].
Неудовлетворенность системы результатом стимулирует ее активность в поиске и
подборе новых компонентов (на основе перемены степеней свободы действующих
синаптических организаций – важнейшего звена функциональной системы) и
достижении достаточного приспособительного результата. Более того, одно из
главнейших качеств биологической самоорганизующейся системы состоит в том, что
система в процессе достижения окончательного результата непрерывно и активно
производит перебор степеней свободы множества компонентов, часто даже в микроинтервалах
времени, чтобы включить те из них, которые приближают организм к получению
конкретного запрограммированного результата. Получение системой конкретного
результата на основе степени содействия ее компонентов определяет
упорядоченность во взаимодействии множества компонентов системы, а,
следовательно, любой компонент может быть задействован и войти в систему только
в том случае, если он вносит свою долю содействия в получение
запрограммированного результата. В соответствии с этим, в отношении компонентов,
входящих в систему, более пригоден термин “взаимосодействие” [П. К.
Анохин, 1958, 1968 и др.], отражающий подлинную кооперацию компонентов
множества отобранных ею для получения конкретного результата. “Системой можно
назвать только комплекс таких избирательно вовлеченных компонентов, у которых
взаимодействие и взаимоотношения принимают характер взаимосодействия
компонентов для получения фокусированного полезного результата” [П. К. Анохин,
1978]. Именно потому, что в рассматриваемой концепции результат оказывает
центральное организующее влияние на все этапы формирования системы, а сам
результат ее функционирования является по сути функциональным феноменом, вся
архитектура системы была названа функциональной системой [П. К. Анохин, 1978].
Следует
подчеркнуть, что “функциональные системы организма складываются из динамически
мобилизуемых структур в масштабе целого организма и на их деятельности и
окончательном результате не отражается исключительное влияние какой-нибудь
участвующей структуры анатомического типа”, более того, “компоненты той или
иной анатомической принадлежности мобилизуются и вовлекаются в функциональную
систему только в меру их содействия получению запрограммированного результата” [П.
К. Анохин, 1978]. Введение понятия структуры в систему приводит к ее пониманию
как чего-то жестко структурно детерминированного. Вместе с тем, именно
динамическая изменчивость входящих в функциональную систему структурных
компонентов является одним из ее самых характерных свойств. Кроме того, в
соответствии с требованиями, которые функция предъявляет структуре, живой
организм обладает крайне важным свойством внезапной мобилизуемости его
структурных элементов. “…Существование результата системы как определяющего
фактора для формирования функциональной системы и ее фазовых реорганизаций и
наличие специфического строения структурных аппаратов, дающего возможность
немедленной мобилизации объединения их в функциональную систему, говорят о том,
что истинные системы организма всегда функциональны по своему типу”, а это
значит, что “функциональный принцип выборочной мобилизации структур является
доминирующим” [П. К. Анохин, 1978].
Не
менее важным обстоятельством является то, что функциональные системы,
обеспечивающие какой-то результат на данном уровне иерархии, можно изолировать
только с дидактической целью. В конечном итоге единственно полноценной
функциональной системой является собственно живой организм, существующий в
непрерывном пространственно-временном континууме получаемых приспособительных
результатов. Выделение любых функциональных систем в организме в достаточной
степени искусственно и может быть оправдано лишь с позиций облегчения их
исследования. Вместе с тем, эти “функциональные системы” сами по себе являются
взаимосодействующими компонентами целостных функциональных систем используемых
организмом в процессе своего существования в Среде. Поэтому, по мнению П. К.
Анохина (1978), говоря о составе функциональной системы, необходимо иметь в
виду тот факт, что “...каждая функциональная система, взятая для исследования,
неизбежно находится где-то между тончайшими молекулярными системами и наиболее
высоким уровнем системной организации в виде, например, целого поведенческого
акта”.
Независимо
от уровня своей организации и от количества составляющих их компонентов
функциональные системы имеют принципиально одну и ту же функциональную
архитектуру, в которой результат является доминирующим фактором,
стабилизирующим организацию систем [П. К. Анохин, 1978].
Центральная
архитектура целенаправленного поведенческого акта, развертывается
последовательно и включает следующие узловые механизмы:
1.
Афферентный синтез.
2.
Принятие решения.
3.
Формирование акцептора результата действия.
4.
Обратная афферентация (эфферентный синтез).
5.
Целенаправленное действие.
6.
Санкционирующая стадия поведенческого акта [П. К.
Анохин, 1968].
Таким образом
функциональная система по П. К. Анохину (1935) это - законченная единица
деятельности любого живого организма и состоящая из целого ряда узловых
механизмов, которые обеспечивают логическое и физиологическое формирование
поведенческого акта. Образование функциональной системы характеризуется
объединением частных физиологических процессов организма в единое целое,
обладающее своеобразием связей, отношений и взаимных влияний именно в тот момент,
когда все эти компоненты мобилизованы на выполнение конкретной функции.
3.3.Основные
положения современной теории адаптации
Организм человека не является чем-то неизменным, а даже в достаточно
короткие промежутки времени подвержен достаточной изменчивости прежде всего в
связи с его динамически меняющимися функциональными состояниями [С. Е. Павлов,
2000 и др.], не говоря уже об относительно растянутой во времени
гомеоретической изменчивости его гомеостатических констант [К. Уоддингтон,
1957, 1970]. Все эти процессы подчиняются строгим физиологическим законам,
рассматривающим организм как единое целое со средой его существования -
“организм без внешней среды, поддерживающей его существование, невозможен;
поэтому в научное определение организма должна входить и среда, влияющая на
него” [Сеченов И. М., 1952]. При этом именно законы адаптации человеческого
организма с учетом его генотипических и фенотипических особенностей являются
определяющими в формировании тех или иных результатов любой деятельности
человека, включая и его деятельность в спорте [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова,
1998; С. Е. Павлов, 1999; С. Е. Павлов, 2000].
Однако прежде
чем представить основные положения современной теории адаптации [С. Е. Павлов,
2000], следует еще раз вернуться к теории функциональных систем П. К. Анохина
(1935, 1958, 1968, 1970, 1980 и др.), лежащей в основе данной теории адаптации.
В частности, по мнению С. Е. Павлова (2000), необходимо обратить внимание на
одно из высказываний великого физиолога: “Как целостное образование любая
функциональная система имеет вполне специфические для нее свойства, которые в
целом придают ей пластичность, подвижность и в какой-то степени независимость
от готовых жестких конструкций различных связей как в пределах самой
центральной системы, так и в масштабе целого организма” [П. К. Анохин, 1958,
1968]. Именно здесь кроется ошибка П. К. Анохина и это именно тот момент,
который до настоящего времени обусловливал фактическую невозможность реального
использования теории функциональных систем как в физиологии, так и в других
дисциплинах. П. К. Анохин (1958, 1968) наделил функциональные системы свойством
практически безграничной лабильности (возможности неограниченного выбора
компонентов для получения одного и того же “полезного результата”) и таким
образом лишил функциональные системы присущих им черт функционально-структурной
специфичности [С. Е. Павлов, 2000].
Тем не менее
функциональные системы обладают свойством относительной лабильности лишь на
определенных этапах своего формирования, постепенно теряя это свойство к
моменту окончательного формирования системы [С. Е. Павлов, 2000]. В этом случае
целостные функциональные системы организма (по “внешнему” содержанию – его
многочисленные поведенческие акты) становятся предельно специфичными и
“привязываются” к вполне конкретным структурным образованиям организма [С. Е.
Павлов, 2000, 2001]. Другими словами пробегание 100-метровой дистанции трусцой
и с максимальной скоростью – две совершенно разные функциональные системы бега,
обеспечиваемые различными структурными компонентами. Равно как примерами
различных функциональных систем являются например проплывания с одной
скоростью, но разными стилями одной и той же дистанции. Более того, изменение
любых параметров двигательного акта при сохранении одинакового конечного
результата также будет свидетельствовать о “задействовании” в данных
поведенческих актах различных функциональных систем, “собранных” из различных
структурно-функциональных компонентов. Однако это положение не принимается
сегодня спортивными педагогами (в противном случае им придется кардинальным
образом пересмотреть свои позиции по вопросам теории и методики спортивной
тренировки). Так В. Н. Платоновым (1988, 1997) в защиту концепции абсолютной
лабильности функциональных систем приводятся данные о проплывании
соревновательной дистанции Линой Качюшите, свидетельствующие лишь о том, что
одного и того же конечного результата можно достичь при разной частоте
гребковых движений. Однако, здесь г-н В. Н. Платонов проигнорировал как ряд
положений теории функциональных систем П. К. Анохина (1935, 1958, 1968 и др.),
описывающих особенности формирования целостных функциональных систем
поведенческих актов, так и дополнения к теории функциональных систем, сделанные
В. А. Шидловским (1978, 1982) и обязывающие оценивать не только конечный
результат, но и максимум его параметров [С. Е. Павлов, 2000]. Указанные
положения и дополнения требуют оценки максимума параметров всего рабочего цикла
функциональной системы. Пример же, приведенный В. Н. Платоновым (1988, 1997)
свидетельствует лишь о том, что один и тот же конечный результат может быть
достигнут с использованием различных функциональных систем. Не одно и то же
идти за водой к колодцу во дворе или к роднику за несколько километров, хотя
конечные результаты и той и другой деятельности – наличие воды в доме – будут
одинаковыми [С. Е. Павлов, 2000].
П.
К. Анохин (1968) писал: “совершенно очевидно, что конкретные механизмы
интеграции, связанные с определенными структурными образованиями, могут менять
свою характеристику и удельный вес в процессе динамических превращений
функциональной системы”. В связи с этим следует вспомнить о свойстве
функциональной системы изменяться в процессе своего формирования и признать,
что на начальных этапах своего формирования функциональная система обязательно
должна быть в достаточной степени лабильна. В противном случае окажется
невозможным перебор множества всевозможных сочетаний исходно “свободных”
компонентов с целью поиска единственно необходимых формирующейся системе. В то
же время сформированная функциональная система всегда должна быть предельно
жестка и обладать минимумом лабильности. Следовательно на разных этапах своего
формирования функциональная система будет обладать различными уровнями
лабильности, а сам процесс формирования любой функциональной системы должен
сопровождаться сужением пределов ее лабильности, определяемых уже исключительно
параметрами промежуточных и конечного результатов.
Может
показаться, что разногласия между различными авторами по вопросу лабильности
функциональных систем несущественны. Однако в том числе ошибочная точка зрения
по данному вопросу не дает возможности В. Н. Платонову (1988, 1997) и другим
последователям Ф. З. Меерсона (1981) занять реальные физиологические позиции во
взгляде на сущность процесса адаптации. С другой стороны принципиальная позиция
по вопросу о лабильности функциональных систем и “придание” целостным
функциональным системам абсолютной специфичности [С. Е. Павлов, 2000] позволила
внести обоснованные изменения в собственно теорию функциональных систем,
раскрыть системные механизмы адаптации [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1998; С.
Е. Павлов, 1999, 2000 и др.] и доказать на практике [С. Е. Павлов, Т. Н.
Кузнецова, А. В. Афонякин, 2001] работоспособность предложенной теории
адаптации [С. Е. Павлов, 2000].
С. Е. Павловым с
соавт. (2001) изложены основные положения современной теории адаптации:
1.
В основе процесса адаптации высокоорганизованного
организма всегда лежит формирование абсолютно специфической функциональной системы
(точнее - функциональной системы конкретного поведенческого акта),
адаптационные изменения в компонентах которой служат одним из обязательных
“инструментов” ее формирования [С. Е. Павлов, 2000а,б]. Имея в виду тот факт,
что адаптационные изменения в компонентах системы “обеспечиваются” всеми видами
обменных процессов, следует поддержать и концепцию о “взаимосвязи функции и
генетического аппарата” [Ф. З. Меерсон, 1981], обозначив при этом, что в
целостных системах (а тем более – в организме в целом) далеко не всегда можно
вести речь об “увеличении мощности системы” и интенсификации белкового синтеза
в ней в процессе адаптации организма [Ф. З. Мерсон, 1981], а потому принцип, на
основании которого осуществляется “взаимосвязь функции и генетического аппарата”,
на наш взгляд, гораздо более корректно может быть представлен как принцип
“модуляции генома” [Н. А. Тушмалова, 2000а,б].
2.
Системообразующими факторами любой функциональной
системы являются конечный [П. К. Анохин, 1935, 1958, 1968, 1975 и др.] и промежуточные
результаты ее “деятельности” [С. Е. Павлов, 2000], что обуславливает
необходимость всегда мультипараметрической оценки не только конечного
результата работы системы [В. А. Шидловский, 1982], но и характеристик
“рабочего цикла” любой функциональной системы и определяет ее абсолютную
специфичность.
3.
Системные реакции организма на комплекс
одновременных или (и) последовательных средовых воздействий всегда специфичны,
причем неспецифическое звено адаптации [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова,
1977, 1979; С. Е. Павлов, 2000; Г. Селье, 1960; и др.], являясь неотъемлемым
компонентом любой функциональной системы, также определяет специфику его
реагирования [С. Е. Павлов, 200а,б].
4.
Можно и нужно говорить об одновременно действующих
доминирующем и обстановочных афферентных влияниях, но следует понимать, что
организм реагирует всегда на весь комплекс средовых воздействий формированием
единой специфичной к данному комплексу функциональной системы [С. Е. Павлов,
2000]. Таким образом, доминирует всегда целостная деятельность организма [П. К.
Анохин, 1958], осуществляемая им в конкретных условиях. Но, поскольку конечный
и промежуточные результаты этой деятельности являются системообразующими
факторами [П. К. Анохин, 1935, 1958, 1968, 1975; С. Е. Павлов, 2000], то
следует принять, что любая деятельность организма осуществляется предельно
специфической (формирующейся или сформированной) функциональной системой,
охватывающей весь спектр афферентных влияний и которая только в момент
осуществления своего “рабочего цикла” и является доминирующей. В последнем мы
противостоим мнению Л. Матвеева, Ф. Меерсона (1984), считающих, что “система,
ответственная за адаптацию к физической нагрузке, осуществляет гиперфункцию и
доминирует в той или иной мере в жизнедеятельности организма”.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
|