Приведенный
пример показывает, что в ситуации когнитивной неопределенности и когнитивного
дефицита по поводу негативных явлений («плохое и непонятное») знания - пусть
даже мифологические, усвоенные на более ранних этапах политической
социализации, мобилизуются и выступают своего рода якорем спасения в бушующем
море распадающейся, теряющей смысл действительности.
Выбор как
процесс
В целом
рассмотренный материал подтверждает значимость установок и иных личностных структур,
сложившихся на ранних стадиях дополитической и политической социализации, для
процесса политического выбора. Социально-политическая психология, являясь
психологической дисциплиной, не может не учитывать это первичное звено
формирования политической ориентации личности. Но не надо забывать в то же
время, что речь идет именно о первичном звене, за которым следует ряд других.
Выбор политической ориентации для каждого конкретного индивида лишь в редких
случаях является единовременным актом. Правильнее рассматривать его как
процесс, развертывающийся на протяжении всей жизни человека. Формы этого
процесса многообразны и могут быть расположены между двумя «крайними» типами.
Один из них - стабильно-эволюционный. Он соответствует относительной
устойчивости социально-экономического положения и культурной идентичности
индивида, а также нарушаемой лишь ситуационными кризисами стабильности
общественно-политической системы. В этих условиях содержание принятой в начале
жизненного пути политической ориентации может меняться, но оно меняется, как
уже отмечалось выше, не на индивидуальном, а на социэтальном и групповом
уровнях по мере накопления общественно-политических изменений и
соответствующего обновления набора актуальных для общества проблем. Иными
словами, речь идет об эволюционном процессе психологических изменений, не
контролируемом самим индивидом. Он просто «идет в ногу» с социумом.
Второй
«крайний» тип - дискретный процесс изменений в индивидуальной политической
ориентации. Он происходит в обстановке резких, переломных экономических,
социальных, политических и культурных сдвигов в обществе и(или) в положении
индивида. В этих случаях он вынужден делать не один, а ряд последовательных
выборов, причем выбор в таких ситуациях теряет автоматизм, становится более
индивидуальным, сопряжен с какими-то переживаниями, когнитивной и
интеллектуальной активностью совершающего его субъекта. При отсутствии у него
необходимых волевых, интеллектуальных и когнитивных ресурсов он может оказаться
не в состоянии совершить выбор, утратить какую бы то ни было ориентацию,
пополнить ряды психолого-политических маргиналов. У людей, вообще никогда не
имевших определенной ориентации, представителей политического «болота» в
подобных ситуациях обычно происходит ослабление элементов одной и усиление
другой из тех ориентации, которым они в той или иной степени подвержены. Для
анализа подобного типа выбора недостаточно индивидуально-психологического
подхода, он должен быть дополнен подходами ситуационным и манипулятивным. Ибо в
переломных ситуациях люди в силу своей растерянности, утраты собственных
ориентиров обычно больше подвержены воздействию разного рода
идейно-политических манипуляций.
Как уже
отмечалось, ни воздействие ситуации, ни манипуляция не могут сами по себе быть
монопольными факторами формирования индивидуальных и групповых ориентации.
Выбор ориентации - результат взаимодействия этих факторов с потребностями и
мотивами человека, выражающимися в его социальных ожиданиях и аспирациях.
(Значение мотивации в социально-политической психологии подробно
рассматривалось в главе П.) Здесь важно отметить, что иерархия потребностей и
мотивов индивида является относительно устойчивым компонентом психики, который
обеспечивает определенную независимость политического выбора от сиюминутных ситуационных
и манипулятивных воздействий.
Разумеется,
потребности и мотивы, выражающие их установки, тоже изменчивы. Они меняются в
зависимости от изменений в макросоциальной и личной ситуации, от возраста
человека. Однако существуют психологические механизмы и образования, которые
придают определенную устойчивость «представляющим» мотивы установкам людей. К
ним относятся принимаемые людьми социальные роли, их макрогрупповые
идентификации и интерериоризированные ими социально-политические ценности.
Роли и идентификации
как факторы выбора
Социальная
роль, усвоенная человеком, как бы моделирует систему его потребностей и
ожиданий и становится чем-то вроде призмы, сквозь которую он воспринимает
общественно-политическую действительность. Например, если главные для человека
- семейные роли (отца или матери), он будет особенно болезненно воспринимать
все те явления в обществе, которые подрывают семейное благосостояние,
затрудняют нормальное воспитание и образование детей. Это само по себе не
предопределяет его выбор политической ориентации, но образует существенный
критерий такого выбора. Например, в постсоветской России какая-то часть
населения придерживается реформистской ориентации, поскольку видит в новых
видах деятельности и способах заработка, связанных с реформами, средство
укрепления материальной базы семьи. В исследовании Е.З. Басиной отмечен
любопытный факт: ее респондентки-женщины в общем более склонны положительно
воспринимать пореформенную экономическую ситуацию, так как она избавила их от
очередей и дефицита. Более, чем мужчины, вовлеченные в круг семейных забот и
обязанностей, они получили возможность с меньшими трудностями и препятствиями
выполнять требования, предъявляемые их социальной ролью. Понятно, в тех гораздо
более многочисленных случаях, в которых реформы привели к резкому снижению
жизненного уровня семей, реакция часто является противоположной.
Люди,
усвоившие главным образом профессиональные роли, воспринимают социальную
действительность в зависимости от того, какие возможности она создает для их
профессиональной деятельности, в каком направлении меняет ее социальный статус.
Ряд респондентов Басиной враждебны либерально-реформаторскому течению в большой
степени потому, что они являются высококвалифицированными специалистами
военно-промышленного комплекса, а научно-исследовательская работа в данной
области под влиянием реформ пришла в упадок. Следует в этой связи отметить, что
полное игнорирование проблем статуса творчески-производительной деятельности
вообще является серьезной идеологической слабостью либерально-реформаторского
течения в России. Прямо или косвенно оно акцентирует социальную ценность
деятельности, нацеленной на обогащение, но отнюдь не самоценность
созидательного труда. Эта странная особенность российского либерального этоса отрицательно
сказывается на отношении к реформам не только ученых из ВПК, но и (наряду,
разумеется, с другими факторами) относительно широких слоев рабочего класса.
Идентификация
индивида с большой социальной группой является в любом обществе мощным фактором
политического выбора. Это идентификация восходит к одной из фундаментальных
особенностей человеческой психологии - потребности индивида в выделении из всей
массы человеческих существ - выделению не только индивидуальному, но и
групповому, потребностью в своем собственном «мы», в принадлежности к
определенной социальной среде. Этот вид выделения детально исследован
французским социологом П. Бурдье, показавшим, что идентификация с группой,
демонстрация групповой принадлежности влияет на чрезвычайно широкий круг
предпочтений и потребностей людей, их культурные нормы, взгляды, формы
потребления и общения30. Под влиянием макрогрупповой или «средовой»
идентификации складываются и политические предпочтения: она представляет собой
механизм экстраполяции массовых потребностей в политическую сферу. Эти
предпочтения не определяют жестко политическую ориентацию, но очерчивают рамки
ее выбора. Так люди, идентифицирующие себя с группой собственников,
бизнесменов, как правило, отторгают ориентации, предполагающие отмену или
ограничение частной собственности, высокие налоги на прибыль. В ряде
капиталистических стран люди, идентифицирующие себя с рабочим классом,
поддерживают партии и течения, провозглашающие себя защитниками наемных
трудящихся. В связи с экономическими и социальными сдвигами последних
десятилетий в развитых странах умножилось число людей, индентифицирующих себя
со «средним классом». Это привело к расширению влияния умеренных, внеклассовых
«компромиссных» ориентации, отталкивающихся от крайностей и тяготеющих к центру
политического спектра.
Групповая
индентификация с классом или иной социально-экономической группой - лишь один
из возможных ее видов. В современных обществах групповая идентификация индивида
плюралистична; он идентифицирует себя обычно не с одной, а с несколькими
большими группами: нацией, профессиональной, локальной, демографической
(женщины, молодежь), этнической, культурной и т.д. Выбор политической
ориентации связан с относительной значимостью различных групп для субъекта: на
него влияет идентификация с той группой, с которой в данный момент он ощущает
наибольшую психологическую близость. Таким образом, можно сказать, что выбор
ориентации обусловлен выбором наиболее значимой группы.
Психология
национализма
Наиболее
элементарный, распространенный и психологически естественный вид групповой
идентификации - национальное чувство. Прежде чем осознать себя рабочим,
предпринимателем или представителем «среднего класса», человек ощущает себя
русским, немцем, поляком и т.д. Национальная или национально-государственная
принадлежность - это эмпирическая данность, освоение которой не требует ни
особого жизненного опыта, ни каких-либо сложных когнитивных процедур. В течение
длительных исторических эпох во многих обществах национально-государственная
ориентация фактически была единственно возможной. Государство, представлявшее
территориальную общность (землю, княжество, город), а позднее - нацию, в
средневековье и в эпоху абсолютизма нередко было единственным реальным
политическим субъектом. Явным объектом политической борьбы были не проблемы
жизни общества, но государственная власть в чистом виде. Преобладающей формой
политической деятельности были войны между государствами или за власть в данном
государстве. «Политический человек» если и совершал выбор, то выбирал не
систему взглядов и идей, но властителя, которому стоило подчиниться. Иногда,
правда, существовал и идеологический, говоря современным языком, выбор, но он
был связан не с политической, а с религиозной идеологией.
В
современном мире националистическая или национал-государственная ориентация
выражает определенную систему политических предпочтений. Ее источниками
являются протест против национального неравноправия и стремление наций или
этносов, не имеющих собственного государства, к независимости; угроза, реальная
или воображаемая, национальной независимости и интересам со стороны других
государств; межнациональные конфликты из-за спорных территорий; культурная
экспансия извне, грозящая подорвать национальную идентичность; иммиграция
представителей других национально-расовых групп, обостряющая конкуренцию за
рабочие места и вносящая элементы «чужой» культуры в жизнь нации; особо высокий
экономический статус национальных меньшинств (например, китайцев в ряде стран
Юго-Восточной Азии); великодержавные амбиции и милитаристские тенденции, за
которыми стоят прагматические интересы определенных социальных групп. Однако
национализм распространен и в тех странах и социальных слоях, которые не
вовлечены в такие конфликты и интересы или в жизни которых они не играют
большой роли.
Можно
выделить несколько типов личных и социальных ситуаций, образующих
психологическую почву подобного иррационального, не обусловленного реальными
интересами политического национализма.
Во-первых,
он часто свойствен атомизированным (выше мы их назвали «типологическими»)
социальным группам, не имеющим возможностей для выработки собственных групповых
идентичности и самосознания. Испытывая естественную потребность в
принадлежности к большой социальной общности, члены таких групп удовлетворяют
ее единственно доступным для них способом - переживанием национального чувства.
Подобный тип групповых идентификаций порождает обычно пассивный, диффузный
национализм, который, однако, в стрессовых ситуациях (дестабилизация положения
группы, ощущение угрозы и т.п.) может принимать активную, агрессивную форму.
Такого рода национализм особенно характерен для традиционной крестьянской
психологии.
Во-вторых,
политический национализм сплошь и рядом является следствием низкого уровня
когнитивных и интеллектуальных возможностей человека. Для людей невежественных
и не способных ни к самостоятельному размышлению, ни к усвоению рационально
обоснованных политических ориентации характерна склонность к предельно
упрощенному объяснению негативно отражающихся на их положении экономических и
социальных явлений, к наиболее примитивным мифологическим формам каузальной
аттрибуции (см. главу I). Приписывание причин подобных явлений злокозненным
действиям других наций или государств - одна из наиболее распространенных форм
такого упрощения. Это тот самый случай, когда «простота хуже воровства».
Характерно, что по данным конкретных исследований, агрессивный национализм
характерен для малообразованных слоев населения и часто связан с
антиинтеллектуализмом: в сущности он является способом агрессивного
самооправдания собственной неспособности к политическому мышлению. Можно
утверждать, что национализм во многих социально-исторических ситуациях
представляет собой искаженную иррациональную форму экстраполяции массовых
потребностей в социально-политическую сферу. За массовыми националистическими
ориентациями в таких ситуациях кроются реальные неудовлетворенные потребности,
в действительности не имеющие отношения к национальным проблемам и интересам.
В-третьих,
гипертрофированная национальная самоидентификация является результатом
маргинального положения человека в социально-групповой структуре общества. Эта
маргинализация может быть обусловлена его низким статусом в своей социальной
группе. Ее жертвой является, например, мелкий предприниматель, не сумевший
добиться делового успеха и испытывающий угрозу разорения; рабочий, которому не
удалось приобрести профессиональную квалификацию; представитель творческой
интеллигенции, не получивший признания своих коллег и публики. Маргиналами являются
и люмпены - одинокие, социально-изолированные люди, не сумевшие прибиться ни к
одной из обладающих определенным статусом и достоинством групп общества. Для
таких людей националистическая ориентация есть способ восстановления - хотя бы
иллюзорного - утраченных психологических связей с обществом. Такого рода
национализм - психология озлобленных неудачников.
Политический
национализм, когда он не является идеологией угнетенной или униженной нации,
обычно тесно связан с консервативными (правыми в капиталистических,
государственно-социалистическими в постсоциалистических странах) и
авторитарными ориентациями. Эта связь естественна и органична. Консерватизм
выражает интересы привилегированных социальных групп, стремящихся сохранить
статус-кво, не желающих учитывать потребности основной части общества.
Апелляция к общенациональным интересам - наиболее удобный способ оправдания
такой позиции, игнорирования реального многообразия социально-групповых
интересов, существующих в обществе. Кроме того, она позволяет эксплуатировать
стихийный массовый консерватизм, питаемый страхом перемен («не было бы хуже!»),
особенно сильным в кризисной, неопределенной, стохастической ситуации.
Апелляция к национальным традициям, «корням», к национальной идее эффективное
противоядие против стремления к реформам, к социальным и культурным переменам.
Психологически национализм традиционных консерваторов - в царской России или в
странах Запада XIX первой половины XX в. не отличается от национализма
советской и постсоветской номенклатуры. В истории известны ситуации когда
ожесточенная борьба сторонников и противников агрессивного национализма была
связана с конфликтом модернизаторских и консервативных течений в общественном
сознании (один из наиболее ярких примеров - дело Дрейфуса во Франции).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
|