Кружево гипюр
миланский –
кружево, которое делали, переплетая, а не вышивая иголкой, без рельефных
контуров. От венецианских кружев оно отличалось использованием только
растительного орнамента.
3.
СТИЛЕВЫЕ ПРИЗНАКИ НАРОДНОГО КОСТЮМА
Стиль –
исторически сложившаяся, устойчивая общность признаков образной системы,
средств и приемов художественного выражения.
Условия огромной
территории России стали причиной возникновения большого разнообразия местных
стилей русского народного костюма. При безусловной
зависимости от магически-религиозного содержания стиль
народного костюма как художественно-эстетическую и
социально-историческую категорию все же в первую очередь
характеризует система художественно-выразительных средств.
Структура художественной формы выражения в
целом сложна и многозначна. В каждом
костюме стиль отражает не только национально-стадиальные особенности, но и его
региональные и этно-локальные типологические черты,
обусловливает принципы художественно-конструктивной
организации всех элементов художественного образа.
Привычный ход
мыслей связывает художественную ценность костюма с достатком людей. Трудно
представить, что дворец, обставленный мебелью из дорогих пород дерева, где
каждый предмет – произведение искусства, строили бы для себя люди в рваных,
грязных одеждах, с тяжёлой обуви которых на наборные паркетные полы стекала
жидкая грязь. Но еще труднее понять, как в курной избе русского крестьянина,
задавленного тяжким трудом и постоянной нуждой, как в этих условиях – теперь
они кажутся нам почти невероятными – создавалось и жило «чудо чудное, диво
дивное» - русский народный костюм.
Из тесной, низкой
избы, где люди ютились вместе с телёнком, ягнятами и курами, выходила женщина в
белом шушпане с яркой тканой каймой, в искусно сплетённых лаптях, голову её
покрывал красный с узором платок. Она шла лёгкой красивой поступью сильного,
ловкого человека и, как все женщины в мире, чувствовала себя в праздничном
наряде красивой и радовалась этому. То была одна из немногих доступных русской
крестьянке радостей, в которой тесно переплеталось ощущение праздника и
удовлетворение творчеством. Работала крестьянка не разгибая спины, повседневная
забота обо всём: о семье, хозяйстве, скотине –отнимала у неё силы, не оставляя
времени для себя, и только лишь зимними ночами, качая одной ногой люльку,
другой приводила она в движение колесо прялки. И свивалась тонкая нить для
будущей рубашки, поневы или шушпана, а душа тянулась к красоте, к ярким
краскам, воображение по кусочкам создавало будущий наряд – освящённый обычаем,
но всегда новый и желанный для каждой женщины. Чем привычнее была форма, тем с
большим искусством сочетала крестьянка цвета, располагала отделку, и ценность
каждой купленной ленты, пуговки, бусины, блёстки определяло их место в
орнаменте костюма.
Всю одежду
крестьянка испокон веков делала сама, вкладывая в эту работу настоящий талант
художника, освобождавший её душу от тяжкой действительности. Слишком мало было
красивых вещей в быту крестьян и, прежде всего в черноземной полосе, где
непосильный гнёт крепостного права отягощался мизерными наделами и частыми
неурожаями. И в том немногом, что крестьяне имели и создавали сами так полно,
так ярко воплощалась жажда прекрасного, что невольно возникал непонятный, почти
неправдоподобный, похожий на своеобразную сказку контраст между убогим жилищем
и праздничным костюмом.
Даже на севере
России и в некоторых районах Поволжья, где многие крестьяне жили зажиточнее и
могли при строительстве изб, украшать их затейливой резьбой, давая волю своему
художественному воображению, но даже здесь ничто не могло соперничать с женским
костюмом. Его несравненное великолепие наделяло каждую девушку, каждую женщину
истиной красотой.
Колдовская сила
русского костюма так велика, что однажды заглянув в эту сокровищницу и осознав
её связи с обычаями, обрядами, с древнейшими истоками русской культуры, когда
магическое значение вещей, изображений превращалось в эстетическое, уже не
можешь оторваться от неё. Чем пристальнее изучаешь русский народный костюм, как
произведение искусства, тем больше находишь в нем ценностей, и он становится
образной летописью наших предков, которая языком цвета, формы орнамента
раскрывает нам многие сокровенные тайны и законы красоты народного искусства.
Поэтому и не умирает народный костюм. Он превратился в звено, которое связывает
художественное прошлое нашего народа с его настоящим и будущим. Особенно
глубоко понимают это и чувствуют современные художники – модельеры.
Стремление
преодолеть пассивность восприятия свойственно молодёжи. Правда малый жизненный
опыт, отсутствие настоящей художественной культуры у части юношей и девушек
приводит к тому, что в погоне за индивидуальностью облика они иногда делают
внешность свою карикатурной.
Большую помощь
молодёжи может оказать работа художников модельеров, творчество которых связано
с живым источником народного искусства. Они не копируют отдельные детали или
орнаменты, не переносят их на современный модный костюм. Изучение формы,
конструкции, цвета, орнамента как элементов художественной композиции народной
одежды, среды, в которой она существовала – всё организует художественное
видение этих молодых художников так что в их творчестве происходит процесс
прорастания дедовского наследства, органичность слияния с современным костюмом.
В такой одежды наша молодёжь становится интереснее и своеобразнее.
Но существует ещё
область, неразрывно связанная с народным искусством – это сценический костюм.
Декоративная ценность народной одежды так велика, что и в настоящее время
бытует народный костюм в фольклорных коллективах Мезени, Карпат, псковской,
воронежской, рязанской, белгородской, курской и др. областей. Эти коллективы
состоят преимущественно из женщин. Какой искренней радостью светятся лица уже
немолодых женщин, когда надевают они яркие праздничные старинные одежды и
запевают свои любимые старинные и современные песни.
Хотя одежда
жителей каждой местности Руси имела свои отличительные особенности, весь
русский женский костюм обладал общими чертами – мало расчленённым компактным
объемом и лаконичным, мягким, плавным контуром. Даже когда женщина шла, костюм
её сохранял особенность – плавную текучесть линий, так привлекающую людей в
движении лебедя или гордой походи павлина. И примечательно то, что этот
характер движения был настолько ограничен для образа русской женщины, что
сохранился во многих плясках и хороводах.
Как в россыпи
речного жемчуга каждая жемчужинка радужными переливами пожожа одна на другую,
но все они неповторимы и своеобразны в едва уловимых оттенках и пленительных
неправильностях формы, так и народная фантазия объединяя все виды искусства,
каждому из них придаёт драгоценное своеобразие. В наше время эту связь
различных видов и областей искусства принято называть стилем. Но не таится ли в
народном искусстве то глубокое единство человека и природы, которое помогает
людям творить поистине вечное, всегда нужное всем искусство?
Цветовой строй
русской народной одежды настолько интересен и значителен, что именно он создаёт
разнообразие в установившихся традиционных формах и рассказывает нам о
назначении тех или иных костюмов, о сокровенном их смысле. Тот же самый красный
цвет, олицетворявший праздник и радость в тёмных и тусклых оттенках получал
значение символа скорби.
Богатство красок
русского народного женского костюма распределялось по сложившимся в отдалённые
времена художественным законам. И в этом расположении цветов снова и снова
проступает образ из древней славянской мифологии – символический образ птицы.
Шитье золотом,
разноцветными нитями, жемчугом или цветными камнями кички, кокошники, сороки
венчали головы русских женщин. В самих названиях этих уборов сохранились корни
древних бытовавших у наших предков наименований птиц. Больше того, во многих
местностях женщины украшали свои уборы «пушками» из гусиного или Лебединого
пуха, Селезневыми кудрями, - самой красочной частью оперения селезня. Полным
символики было декоративное решение рукавов в русской женской рубахе. Сочным
красным цветом и строгим орнаментом, мерцанием золота, кружевной чёрной вязью,
шитьём на прозрачной кисее украшали русские женщины рукава своих рубашек.
Нашивали ли они
куски цветной ткани или ткали их на станине – всегда цветом, орнаментом
выделялась больше всего верхняя часть рукавов – та, откуда начинается движение
рук. Рук или крыльев? Да этим художественным приемом народное искусство, всегда
чуждое копированию природы, уподобляет руки крыльям птицы.
В древние
времена, когда нашим далёким предкам приходилось отвоёвывать у природы право на
жизнь и весь окружающий мир был полон коварных неожиданностей, которые было
трудно предвидеть, чтобы оградить себя от них, славяне создали систему
«оберегов» - предметов – символов, имевших, по вере людей, силу охранять их от
возможного зла.
Руки человека и
особенно руки выполняли всякую работу. Они помогали людям появляться на свет,
они кормили, качали в люльке, пеленали и мыли детей, стирали, варили пищу, жали
хлеб… Много-много делали женские руки, и на их долю выпадало провожать в
последний путь человека, - закрывать ему глаза, обмывать его бездыханное тело,
одевать в последнюю одежду.
Эти рабочие руки,
превращавшиеся в сказках в крылья, были покрыты рукавами рубахи. – к ним
прикасался подол рубашки. Поэтому и покрывали женщины вышивкой – оберегом
ворот, рукава, подол рубашки.
Первоначально, в
глубокие-глубокие времена, рисунки вышивки или ткани имели прямой магический
смысл. Но шло время, отрывала людей от старых верований новая жизнь. Исчезала
из рисунков колдовская сила и оставалась только красота. Бережно хранили её
рязанские женщины, передавали из поколения в поколения, и воспоминания о
древней магии проскальзывало иногда только в удивительных названиях рисунков –
«секирки», «мышиные дорожки», «ёлки», «лопухи» и др.
Костюм,
бытовавший еще в 19 в. в районе Богословщины, сохранил, кроме головного убора,
еще ряд древних элементов. Это, прежде всего, «юпочка» - распашной навершник –
туникообразная одеда без рукавов. Самая простая по покрою, она была богато
декорирована. Вертикальные полосы ярких, сочных цветов – на красный кумач
нашивала узкие синие, желтые, зелёные ленты – сопоставлялись с горизонтальным
орнаментом низа, в которой рязанские женщины вводили несложную вышивку и
чередование нитей тканья в различных сочетаниях, что создавало сложный и
интересный ритм расположения тонов. Чувство композиции подсказывало крестьянкам
необходимость плавного цветового перехода от низа «юпочки» к верхней белой
части, и поэтому, в холст пропускали красные нити постепенно уменьшая их
толщину. Это создавало великолепную тонально-цветовую гармонию на ярком
материале – так просто, четко и неповторимо распоряжались женщины цветом. Их
тонкий вкус сказывался в том, что при такой юпочке не носили понев с широкой
«кляжей» (отделка низа»). Лишь небольшая красная полоса с зеленой и узкой синей
лентой заканчивала подол понёвы.
Рогатая кичка
была сложным головным убором и состояла из нескольких частей. Основой убора
была стёганая из холста на подкладке кичка. К ней сзади прикрепляли «снур» -
толстый плетёный шнур с широкой массивной кистью, украшенной крупным бисерой.
Как символ языческого божества – животного, он спускался вдоль спины.
Древний обычай
требовал украсить или «оградить» уши от наговора и сглаза и поперёк кички
накладывали шнур с великолепными кистями, нанизанными из щелка и бисера. Этот
шнур назывался «подзаушники», часто рядом с ним, присоединяя к серьгам,
помещали «пушки» - шарики из белого гусиного пуха. Затылок закрывали
«подзатыльником» - полукругом кумачной, с холстиной подкладкой ткани,
выложенный лентами, позументом, чёрным шнуром и блёстками, от этого полукруга
спускалась низанная из крупного разноцветного бисера (белый, голубой, чёрный,
жёлтый, вишнёвый) прямоугольная сетка, закрывающая шею и часть спины.
Подзатыльник
должен был закрыть все до единого из оставшихся волосков, потому что, по
древним поверьям, волос обладал магической силой. Этой силой наделяла женщин
земля, как и женщина имеющая нивы-волосы. По выходе замуж женщина становилась
членом чужого рода, и чтобы не принести несчастье мужу и его родне, она должна
была тщательно прятать свои волосы.
Теперь наступала
очередь прикрыть всё это сложное сооружение – надеть сверху «сороку» из
красного кумача с вышитым золотом «очельем». К сороке добавлялась ещё увивка,
назначение которой было закрепить заднюю часть сороки. Увивка – подковообразная
дуга из холстинного жгута, обшитая сверху серебряным галуном, к нижнему краю
пришивалась шелковая коричневая бахрома, оканчивающаяся блёстками и лентами.
Когда увивку прикрепляли к сороке, ленты свешивались вдоль лица, развевались,
то открывая, то закрывая подзаушники, создавая постоянно меняющуюся живописную
цветовую среду около женского лица. Однако при всей своей сложности головной
убор – рогатая кичка не был перегруженным. Чувство меры, присущее творцам
народного костюма, и здесь останавливало буйство фантазии женщин.
Последние две
детали – «крылышки», пришитые к вороту, унизанной бисером, стеклянными
пуговицами, блёстками и шелковым шнуром. Он застёгивался сзади, где соединялись
крылышки и жерелок, покрывавшие спину и грудь. Жерелок низали из крупного
цветного бисера, он ложился широким полукруглым воротником, напоминавшим круглое
княжеское «ожерелье» Древней Руси.
Рубашка была
первой и самой древней одеждой всех вообще обитателей Восточной Европы. К
древним одеждам во всем мире относятся и набедренные повязки всех видов. Самый
простой и лёгкий в изготовлении ее вариант – это кусок ткани, обёрнутый вокруг
бёдер. Если им прикрываешь тело сверх рубашки, то можно даже и не снимать его.
Такой и была когда-то понева – вторая или такая же главная женская одежда
рязанской земли, неизменными от 18 века. Костюмы же молодых женщин являются
очень интересным сочетанием остатков старины с модой 90-х годов 19 века. Мезень
в 18 веке по приказу Екатерины 2 была объявлена городом, но вплоть до недавнего
времени имела сообщения главным образом водными путями, поэтому там дольше
сохранялся старинный костюм как обрядовый, то есть девичий костюм невесты.
Воспитанные в уважении к традициям, молодые женщины старались в своём костюме
сохранить что-то от старины, а что-то прибавить от моды. Так были оставлены
нетронутыми шитые золотом красные бархатные кички, надевающиеся сверх женского
повойника. Очелье кички закрывали шелковым красным платком (сложенные сначала
косынкой, а затем в виде ленты) который завязывали спереди, а из кончиков
делали ушки.
Одарённый в любой
области человек в своём творчестве предвосхищает будущее. Интуиция подсказывает
ему Основное направление развития его специальности. Так всегда было и с В.
Зайцевым. Увлечение народным костюмом со временем переросло в постоянную
глубокую любовь. На протяжении десяти лет, когда творчество В. Зайцева получило
уже всеобщее признание и за рубежом, художник часто обращается к любимым
мотивам народного искусства. Создание модели, её эскиза для Славы всегда
радостный процесс. В его работе нет вымученности, потуг, вызывающий глубокую
душевную усталость и тревожную неудовлетворённость. Творческий процесс у Славы,
как весенняя песня птицы, льётся широко, звонко и непринуждённо, по велению
природы. Для художника, чьи произведения трёхмерны, очень важным качеством
является понимание материала. Это относится не только к архитектору,
скульптору, художнику – прикладнику, но и к художнику модельеру. Чувство
материала всегда ведёт модельера по правильному пути, часто подсказывает ему
форму и даже силуэт. Природа наградила В. Зайцева не только пониманием, но
острым ощущением материала.
Страницы: 1, 2, 3
|