2. Философское обобщение знаний о
человеке и интеграция научных дисциплин
Современная советская
философия в новых исторических условиях социалистического развития и
гигантского научно-технического прогресса развивает марксистско-ленинское
учение о человеке. Естественно, именно к современной марксистской философской
литературе по проблеме человека должно быть привлечено внимание всех тех, кого
интересует построение подлинно научной методологии комплексного изучения
человека и общества.
Большинство современных
философов-марксистов полагают, что лишь философия, а не какие-либо другие науки
в отдельности или в совокупности, может осветить проблему человека в целом, т.
е. стать подлинной теорией целостного человека. Эту мысль Ф. В. Константинов
сформулировал следующим образом: «Антропология и психология, политическая
экономия и этика, юриспруденция и история, каждая отрасль социальной науки
ставит или освещает ту или иную сторону проблемы человека, и только философия,
опираясь на названные отрасли знания, в состоянии осветить проблему человека в
целом, раскрыть его сущность, закономерность его бытия» 1 . Крайне
усложняющаяся система изучения человека, охватившая почти весь диапазон
познания (от физико-математических наук до гуманитарных), предъявляет новые
требования к философскому учению о человеке, которые способна удовлетворить
лишь марксистско-ленинская философия. Разумеется, для этого сама философия в
современных условиях должна «опираться» (по словам Ф. В. Константинова) на
большой ряд специальных наук, многие из которых возникли лишь в последние
десятилетия. Имеются в виду, конечно, не извлечения из этих наук в качестве
иллюстрации того или иного философского положения, а теоретическое исследование
и обобщение разнородных научных данных в целях открытия общих свойств и закономерностей
человеческого развития, которые еще далеко не полностью изучены[1].
В сфере человекознания,
как показал опыт последних десятилетий, все больше открывается глубина
непознанного, недостаточность нашего знания исторической природы человека и гигантского
потенциала этой природы. Поэтому создание новых дисциплин и междисциплинарных
связей между науками о человеке следует расценивать как новый подступ к
фронтальному наступлению науки на непознанные еще явления и законы
человеческого развития, как важнейший момент, предшествующий великим открытиям
в этой области.
Понимание перспектив и
стратегии исследований в области человекознания, неразрывно связанное с
отчетливым осознанием нерешенности ряда ее проблем, основывается на фундаменте
накопленных научных данных и относительном решении других проблем. Такое
понимание есть вместе с тем убеждение в принципиальной познаваемости законов
человеческого развития, сущности человека, исключающее всякую возможность
агностицизма, вновь распространившегося в современной идеалистической
философии, особенно в экзистенциализме.
Различные концепции
экзистенциализма используют нерешенность ряда проблем человекознания или
крайнюю сложность их решения в качестве аргумента принципиальной
непознаваемости человеческой сущности и особенно внутреннего мира человека. В
этом плане представляется весьма уместным критическое замечание Т. И. Ойзермана
по поводу мистификации проблемы человека экзистенциализмом, «исходным
положением которого является утверждение, что история общества, совокупный
человеческий опыт, развитие науки о человеке не только не приблизили нас к
познанию человека, но, напротив, все более удаляют нас от этой цели». Именно в
этом смысле следует понимать следующие изречения Г. Марселя: «Хотя мы все более
и более узнаем о человеке, его сущность, по-видимому, все менее и менее для нас
ясна. Я даже склоняюсь к тому, чтобы поставить вопрос так: не делает ли нас, в
конечном счете, слепыми именно это обилие знаний о частностях. Итак,
экзистенциализм выступает как учение о принципиально якобы непознаваемой (все
более непонятной, непостижимой) сущности человека»[2] .
В другой своей
критической работе «Философия кризиса и кризис философии» Т. И. Ойзерман вновь
подчеркивает эту агностическую позицию экзистенциализма. Он пишет: «Экзистенциализм
объявляет предметом своего исследования человека, но вместе с тем считает, что
человек непознаваем, многообразные знания о человеке, по мнению
экзистенциалистов, все далее уводят нас от понимания человека» [3] .
Спекуляция на трудностях
познания и непознанности отдельных сторон и законов человеческого развития
составляет важный момент агностицизма, который, конечно, нельзя преодолеть
декларативным провозглашением решенности всех основных проблем человекознания и
познаваемости законов человеческого развития. Между тем в некоторых работах по
критике современного экзистенциализма. Проскальзывают подобные декларативные
утверждения, порождающие иллюзии решенности нерешенных проблем и нередко
сводящие всю совокупность наук, необходимую для их решения, лишь к социологии.
Скептическое отношение
экзистенциализма к наукам о человеке вытекает из самой сути этой философии,
являющейся одним из течений идеалистического антропологизма. Философская
антропология, или онтология человека, в экзистенциалистском толковании
направлена не только против исторического материализма, но и против философской
антропологии материализма вообще, философских проблем человека в диалектическом
материализме особенно. Надо учесть, что одной из самых фундаментальных проблем
диалектического материализма является человек как субъект познания, отражающий
объективный мир и преобразующий его посредством практики. Гносеологический и
психологический анализы субъекта в его обусловленности объективной
действительностью и общественной практикой тесно связаны с решением проблемы
человека как личности в историческом материализме. Но отождествление этих двух
проблем было бы серьезной ошибкой, и потому вряд ли правильно считать
исторический материализм единственным учением марксизма, решающим проблему
человека. В теории диалектического материализма важное место занимает единство
законов природы и общества, специфическое проявление этого единства в
человеческом развитии. И именно на основе такого понимания в историческом
материализме решаются проблема антропогенеза и социогенеза в их единстве,
проблема социально-биологических связей и т. д. Все онтологические,
гносеологические и социологические проблемы человека в марксистско-ленинской
философии настолько тесно связаны общим направлением материалистической
диалектики, что их лишь условно можно отделить и обособить друг от друга.
Критика
антропологического принципа в материалистической философии, особенно в системе
Чернышевского, не всегда велась с правильных марксистско-ленинских позиций.
Антропологизм Чернышевского нельзя рассматривать лишь в качестве антипода
исторического материализма, тем более что Чернышевский вплотную подошел к
материалистическому пониманию общественной жизни современной ему России. Нельзя
забывать, что философский материализм Чернышевского и его соратников являлся
теоретической основой революционной демократии, сыгравшей важную роль в
освободительном движении русского народа. Антропологический принцип
материалистической философии революционных демократов явился основой гуманистических
идей, впервые распространенных ими на весь народ, на каждого человека во имя
блага всего народа. Историческая и философская ограниченность такого
антропологизма достаточно вскрыта нашей критикой. Но при этом нередко
затеняется прогрессивная сторона философского антропологизма, а именно
монистическое понимание человека как целого, преодоление психофизического
дуализма, стремление вскрыть единство общественного и естественного в структуре
человека, являющегося одновременно высшим, сложнейшим организмом и общественным
индивидом.
Материалистический монизм
революционных демократов, выступивший в форме философского антропологизма,
соответствовал тенденциям развития современной им науки. В их время начался
процесс объединения разных естественных и общественных наук, исследующих
проблему человека. Первоначально антропология трактовалась как система наук о
человеке, хотя в дальнейшем произошло известное ограничение ее предмета
специальным развитием антропологии как отдельной науки, изучающей изменение
природы человека под влиянием общественно-исторических условий. Но стремление к
целостному научному познанию человека в единстве его физического, умственного и
нравственного развития, его природы и общественных свойств проходит красной
нитью через прогрессивные направления русской научной мысли второй половины XIX
в.
В сокровищницу мировой
педагогики вошел классический труд К. Д. Ушинского «Человек как предмет
воспитания», имеющий выразительный подзаголовок «Опыт педагогической
антропологии». В XX в. замечательный русский ученый П. Ф. Лесгафт был последним
представителем подобного антропологического подхода к различным сторонам
развития человека. Ему принадлежит честь создания функциональной анатомии
человека, обнаружившей глубокие влияния экономических условий и процесса труда
на изменение структуры и динамики человеческого организма. Одновременно он
создает оригинальное учение о типах, темпераменте и характере человека, в
котором вскрывает решающую роль общественной среды и воспитания в формировании
человека. Им создана научная теория физического воспитания, связывающая его с
воспитанием нравственным и умственным. В различных трудах Лесгафта по анатомии
и физиологии, психологии и педагогике, гигиене и общей теории развития
организма человек выступает как целостный организм и общественный индивид
одновременно. Хотя труды Чернышевского и других революционных демократов, а
также труды Ушинского, Лесгафта далеко не тождественны по своим
общественно-политическим и философским основам, их сближает стремление к
целостному научному знанию о человеке, продиктованное страстным гуманизмом.
Чем же объяснить тот
факт, что последующее развитие науки отошло от «антропологизма», осуществлялось
преимущественно в разных, обособленных друг от друга направлениях? Одной из
главных причин явился кризис науки в капиталистическом обществе, захвативший и
область наук о человеке. Вследствие этого кризиса идеалистические и
дуалистические концепции заняли господствующее положение. Буржуазные ученые
противопоставили философскому антропологизму теорию двух факторов —
биологического и социального — в развитии человека. За психофизическим
дуализмом последовал дуализм «биосоциальный», особенно проявивший себя в
социологическом учении Дюркгейма, в психоанализе Фрейда, в конституционализме
ряда клиницистов (Кречмера, Матеса и др.). Этому биосоциальному дуализму
метафизический материализм не мог противопоставить ничего, кроме
антропологического принципа, в свое время сыгравшего прогрессивную роль, но не
вскрывшего сложную диалектику естественного и общественного в развитии
человека.
Одной из причин отхода от
антропологического принципа как целостного подхода к изучению человека являлась
все большая дифференциация научных знаний в области, как естествознания, так и
общественных наук. Создание философских основ единой теории развития человека
стало возможным лишь на основе марксистского диалектического метода, общего для
естествознания и наук об обществе.
В современной советской
науке созданы все необходимые предпосылки для объединения естествознания и
общественных наук на основе целостного познания человека. Наступило то время,
которое предвидели К. Маркс и Ф. Энгельс, предсказавшие, что естествознание и
общественно-исторические науки сольются в единую науку об исторической природе
человека.
Некоторые области советской
науки — антропология, археология, экспериментальная фонетика, психология,
физиология высшей нервной деятельности — существенно продвинулись в построении
такой теории развития человека.
Советская антропология с
помощью археологии и сравнительной анатомии, а частично сравнительной
этнографии и языкознания, привела к дальнейшему развитию марксистской теории
антропогенеза, основы которой заложил Ф. Энгельс. Принципиальное значение для
построения будущего исторического естествознания человека имеет созданное в
советские годы учение И. П. Павлова о двух сигнальных системах высшей нервной
деятельности человека.
И. П. Павлов считал
бесспорным социальный генезис второй сигнальной системы, порожденной языком как
особым общественным явлением. Уже доказано прямое влияние общественно-трудовой
практики людей на высшую нервную деятельность человека в целом, начиная с ее
первой сигнальной системы. Исторический подход к рефлекторной деятельности
головного мозга человека, являющегося органом сознания, приобретает признание
все большего числа естествоиспытателей в области анатомии, морфологии,
физиологии, клинической неврологии. Благодаря такому подходу естествознание
сближается с общественно-историческими науками, что открывает новые пути
целостного научного познания человека, которому в современных условиях должна
соответствовать система наук о человеке, объединяющая различные области
естествознания и общественных наук.
Именно классики марксизма
предвидели воссоединение истории и естествознания в изучении человека, образование
в будущем исторического естествознания человека. Все развитие общественных и
естественных наук осуществлялось в этом направлении, и современное
человекознание по существу своему есть историческое естествознание человека.
Не отделение человека как
субъекта и объекта истории от природы, не игнорирование человеческой природы
как биологического начала в человеческой организации, а диалектическое единство
истории и природы, преобразование природы историческим развитием — такова
традиция марксизма. К этому следует добавить, что в марксистской теории
познания сознание рассматривается как историческая категория и продукт
общественного развития человека, хотя, разумеется, оно есть функция мозга, т.
е. особым образом организованной материи. Вместе с тем сознание субъективно и
неотделимо от субъекта, которым является сам человек как общественный и
естественный индивид. Единство истории и природы в развитии человека — таково
монистическое понимание человека, ставшее одним из величайших завоеваний науки.
Именно из этих монистических позиций, впервые радикально устранивших дуализм в
понимании человека (социобиологический и психофизиологический), следует
исходить как при позитивном решении проблем человекознания, так и при критике
современной буржуазной философии, в том числе и экзистенциализма. Различные
концепции идеалистической философской антропологии мистифицируют проблемы
личности, индивидуальности, «я» путем их обособления от социальной и физической
жизни индивидов, как это делал в свое время Макс Штирнер, критика которого
основоположниками марксизма общеизвестна. Именно в этом обособлении заключен
гносеологический смысл игнорирования так называемой философской антропологией
достижений современного естествознания, психологии, общественных наук в
изучении человека. Дело в том, что из современной научной картины человеческого
развития никак не следует вывод о природных истоках отчуждения.
В одной из своих работ Т.
И. Ойзерман, критикуя экзистенциалистскую концепцию, согласно которой
источником отчуждения является антропологическая природа человека, пишет: «Эта
концепция увековечивает отчуждение, изображая его независимым от каких-либо
исторических условий и социально-экономической структуры общества. Речь идет о
противоположности полов, о возрастных различиях и, в особенности, о
неповторимости каждого отдельного человеческого существования, о человеческой
смертности, которая определяет характер индивидуальной жизни и составляет ее
основной тон.
Само собой разумеется,
что марксизм-ленинизм ни в малейшей мере не отрицает существенности
антропологической характеристики личности, значения антропологических, в
частности половых и возрастных, различий; все это, как известно, учитывается
марксизмом не только теоретически, но и практически в политике
социалистического государства и т. д.» 5 .
Страницы: 1, 2, 3, 4
|