Мак-Кинли и курс на развязывание войны.

В 1897 обстановка в США изменилась. На выборах победил кандидат от республиканской партии, ставленник крупных финансовых монополий – У. Мак-Кинли, о котором еще Г. Адамс писал, что он был «некомпетентным третьесортным огайским политиком»[44], основные должности заняли близкие к нему сторонники агрессивной экспансионистской политики. Страна постепенно оправилась от экономического кризиса, стабильно показывая рост валового продукта; был создан современный и боеспособный флот – к 1898 году США по силе флота находились на третьем месте в мире после Англии и Франции. Наконец, в 1897 окончательно прояснилась ситуацию с европейскими державами: Англия стремилась к партнерству с Соединенными Штатами и поэтому готова была поддержать последних в возможной войне, а другие великие державы в силу различных причин, о которых будет сказано в пятой главе, не могли или не хотели поддерживать Испанию. Все это развязывало руки  Мак-Кинли, и он больше не церемонится с Испанией, ведя открытый курс на войну.

В этих условиях США начинают все более активно поддерживать повстанцев.  Тем не менее, в расчеты США  не входила окончательная победа кубинского народа над Испанией. Цель департамента не в том, чтобы полностью открыть  на остров оружия, закупаемого и транспортируемого кубинскими патриотами из портов США, а в том, чтобы сохранить такой баланс сил на острове, когда испанцы уже почти побеждены на острове, но повстанцам не хватает решительного усилия, чтобы окончательно захватить остров. Такой баланс, с одной стороны, поддерживал беспорядки на острове – необходимый повод для объявления Испании войны, а с другой делал предполагавшуюся победу США над Испанией чисто символической, так как основную работу по изгнанию испанцев с острова за три года проделали повстанцы.

На проходивших в ноябре 1896 года президентских выборах основное противоборство демократов и республиканцев развернулась по двум вопросам: о характере денежной системы и размере таможенных пошлин. В первом вопросе республиканцы, за которыми стояли крупные монополии, высказывались за единый золотой  стандарт[i], в то время как демократы в своем большинстве[ii] выступали за биполярную денежную систему, так как это было в интересах поддерживавших их владельцев серебряных рудников. Не менее острая борьба развернулась и по вопросу о таможенных пошлинах. Демократы ратовали за сохранения  их на прежнем уровне, а республиканцы высказывались за повышение. Вопросы внешней политики в ходе предвыборной кампании 1896 оказались на втором плане. Ни одна из партий не предлагала какой-то конкретной программы, вопрос о Кубе почти не затрагивался, но традиционно считалось, что республиканцы сторонники более агрессивной внешней политики. Наиболее дальновидные аналитики  писали, что при победе кандидата от республиканцев – Мак-Кинли – очень вероятно ужесточение американских требований по отношению к Испании. Более жестко выражались печатные органы Херста, в частности шовинистическая газета «Нью-Йорк Сан» писала: «Он будет президентом , который сумеет настоять на независимости Кубы».[45]

Тем не менее, вступив в должность в марте 1897, Мак-Кинли заявил, что его правительство будет и впредь проводить политику своего предшественника, имеющую целью не допускать отправки флибустьерских экспедиций на Кубу. 

Однако кадровая политика нового президента свидетельствовала об обратном: практически все ключевые посты в правительстве заняли люди демонстративно высказывавшиеся за войну с Испанией. Пост генерального секретаря был доверен Шерману. В своей работе Ф. Фонер приводит много свидетельств, утверждающих, что новый государственный секретарь был в силу своих преклонных лет практически недееспособным и фактически «впал в детство», поэтому реальными полномочиями обладал его заместитель – Дэй.[46] В то же время  Владимиров Л.С. в своей монографии, посвященной испано-американским отношениям характеризует Шермана как дееспособного и самостоятельного политика.

Достаточно миролюбивого и интеллигентного Тейлора в Мадриде сменил генерал Вудфорд, назначенный новым послом США в Испании и отличавшейся аннексионистскими настроениями и любовью к методам скорее разведовательно-конспиративным, нежели дипломатическим. Шестнадцатого июля ему была вручена нота с инструкциями и изложением позиции президента и правительства. В целом их содержание было следующим:  правительство не может и не собирается долго не вмешиваться в конфликт;  если Испания сделает «приемлимые предложения», СШ готовы представить ей добрые услуги. Впоследствии, выяснилось, что наряду с официальной перепиской посланника и аппарата президента, существовала и конфиденциальная – Вудфорд – Мак-Кинли. Основной ее темой в 1897 были консультации президента и посланника по вопросу о возможности аннексии Кубы.[47] Уже в марте Вудфорд осведомился о европейских настроениях: как он выяснил, страны не слишком интересуются Кубой. Англичане даже прямо заявили, что  не станут противиться аннексии Кубы Америкой, если это явиться естественным результатом событий.[48]

Официальная же линия как американского правительства, так и и Вудфорда была совсем иной. Посланник чуть ли не ежедневно повторял министру иностранных дел Испании герцогу Тетуанскому свои заверения в миролюбии,  лояльности и желании конструктивно сотрудничать. Судя по переписке русского посланника в Мадриде Шевича и Тетуана, последний был введен в заблуждение относительно истинных целей американского правительства: «как президент СШ, так и статс –секретарь Шерман прилагают все усилия к тому, чтобы всячески предотвращать малейшие поводы к каким-нибудь недоразумениям между обоими правительствами».[49] Шевич поделился своей тревогой относительно позиции испанского правительства с главой русского МИЛа Муравьевым: «Не могу скрыть опасения, что американское правительство, не переставая давать мадридскому кабинету заверения в своем полнейшем к нему благоволении едва ли действует чистосердечно… Мне сдается, скорее , что вашингтонский кабинет мягко стелет Испании…»[50]

Еще до назначения Вудфорда, 26 июня  Шерман направил посланнику Испании в Вашингтоне де Лому ноту протеста СШ против жестоких методов подавления восстания, осуществляемых генерал-губернатором Вейлером. Через неделю Испания достаточно жестко парировала этот укол: «в аналогичных ситуациях все колониальные державы действовали так раньше и продолжают так же поступать и теперь».[51]

Восемнадцатого сентября состоялась первая встреча Вудфорда и Тетуана. Испанскому правительству вручена  нота с предложениями «добрых услуг» по урегулированию конфликта. Вудфорд сообщил, что Испания должна дать такие заверения, которые убедили бы СШ, иначе они оставляют за собой право предпринять любые шаги. Таким образом, в сентябре 1897 года впервые официально прозвучало ультимативное предупреждение США Испании о возможной интервенции США.

В этой связи примечательно секретное совещание в Белом доме, также состоявшееся в сентябре 1897, о котором  упоминает К.С. Шустов, ссылаясь на исследователя H.Vila и докладе  Т. Рузвельта, зачитанном на нем. В докладе был обозначен план захвата испанских колоний, в котором Кубе отдавалось важнейшее значение.[52]

Тем временем, в том же сентябре политическая обстановка в Испании значительно обостряется. Растет общественное недовольство в связи с тяжелыми войнами Испании на Кубе и Филиппинах, которые, обходясь Испании более 1 млн песо в день, сильно подорвали финансовое положение Иберийского королевства. В августе оппозиционер убил председателя кабинета министров Кановаса дель Кастильо, его место занял Аскодорага. Но ему не суждено было долго занимать этот пост. Уже в октябре либералы воспользовавшись общественным недовольством по поводу жесткого ультиматума СШ добились отставки консервативного кабинета министров. Создание нового кабинета было поручено Сагасте. 4 октября оно было сформировано. МИД возглавил Гуллон

Первым делом он отправил в отставку скандального Вейлера и заменили его более умеренным во взглядах маршала Бланко.  23 октября был со ставлен ответ США, в котором сообщалось, что испанское правительство решило провести реформы немедленно, бережно относиться к собственности СШ, но не прекращать боевые действия. Предложенные «добрые услуги» СШ были отклонены, так как их форма не конкретизировалась.

23 ноября правительство Испании объявило о проведении колониальной реформы. Во-первых, испанцы Кубы и Пуэрто-Рико получали равные права с гражданами самой Испании, на них стал распространяться избирательный закон метрополии. Кроме того, Куба получала самоуправления. Куба хоть и с запозданием, но все же получила автономию, это произошло  25 ноября 1897.

В меморандуме с извещением США об этом, Мадрид требует ввести более жесткие законы о нарушении закона о нейтралитета. В дальнейшем в ответ на все увеличивавшееся количество американских ультимативных нот с требованием урегулирования кубинского вопроса, правительство Испании, а особенно королева-регентша, в ответ требовали, прежде всего, две вещи – опубликование воззвания к американским гражданам с призывом поддержать испанскую программу на Кубе и закрытие Кубинской национальной хунты в Нью-Йорке.

Шестого декабря 1897 Мак-Кинли выступает перед конгрессом с ежегодным посланием. В нем он отвергает идею об аннексии и признании повстанцев воюющей стороной. Президент откровенно говорит, что интервенция из гуманных соображений – лучшее, что США могут сделать в данной ситуации. Ставится только вопрос о ее своевременности.

Несмотря на недвусмысленно недружелюбную политику Соединенных Штатов, на откровенно агрессивный характер дипломатических нот и президентского послания, некоторые испанские политики и дипломаты все еще не верили в то, что США в спешном порядке готовятся к войне с Испанией. 7 декабря Вудфорд передает в США: «Сагаста весьма удовлетворен великодушным тоном послания президента и уполномочил меня сегодня выразить его удовлетворение моему правительству».[53] Другой пример: посланник Мадрида в Вашингтоне Депюи де Лом 2 декабря 1897. Писал в Испанию: «Политическая обстановка еще никогда не была более благоприятной, а моя миссия более легкой».[54] Однако уже в феврале 1898 в своем скандальном послании другу Коналехасу пишет, что все не так хорошо, (Ф. С. 262) «без военного успеха нам ничего не удастся добиться…». Более трезво состояние испано-американских отношений восприняла пресса Мадрида: «Газеты Мадрида с тревогой встретили декабрьское послание Мак-Кинли…тон, свидетельствующий о тенденции США низвести ее (Испанию – Пр. авт) на степень чуть ли не вассального государства, которому свысока делается внушение как можно скорее покончить с восстанием под угрозой военного вмешательства США, если настоящее положение продлится слишком долго».[55]

Взрыв «Мена» как пролог к войне.

Пока испанские газеты только начинали осознавать существующее положение вещей, США не теряли времени и все усиленнее готовились к войне, используя любой предлог для того, чтобы вмешаться в кубинские дела, усилить свое военное присутствие в этом регионе.

11 января морской министр Лонг приказывает – «быть наготове в европейских водах».[56] 27 января телеграмма Т. Рузвельта к адмиралу Дьюи – эскадра должна быть готова к объявлению войны. После восстания  в Гаване в поддержку отставленного, которое произошло 12 января 1898 и было организовано младшими испанскими офицерами Мак-Кинли пытался ввести туда войска: «по имеющимся сведениям президент США принял решение  высадить американские войска в Гаване под предлогом «защиты консульства»[57], однако, наткнулся на заявления военного командования о несвоевременности такого шага.

Президент на этом не успокоился и решил добиться военного присутствия более цивилизованным способом – отправить в Гавану боевой корабль с «дружественным визитом». Выбор пал на броненосец «Мен». Послать «Мен» в Гавану было идеей генерала Ли, мечтавшего об аннексии Кубы: «США, послав войска на Кубу для поддержания порядка, могли бы аннексировать ее без единого выстрела» Ф. С. 255. Письмо Ли Дею. [58]

«Мен» отнюдь не был единственным кораблем США, готовым отплыть на Кубу для «поддержания порядка», Т. Рузвельт ратовал за отправку сразу нескольких кораблей, а идея усиления военного присутствия США в Гаване высказывалась «друзьями-экспансионистами» (Лодж – Рузвельт) еще в 1896 году.

Надо  сказать, что к началу 1898 г в американских правительственных кругах уже не особенно стеснялись в выражениях относительно событий на Кубе и дальнейших планов США. Тот же Рузвельт, будучи официальным высокопоставленным лицом – помощником морского министра, заявлял – «хотя члены правительства сами себе не признаются, что готовятся к войне, я, безусловно, считаю, что дело обстоит именно так».[59] Рузвельт был не единственным официальным лицом в американском правительстве, который позволял себе такие скандальные высказывания. В конце декабря отличился и   заместитель военного министра Бриксона: «Прежде чем присоединить эту страну – говорил он -  мы должны оздоровить ее хотя бы для этого нам пришлось поступить с нею также как Господь поступил с Содомом и Гоморрой».[60]

24 января американский броненосец  «Мен» прибыл в Гавану.  Капитан корабля адмирал Сигсби, с ведома властей США и при поддержке генерала Ли, которого уже неоднократно изобличали в торговле динамитом, контактов с повстанцах и других действиях, не соответствующих его дипломатическому статусу, приступил к военной разведке. Уже 1 февраля, как пишет  Ф. Фонер, «в докладе Сигсби содержалось описание… каждого крупного орудия (порта Гаваны – А.С.) и его сектора обстрела».[61]

В принципе, к этому времени, ни в США, ни в Испании никто уже не питал никаких иллюзий относительно дальнейших перспектив испано-американских отношений. Все расценивали прибытие «Мена» в Гавану как наглую и откровенную провокацию со стороны США. Несмотря на то, что такая акция, не согласованная с испанскими властями, являлась грубым нарушением норм международного права и покушением на государственный суверенитет, испанцам пришлось стерпеть эту обидную пощечину. Испанцам, чтобы избежать позора и  уйти от гнева происпански настроенных гаванцев пришлось направить в Нью-Йорк крейсер «Бискайя» с «ответным дружеским визитом».

Вскоре после посылки «Мена» в Гавану морской министр Сегисмундо Бермехо предупредил адмирала испанского флота Паскуаля Серверу о возможной войне с Соединенными Штатами и о том, что Испания готовится закупить все корабли, которые сможет получить, чтобы к апрелю быть готовой к ведению военных действий.[62]

Чрезвычайно большая роль в создании антииспанского общественного мнения, в пропаганде аннексионистских и шовинистических настроений принадлежит американской прессе, особенно изданиям принадлежавшим Херсту. Его редакторы и корреспонденты изощрялись в разыскивании скандальных новостей, придумывании ложных фактов и других нелицеприятных действиях. направленных на то, чтобы создать нужное настроение, подготовить общество войне.

Для примера достаточно привести хрестоматийный обмен телеграммами Херста и его корреспондента Ремингтона: «Нью-Йорк. Херсту. Все спокойно. Здесь никаких волнений. Хочу возвращаться, так как войны не будет. Ремингтон». «Гавана. Ремингтону. Прошу оставаться на месте. Вы даете фото, я даю войну. Херст».[63]

Следующей акцией американской прессы, направленной на дальнейшее ухудшение отношений с Испанией стала кража и последующее опубликование частного письма испанского посланника в США.  9 февраля «New-York Journal» опубликовал письмо Де Лома под заголовком «Самое ужасное оскорбление США за всю их историю». Письмо выкрали из ящика стола друга де Лома, в прошлом испанского министра Коналахеса членами Кубинской хунты, которые и продали его изданию Херста.  В письме де Лом называет Мак-Кинли ничтожным и глупым политиком, пешкой в руках заинтересованных лиц. Кроме того, в письме испанский посол предлагает отправить в США какое-нибудь видное испанское официальное лицо якобы для переговоров о новом торговом договоре. Истинной же целью его визита должно являться затягивание переговоров по кубинскому вопросу.

Значение письма де Лома состояло не столько в том, что он нелестно отозвался о Мак-Кинли, сколько в том, что оно явилось внешним доказательством неискренности обещаний Испании провести реформы на Кубе, и ее намерения использовать автономию как уловку, чтобы задобрить общественное мнение, выиграть время и обманывать американское правительство до тех пор, пока испанцы не подавят восстание на Кубе силой.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10