Во второй половине 1990-х к акциям протеста обратились и те, кто ранее не могли и помышлять об этом. Значительно обострилась ситуация на предприятиях оборонных отраслей и военно-морского флота. В сентябре 1996 года состоялась Общероссийская акция протеста профсоюзов оборонного комплекса («Осада белого дома», «Труд» 20-26 сентября 1996 г.). В ее рамках были организованы пикеты и шествия в 13 регионах РФ. Многодневная акция протеста работников отрасли прошла в марте — апреле 1999 года, в ней приняли участие более 120 тысяч человек. Еще более представительной явилась проведенная 8 июля 1998 года акция протеста профсоюзов оборонного комплекса и атомной энергетики, состоявшаяся во многих регионах; в Москве, в частности, в рамках этой акции было проведено пикетирование Министерства обороны РФ, в котором приняли участие более двух тысяч представителей «оборонки» из 30 регионов Россииx[23].

Протестные действия трудящихся были вызваны серьезными социальными проблемами и все возрастающей рассогласованностью интересов руководителей и рядовых работников, неверием масс в благие намерения администрации и нежеланием всех участников трудовых конфликтов преодолеть барьер несовместимости и наладить нормальные партнерские отношения.

Общая и главная причина коллективных акций протеста, как свидетельствуют требования их участников и статистические отчеты Госкомстата РФ, заключалась в несвоевременной выплате заработной платы, а также в проблемах, связанных с ее повышением и индексированием. Среди других причин следует отметить условия труда, не соответствующие общепринятым мировым нормам.

Во второй половине 1990-х годов в ряде отраслей и регионов социальная напряженность в трудовых отношениях стала нарастать также из-за проблем, связанных с сохранением занятости, обеспечением рабочих мест на производстве, опасением обвальной безработицы в ряде регионов. Причиной выступления рабочих стала и их неудовлетворенность начавшейся приватизацией, серьезными издержками, допущенными в ходе ее проведения. Протест был направлен против так называемой номенклатурной приватизации, существенно осложнившей материально-бытовое положение рядовых работников и вызвавшей ощутимые сбои в работе целого ряда предприятий. 

Трудящиеся протестовали и против кризисного состояния отдельных отраслей промышленности и социальной инфраструктуры. Так, горняки были весьма обеспокоены состоянием угольной промышленности, нуждающейся в коренной реконструкции, но не получающей для этого средств ни от органов российской исполнительной власти, ни от зарубежных финансовых институтов (прежде всего, Всемирного банка). Озабоченность падением производства в лесной промышленности неоднократно выражали рабочие этой отрасли, а оборонщики протестовали против замораживания средств, необходимых для содержания в рабочем состоянии уникального оборудования. Причиной протестной активности становилось и нежелание рабочих мириться с административным диктатом со стороны определенной части директорского корпуса.

Для основной массы бастующих работников стачки и другие акции социального протеста оставались эффективным способом защиты собственных социально-экономических интересов. Даже в периоды общего спада протестной активности забастовочная активность оставалась значительной и принимала все более радикальный и ожесточенный характер. Показательны так называемые оккупационные, или подземные, забастовки (во время которых шахтеры прибегают к добровольному заточению себя под землей, в шахтах); массовый характер, особенно весной и летом 1998 года, приняли голодовки. Одним из новых методов борьбы наемных работников с властными структурами и предпринимателями стал захват заложников из числа администрации. Такие факты имели место в ОАО «Воркутауголь», на шахтах Кузбасса, на энергетических предприятиях Приморья («Забастовка будет бессрочной», «Российская газета» 17 сентября 1996 г.) и т. д.

Протестные действия трудящихся приобретали подчас все более жесткий характер и уже не ограничивались заводскими территориями. Все громче начали звучать общие социально-экономические и политические требования — не только требования о выплате долгов по зарплате и об увеличении рабочих мест, но и заявления о необходимости изменения курса реформ. Эти требования все чаще стали раздаваться не на заводских митингах и в цехах предприятий, а за их пределами, и, как правило, они были связаны с такими крайними формами «силового давления», как перекрытие автомобильных магистралей и взлетных полос. В качестве еще одного радикального и в то же время достаточно действенного метода давления на власть была длительная и напряженная «рельсовая война» (перекрытие железнодорожных путей), фактически парализовавшая работу железнодорожного транспорта и серьезно осложнившая работу народного хозяйства в целом.

Безусловно, «рельсовая война» является наиболее ярким примером длительного проявления протестного поведения граждан на рубеже XX-XXI вв. Надо сказать, что она получила весьма неоднозначную оценку  со стороны общественности и СМИ.

         Данные опроса Фонда «Общественное мнение», проведенного в мае 1998 года, показали, что перекрытие железных дорог, как форму протеста, одобрили 62% опрошенных и не одобрили – 31 %[24].

Почему свыше половины россиян с одобрением относятся к действиям шахтеров? Едва ли блокада железных дорог признается ими в качестве нормального средства давления шахтеров на собственное начальство, нормального способа разрешения локального производственного конфликта – это предположение выглядит чересчур абсурдным. Дело, скорее, в ином. Действия шахтеров воспринимаются как крайняя мера, направленная на привлечение внимания властей (и прежде всего – властей федеральных) к сложившейся ситуации, и в этом качестве они находят понимание респондентов[25].

         Что же касается СМИ, у их представителей в отношении к «рельсовой войне» шахтеров прослеживается явная поляризация мнений.

         Так в материале, опубликованном под заголовком «Шахтеры против России» в газете «Известия» за 4 августа 1998 года, следующим образом  отражена позиция Вячеслав Никонова, автора публикации: «... с умилением и симпатией наши сограждане наблюдают за вот уже двухмесячной "рельсовой войной" шахтеров, которые эффективнейшим образом торпедируют возможности для экономической стабилизации. Общий ущерб для российской экономики от лежания на рельсах шахтеров никто еще не посчитал, но он вряд ли сильно меньше суммы недавнего кредита МВФ. Промышленные гиганты - на грани остановки, поскольку теперь шахтерские комиссары решают, нуждаются предприятия в поставках топлива, сырья и комплектующих или нет. В обесточенных больницах уже гибнут дети. Под Челябинском стоит эшелон с радиоактивными отходами. На Сахалине блокирование ГРЭС скоро приведет к отключению электроэнергии на 18 часов в сутки, что введет в паралич промышленность острова и уничтожит рыбную отрасль ». Автор соглашается, что «у шахтеров есть основания для недовольства и акций протеста. Но недовольство не может являться оправданием вопиюще противозаконных действий, наносящих урон государству и всем другим гражданам».

Такое же недвусмысленное отношение можно пронаблюдать и на страницах №74 «Самарской газеты» (23.05.98.). В материале, опубликованном под заголовком «Рельсовая война ее объявили российские шахтеры», звучат такие слова:  «Честно сказать, перекрытие железнодорожных магистралей - чистой воды шантаж, хотя правительство это и отрицает. Более того, забастовки, безусловно, связанные с грубейшими нарушениями трудового законодательства, подпадают под 267 статью Уголовного Кодекса. Убытки только самих железных дорог составили более 250 миллионов рублей. Но, судя по всему, до суда ни одно дело доведено не будет - очень уж много обвиняемых».

Автор следующего материала пошел по другому пути, он отказался от каких-либо осуждений в пользу понимания и принятия позиции и интересов шахтеров. Так в газете "Московские новости" за 4 августа 1998 года под заголовком «Без победителей» был помещен материал Антон Кобякова. Сочувственный тон слышится на протяжении всей публикации: «Те, кто сегодня ночует на рельсах, не получают заработанного по полгода, а некоторые и того дольше. Но что за варварские методы, слышу я с разных сторон. Варварские? Может быть. А разве не варварство — не платить месяцами зарплату? Власть сама научила шахтеров вести диалог с ней на повышенных нотах. Иначе не слышит». Надо сказать, что точка зрения автора на создавшуюся ситуацию весьма определенная: «То, что шахтеры вышли на рельсы, не признак эгоизма, это признак отчаяния».

         Плюрализм мнений – одна из составляющих демократического государства, любое суждение имеет место быть, но нельзя забывать о  возрастающей роли информации, точнее ее воздействия на массовое сознание.    Функции снятия конфликтного напряжения в обществе призваны выполнять не только органы государственной власти. В первую очередь это правовые институты и СМИ.

В конце XX — начале XXI века протестное движение в России продолжалось, хотя и не столь масштабно. В движении протеста теперь принимают участие металлурги, работники коммунальных служб, авиадиспетчеры, работники образовательной сферы и сферы обслуживания, ряда других отраслей народного хозяйства.

Как известно, современная Россия переживает переходный период, суть которого состоит в дальнейшей трансформации страны в русле западно­европейских социальных институтов и ценностей при сохранении ее национальных и историко-культурных особенностей. В этой связи перед российским правительством стоит задача: в ближайшие годы провести ряд относительно непопулярных социально-­экономических реформ – жилищно-коммунальную, муниципальную, реформы в области здравоохранения, образования и другие.

Недавний опыт проведения пенсионной реформы показал, что при отсутствии адекватного понимания и поддержки со стороны заинтересованных социальных групп, а фактически всех слоев общества, усилия власти по замене сложившейся в советское время системы государственного пенсионного обеспечения на более прогрессивную накопительную были изначально обречены на провал.

После введения в дейст­вие Закона о монетизации льгот акции протеста льготников, в основном пенсионеров, прокатились по всей стране и приобрели массовый характер, социальное недовольство этой группы населения выплеснулось на улицы и более того – приобрело политический характер (требование отставки правительства).

С началом нового десятилетия многими социологическими центрами отмечен в целом спад социального недовольства и протестной активности россиян, но события января–марта 2005 года вновь актуализировали проблему протестного потенциала российского общества и возможность его трансформации в массовые акции протеста.

         Введение Закона №122 послужило катализатором новой, достаточно мощной волны протестных движений. Пресса  пестрила такими заголовками, как «Власть споткнулась на стариках» («Независимая газета»), «Пенсия о главном» и «Разрешите застрелиться» («Московский комсомолец»), «Бойтесь нового Интернационала» («Известия»). Газеты были буквально наводнены информацией об акциях протеста.

         Так, например, в «Независимой газете» за 12 января 2005 год был опубликован материал под заголовком «Ветераны взялись за костыли». Автор публикации Андрей Рискин пишет, что «первыми взбунтовались пенсионеры, проживающие в подмосковных Химках. В понедельник несколько сот человек по инициативе местного Союза пенсионеров перегородили Ленинградское шоссе и потребовали «присоединения к столице», где льготы на проезд сохранены за счет местного бюджета. Для того чтобы разблокировать трассу, потребовалось вмешательство правоохранительных органов». Никакой оценочной лексики в материале не прослеживается, разве что в подзаголовке: «Самые незащищенные слои населения в штыки приняли монетизацию льгот».

         В газете «Аргументы и факты» за 25.02.2005 г. под заголовком «Защитники отечества защищаются от реформ» прошла публикация об акциях протеста, прошедших в ряде регионов в  День защитника Отечества. «Их участники не только требовали социальной защиты военнослужащих и военных пенсионеров, пострадавших от монетизации льгот, но и выдвигали политические лозунги», - сообщает автор материала Сергей Мигалин. Данная публикация, как и предыдущая, также лишена каких-либо оценок со стороны журналиста, но в заключение автор помещает собственный прогноз дальнейшего развития событий: «Вслед за зимней волной акций протеста против монетизации, начавшихся в январе, может последовать весенняя. После ветеранов вооруженных сил и военных пенсионеров свои акции протеста на днях проведут «чернобыльцы», недовольные социальной реформой. В марте–апреле эстафету борьбы за социальные и экономические права продолжат работники бюджетной сферы, учителя и врачи».

         Таким образом, очевидно, что общественный протест, как форма проявления массового недовольства, уже начиная с конца 80-х годов XX века, нашло широкое отражение в российских СМИ.

         Теоретически средства массовой информации  выполняют  роль  посредника между государством и обществом. Посредническая роль СМИ  заключается  прежде всего  в  том,  что  они  представляют  интересы  общества   перед  властью, помогают обществу их  формулировать  и  защищать,  сами  являются  важнейшим институтом гражданского общества, не уклоняясь при этом от роли своего  рода передаточного механизма  импульсов,  идущих  от  государства  к  обществу  и обратно. Однако  наполнение  этой  схемы  реальным  содержанием значительно сложнее и пронизано многими противоречиями.

Анализируя взаимодействие «четвертой» власти (СМИ) и «пятой» власти (общественного мнения)[26], можно прийти к выводу, что социальный протест всегда находился в поле зрения представителей печатных изданий.

Безусловно, приведенные выше примеры публикаций не могут отразить всю специфику изменения информационной политики прессы, но можно отметить общую тенденцию к трансформации «газет мнений» в  «газеты фактов»[27]. Журналисты все меньше прибегают к исследованию массового недовольства, реже ищут пути решения проблем, чаще уходят от прямой оценки конфликтных ситуаций.

Глава 2. Общественный протест как информационный повод для газетных и сетевых публикаций

2.1. Отражение общественного протеста в печатных и сетевых изданиях

Рассмотрев теоретическую сторону вопроса и изучив историю появления протестного движения в общероссийском масштабе, хочется продолжить  исследование общественного протеста, но уже на региональном уровне.

О том, какие события происходили, происходят и будут происходить, мы ежедневно узнаем через средства массовой информации. Фраза «Кто владеет информацией, тот владеет миром» стала афоризмом, и это естественно, ведь в эпоху становления и развития «информационного общества» происходит гигантский рост «власти информации». СМИ в этой полиархической структуре представляют один из важнейших компонентов.

Журналистика по природе своей ведет всесторонний мониторинг всех сфер жизни и через эту ограниченную для себя роль наблюдателя и обозревателя определяет, как принято говорить, «повестку дня» - представляет общественности совокупность тем, проблем, суждений, то есть создает всестороннюю информационную картину всего актуально значимого в действительности[28].

Событие, новость, служащие основанием для освещения в СМИ являются информационным поводом[29].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7