Чаще всего
возникновение того или иного зооморфизма в белорусском языке связано с
метафорическим переосмыслением соответствующего свободного словосочетания.
Отдельные выражения могут употребляться как с союзом як, так и без него:
(як кот наплакаý, як кот з сабакам). При метафорическом
переосмыслении некоторое абстрактное понятие, воплощённое в зооморфизме,
передаётся через конкретный образ, через наглядное представление кого-нибудь
или чего-нибудь. Например: Ты мне жвачку не жуй, гавары канкрэтна. [А.
Кудравец]. Использованный здесь фразеологизм жаваць жвачку с его
значением ‘говорить нудно и бестолково про одно и то же’ сформировался на базе
аналогичного свободного словосочетания, которое употребляется в отношении жвачных
животных. Фразеологизм вíць гняздо имеет три значения:
‘устраивать семейную жизнь’, ‘устраиваться, создавая домашний уют’ и ‘находить
прибежище (о врагах)’. Все эти абстрактные значения фразеологизм передаёт через
конкретные образы, которые вызывают ассоциации с птицами.
Вот ещё
несколько выражений «птичьего происхождения»: вылятаць з гнязда, апускаць
крылы, распраýляць крылы, пералётны птах, жаýтаротае птушаня,
складаць крылы, залётная птушка, стрэляная птушка, падразаць крылы, убìрацца
ý пер'е, толькí пер'е ляцíць (ад каго, з каго).
Множество
выражений по своему происхождению являются «метафорами, взятыми из животного
мира» [В. В. Виноградов]: адкíдваць хвост, трымаць вуха востра, í
ý хвост í ý грыву, ляйчына пад хвост папала, козамí
сена травíць, пускаць казла ý агарод, дойная карова, í
вухам не вядзе, натапырыць вушы и т. д.
Стилистическое
значение – это коннотативный элемент, который эмоционально окрашивает
предметно-логическое значение зооморфизма, придавая высказыванию
торжественность, фамильярность, ироничность, неуважение и т. д. В белорусском
языке много зоофразеологизмов, которые употребляются в просторечии и далеко не
всегда являются книжными: сабакам сена касíць, мяняць быка на íндыка,
купляць ката ý мяшку, хадзíць на заднíх лапках, кату пад
хвост, казла дзерцí. Разговорные фразеологизмы составляют самый
многочисленный стилевой разряд. Их употребление придаёт речи натуральность,
простоту и непосредственность.
Многие
белорусские зооморфизмы возникли из пословиц в результате отпадения от них
второй, поясняющей части. Это, например, зооморфизмы прыйдзе каза да воза,
сабака на сене, работа не воýк, которые образованы от пословиц прыйдзе
каза да воза прасíць сена; сабака на сене, сам не есць í другíм
не дае; работа не воýк, у лес не збяжыць (не ýцячэ).
Некоторые
пословицы распались на две части, и каждая из них употребляется самостоятельно
как фразеологизм. Так, из пословицы старога вараб'я на мякíне не
правядзеш, которая обозначает ‘опытного человека не обманешь’, образовались
фразеологизмы стары верабей и на мякíне не правядзеш. Соответственно
и значение пословицы распределилось между двумя её фрагментами (‘опытный
человек’ и ‘не перехитришь, не обдуришь кого-либо’). Два зооморфизма (сíнíца
ý руках и журавель у небе) дала пословица лепш сíнíца
ý руках, чым журавель у небе.
Зооморфизм может
возникнуть на базе отдельного слова, в результате «развёртывания слова во
фразеологизм» [28, 112]. Так образовалось, например, выражение генетически
каламбурного характера пракацíць на вараных со значением
‘провалить на выборах’. Этот зооморфизм при сопоставлении его с соответствующим
свободным словосочетанием не воспринимается как метафорическое образование. Он
возник на основе многозначного слова пракацíць в результате наложения
на значение ‘провалить на выборах’ ещё одного значения этого глагола -
‘провезти’ и каламбурного дополнения на вараных. Так же, при
одновременной реализации двух значений слова гад (‘змея, гадюка’ и
‘плохой человек’) и его каламбурного дополнения прилагательным, сложился
зооморфизм гад печаны - ‘очень плохой, вредный человек’.
В белорусском
языке также много и заимствованных зооморфизмов, которые чаще всего твёрдо
усваиваются носителями языка и не воспринимаются как иноязычные. Поскольку
структурная схема иноязычного выражения заполнена нашими словами, то обычно
иноязычность таких выражений совсем не чувствуется. Многие из них
воспринимаются как живые метафорические образования с ярким образным стержнем,
сформированным на основе слов конкретного значения. Поэтому не как чужеродный,
а как свой, национальный воспринимается на первый взгляд, например, зооморфизм браць
быка за рогí. На самом же деле это - калька из испанского языка, и
возникновение зооморфизма связано с таким массовым зрелищем в Испании,
Португалии, как коррида – бой тореадора с быком. В белорусском языке
преобладают заимствования из неславянских языков: рабíць з мухí
слана, лебядзíная песня (из греческого), абрэзаць крылы, божая
кароýка, з вышынí птушынага паллету, купляць ката ý мяшку,
лавíць рыбу ý каламутнай вадзе, сíняя птушка (из
французского), дзе сабака закапаны, нí рыба нí мяса, дойная
карова (из немецкого)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В проведённом
исследовании рассмотрены некоторые характеристики языковой картины мира,
фразеологизмы с компонентом зоонимом и сопоставлены фрагменты английской,
немецкой, русской и белорусской языковых картин мира.
На уровне
значений пословиц отражается знание стереотипов поведения индивида в обществе,
норм морали, житейских истин и типичных житейских ситуаций. На уровне
внутренних форм фразеологизмов закрепляется знание о конкретных ситуациях
проявления этих общежитейских истин, связанных с бытом, повседневной жизнью, с
непосредственно наблюдаемым человеком миром. Во фразеологизмах, пословицах и
поговорках, помимо когнитивных, могут быть представлены культурные, социальные,
географические характеристики социума.
На основании
проведённого анализа можно сделать следующие выводы. Несмотря на то, что
компонентный состав зооморфизмов в рассматриваемых языках довольно схож,
существует немало лексем, используемых исключительно или преимущественно во
фразеологии одного из языков: рус.: червь – книжный червь; ёж – ежовые
рукавицы, ежовая голова, ежу понятно; мартышка – мартышкин труд; бел.: свíнтус
грандыёзус, сабакам сена касíць. В английском языке, например, можно
выделить: pheasant – to shoot the sitting pheasant –
«воспользоваться чьим-то беспомощным положением»; a sparrow in hand is worth a
pheasant that flies by – «лучше синица в руке, чем журавль в небе»; silver pheasant
– «юная привлекательная аристократка»; oyster – as like as apple to an oyster –
«совсем непохожий», в немецком : Bär – einen Bär anbinden – «наделать долгов».
Сопоставительное
изучение различных языковых картин мира позволяет установить общие и различные
черты в постижении мира разными народами и отображении этого мира во
фразеологических фондах, сопоставить проявляющийся во фразеологизмах менталитет
народов.
При сопоставлении
неблизкородственных английского и русского языков могут встречаться как сходные
(например, as cunning (sly) as a fox – хитрый как лиса; as hungry as a wolf - голодный как
волк; as quiet as a mouse – тихий как мышь), так и диаметрально противоположные оценки
зоонима-компаранта: англ.: as dumb as a dog – «молчаливый, безмолвный» - рус.: брехать
как собака; англ.: as stupid as an owl – «глупый» - рус.: мудрая сова.
Неоднозначные
качественные оценки одного и того же компонента в компаративных оборотах могут
встречаться и в пределах одного языка. Объяснить это можно, в частности, семантическим
несовпадением одного или обоих сопоставляемых компонентов в определённых
позициях, что создаёт возможность их антонимичной «омонимии», например, англ.:
to work like a dog – «тяжело работать» - as lаzy as Ludlam's dog that leaned
his head against the wall to bark «ленивый как собака» (ср. также idle dog –
«бездельник»); to sleep the sleep of a dog (или to sleep a dog sleep) – «спать чутко, урывками» - to sleep like a dog – «спать без задних ног,
крепко спать»; рус.: собачья душа – скверный, грубый человек, хам - собачья
преданность.
В русском и
белорусском языках вариативность компаративных фразеологических единиц с
зооморфным компонентом развита меньше, диапазон значений, приписываемых
определённому образу, в этих языках уже, что может свидетельствовать о присущей
этим двум культурам устойчивости ассоциативных связей. В качестве примера
вариативности компаративных зоофразеологизмов в русском и белорусском языках
можно привести сравнительные характеристики с зоонимом кошка: рус.: шкодливый,
живучий, блудливый как кошка; бел.: шкадлíвы, блудлíвы як
кошка.
Целый ряд
параллелей, у которых наблюдается отличие одного (реже двух) зооморфических
компонентов плана выражения, можно провести между семантически адекватными
фразеологическими единицами английского и русского языков: to swim like a duck
– плавать как рыба, as a hog on ice – как корова на льду, to kill two birds with one stone – убить
двух зайцев одним выстрелом; русского и белорусского языков: и волки
сыты и овцы целы – í козы сыты í сена цэла; немецкого и
русского языков: das trägt eine Maus auf dem Schwanz fort – кот наплакал, die Katze läßt das Mausen nicht – как волка ни корми, он всё в
лес смотрит.
Национальное
своеобразие ряда фразеологических единиц определяется тем, что структурно-семантическая
модель, по которой они построены, совсем не встречается в языке-компаранте,
например, it is a poor mouse that has only
one hole – «старого воробья на мякине не проведёшь», it is a small flock that
has not a black sheep – «в семье не без урода».
За
фразеологизмами стоит многовековая мудрость, опыт целых поколений, они хранят
знание о мире и о человеке в этом мире, являются, наряду с другими формами
культуры, «автобиографией народа», «зеркалом культуры» [А. Дандис]. Причём,
опыт не даёт суждениям строгой всеобщности, допуская исключение, это является
одной из причин существования противоположных по значению фразеологизмов.
Проведённый
анализ показывает значительное сходство представления о мире у английского и
немецкого, русского и белорусского народов. Такое сходство обусловлено
совпадением социально-исторических условий жизни народов, общими
закономерностями развития человеческого бытия, дающими единый опыт, единое
знание «правил жизни». Это знание имеет своим источником не только
непосредственно приобретённый опыт поколений, но и опыт, закреплённый в
библейских изречениях. Для английских фразеологизмов в большей степени, чем для
русских и белорусских, важен тот опыт и знание жизни, которое несут в себе
латинские изречения.
Во всех четырёх
языках представлена традиционная метафора, построенная на сопоставлении
человека с животным, отмечена общая тенденция преувеличивать черты,
свойственные жителям отдельных стран. В русских и белорусских зооморфизмах
отражён в первую очередь менталитет крестьянина. По сравнению с английскими и
немецкими, в русских и белорусских зооморфизмах представлено гораздо больше
ситуаций сельского труда, сельских реалий. Во всех четырёх языках присутствуют
реалии, концепты с национально-специфической окраской, но в русском и белорусском
языках эмотивный фактор играет большую роль, чем в английском и немецком.
Проведённое
исследование позволило описать весьма значимый для человека фрагмент языковой
картины мира, связанный с животными, играющими немаловажную роль в повседневной
жизни.
ЛИТЕРАТУРА
1. Амосова Н. Н. Основы
английской фразеологии. – Л., 1963. – 250 с.
2. Астахова Э. И., Баранов А.
И., Беляева Е. В. Фразеология в машинном фонде русского языка. – М.: Наука,
1990 . – 320 с.
3. Белинский В. Г. Полное
собрание сочинений, т. 8. - с. 576
4. Бочина Т. Г. Зооморфизмы как
семантические дериваты эмоциональной оценки // История русского языка:
словообразование и формообразование. – Казань, 1997. – с. 125 - 132
5. Брославская Е. М. Этнокультурные
особенности зооморфизмов в русском, украинском и английском языках // Вестник
МСУ, 2001. – т. 4. - № 6. – с. 49 - 52
6. Вежбицкая А. Семантические
универсалии и описание языков. – М.: Языки русской культуры, 1999. – 280 с.
7. Верещагин Е. М., Костомаров
В. Г., Национально-культурная семантика русских фразеологизмов // Словари и
лингвострановедение. - М., 1982. – с. 86 - 93
8. Виноградов В. В. Избранные
труды. Лексикология и лексикография. – М., 1977. – 425 с.
9. Вопросы семантики фразеологических
единиц. – Новгород, 1971. – 350 с.
10. Вопросы семантики фразеологических
единиц славянских, германских и романских языков. – Новгород, 1972. – 325 с.
11. Гаврин С. Г. Фразеология
современного русского языка. – Пермь: «Звезда», 1974. – 220 с.
12. Григорьева Г. С. Фразеологические
единицы с зоонимами в аспекте теории номинации (на материале современного
английского языка) // Автореферат диссертации на соискание учёной степени
кандидата филологических наук. – Одесса, 1985. – 16 с.
13. Добровольский Д. О. Типология идиом
// Фразеология в машинном фонде русского языка. – М.: 1990. – с. 24 - 35
14. Жуков В. П. Семантика
фразеологических оборотов. – М.: «Просвещение», 1978. – 190 с.
15. Иванова Е. В. Пословичные картины
мира (на материале английских и русских пословиц). – СПб.: Филологический
факультет СПбГУ, 2002. – 155 с.
16. Киприянова А. И. Функциональные особенности
зооморфизмов (на материале фразеологии и паремиологии русского, английского,
французского и новогреческого языков). // Автореферат диссертации на соискание
учёной степени кандидата филологических наук. – Кубанский государственный
университет. – Краснодар, 1999. – 23. с
17. Клушин Н. А. Зоо- и фитоморфизмы в
английской разговорной речи // Теория и практика лингвистического описания
разговорной речи. – Горький, 1989. – с. 29 - 37
18. Крылов И. А. Сочинения. – М.:
Художественная литература, 1969. – 320 с.
19. Кунин А. В. Курс фразеологии
современного английского языка. – М.: «Высшая школа», 1996. – 380 с.
20. Кунин А. В. Пути образования
фразеологических единиц // Иностранные языки в школе. – 1971. - № 1. – с. 15 -
18
21. Лапшина М. И. Английская метафора в
когнитивном аспекте (на материале зооморфизмов новоанглийского периода) //
Диахроническая германистика. – СПб., 1997. – с. 25 - 45
22. Лепешаý Í. Я. Фразеалогíя
сучаснай беларускай мовы. – Мíнск, 1998. – 270. с
23. Литвин Ф. А. Многозначность слова в
языке и речи. – М., 1984. – 180 с.
24. Маслова В. А. Введение в лингвокультурологию.
- М, 1997. – 165 с.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
|