Рассмотрим ещё один пример.

«С детства меня приучили, что книга в отсутствии собаки – лучший друг человека» (№ 45).

Здесь фразеологизм «книга в отсутствии собаки – лучший друг человека» образован по аналогии с фразеологизмом «собака – лучший друг человека». Перед нами пример контаминации. В данном примере трансформированный фразеологизм используется Екатериной Марсовой потому, что она, скорее всего, не хочет использовать банальное «книга – лучший друг человека», т. к. такой способ трансформирования фразеологизма уже является штампом.

И, наконец, рассмотрим пример трансформации крылатого выражения.

«И любовные лодки разбиваются о быт» (№ 40).

Здесь «любовные лодки разбиваются о быт» образовано по аналогии с «лодка любви разбилась о быт». Ирония создаётся за счёт изменения числа (единственное на множественное) всех членов «крылатого» выражения.

2.2.2 Столкновение различных лексических пластов

Ещё одно средство, которое автор использует для создания иронии на лексическом уровне – это столкновение различных лексических пластов. Екатерина Марсова использует высокую лексику на фоне разговорной, просторечной, жаргонной, бытовой, которая иногда к тому же выполняет и контактоустанавливающую функцию. Кроме того, что столкновение различных лексических пластов придаёт ироническую окраску текстам Екатерины Марсовой, это ещё и позволяет её дать образную и точную характеристику героям или событиям, а также выразить авторское «я» и передать собственное отношение автора к описываемому.

Рассмотрим первый пример.

«Быстро разобравшись в ситуации, он потребовал, чтобы я вышла в гадостную морось, встретилась с ним и отправилась покупать ему пальто, потому что «ничто так не радует женщину, как шопинг, особенно если он совершается не для неё, а для ближнего»» (№ 46).

Здесь комический эффект создаётся с помощью сочетания жаргонного прилагательного «гадостная» и существительного из разряда книжной лексики «морось», а также за счёт введения в текст реплики персонажа, в которой рядом с варваризмом «шопинг» используется высокая лексика («совершается для ближнего»). Кроме того, в данном примере автор, сталкивая различные пласты лексики, передаёт своё отношение к ситуации, о которой говорится. Жаргонное слово «гадостная» говорит о том, что погода чрезвычайно неприятна автору и ей действительно не хочется выходить на улицу. О своём друге автор пишет: «он потребовал, чтобы…». И не смотря на то, что фраза совсем короткая, за счёт глагола «потребовал» (значение повеления) читатель понимает, что автор согласилась не сразу. Далее автор передаёт своё негативное отношение к тому, что ей предложил её друг. Мы чувствуем, что автор сомневается в его искренности и предполагает, что он действует исключительно в своих эгоистичных целях. Это подтверждает повторение местоимения: «он», «с ним», «ему», а также фраза «не для неё, а для ближнего». Кроме того, мы понимаем, что автору всё же запомнились слова её друга, т. к. эти слова в тексте переданы в виде цитаты.

Рассмотрим ещё один пример.

«Несколько лет назад мы переехали с мужем к его родителям и довольно большое количество вещей, не помещавшихся в обжитую за годы квартиру, свезли на некий импровизированный склад, а также распихали по добросердечным знакомым. Друзья, грузившие их аж в две машины, матерились не хуже настоящих грузчиков» (№ 45).

Здесь жаргонизмы «распихать», «материться» соседствуют со словом «добросердечные» из разряда высокой лексики. Жаргонизмы демонстрируют, как нелегко дался ей и тем, кто ей помогал, переезд, а использование рядом с этими жаргонизмами высокой лексики придаёт тексту ироническую окраску, и мы понимаем, что если тогда сложности расстраивали  автора, то сейчас она вспоминает о них с улыбкой. Кроме того, мы видим, как выражается в данном примере авторское «я»: Екатерина Марсова даёт событиям негативную оценку. Мы делаем такой вывод потому, что жаргонные слова, как правило, привносят в текст именно негативную оценочность, а в данном примере жаргонная лексика по сравнению с высокой доминирует.

Рассмотрим другой пример.

«Куча хлама, готового к переезду на помойку, росла с каждой минутой» (№ 47); «А джинсы – через два года уйдут в последний путь на помойку. <…> В Америке вожделенные штаны в среднем стоят двадцать баксов» (№ 12).  

Перед нами яркие примеры придания тексту иронической окраски за счёт сочетания бытовой и высокой лексики. Здесь к бытовой лексике относятся слова «куча», «хлам», «джинсы», «помойка», «двадцать баксов», «штаны», а к высокой – «последний путь», «вожделенные». Сочетание этих двух совершенно разных пластов лексики (тем более что слова обоих пластов представлены в таком количестве) не может не вызывать улыбки.

Рассмотрим ещё один подобный пример.

«За место захоронения останков святого Николая (он же – Санта-Клаус) бьются несколько стран, но турки – самые упорные. И над тем местом, где якобы покоится прах доброго святого, стоит величественное надгробие» (№ 50).

Здесь слова из разряда высокой лексики («захоронение», «покоится прах», «величественное надгробие») используются рядом с жаргонизмами («бьются», «турки – самые упорные»). Как и в предыдущем примере, это придаёт тексту ироническую окраску. Кроме того, в данном примере автор сначала патетично говорит о могиле Деда Мороза («останки святого Николая»), а потом поясняет сказанное, используя разговорный стиль («он же – Санта-Клаус»). Такой приём выполняет контактоустанавливающую функцию. Автор общается с читателем на равных, говорит на привычном для большинства языке:

«Пошёл он, значит, в новую баню» (№ 10).

В данном случае контактоустанавливающую функцию выполняет вводное слово «значит», имитирующее разговорную речь; возникающая интонация сказа, а также то, что автор не стремиться поднять читателей до своего уровня, а хочет снизиться до их уровня.

Рассмотрим ещё один пример.

«При этом, если мы отказываемся с ними что-то обсуждать, мужчины обижаются и начинают комплексовать» (№ 6).

Здесь ту же функцию выполняют местоимение «мы» и жаргонизм «комплексовать», с помощью которого автор объединяет себя и своих читательниц, говорит с ними доверительно.

Иногда, при чрезмерно частом употреблении, жаргонная лексика лишает текст его художественных достоинств. Приведём примеры таких случаев:

«При встрече на улице с ряженым вампиром прохожие шугаются» (№ 39); «Она и так несчастна по жизни, а тут ещё я» (№ 42).

Разговорная, просторечная, жаргонная лексика, как правило, несёт в себе оттенок грубости, а иногда даже может создавать впечатление, что автор, употребляющий подобную лексику, просто глуп. В приведённых выше примерах жаргонизмы «шугаться» и «по жизни» используются неоправданно, без определённой цели. Можно предположить, что автор хотела использовать их в качестве контактоустанавливающих средств, но в этом тоже нет необходимости, т. к. ту же мысль и без использования жаргонизмов можно передать понятно и доходчиво. Иронической окраски предложениям они тоже не придают. Из этого мы и можем сделать вывод, что использование жаргонизмов в приведённых выше примерах было неуместно.

2.2.3 Заимствованная лексика

Екатерина Марсова в своих материалах использует в больших количествах заимствованную лексику. Придавая текстам на лексическом уровне ироническую окраску, она часто употребляет экзотизмы и варваризмы на фоне сниженной лексики. Это создаёт комический эффект, так как и экзотизмы, и варваризмы непривычны русскому читателю, особенно когда он видит их на письме. Использование незнакомых читателю слов рядом со словами, которые он слышит и видит ежедневно наделяет текст иронической окраской. Кроме этого, автором используются различные иноязычные слова. Они придают тексту образность, делают его оригинальным и интересным. Неизвестные заимствования автор всегда поясняет, даёт им определения. Кроме того, автор активно использует неологизмы, демонстрирует таким образом, что является современным человеком.

Рассмотрим примеры использования экзотизмов.

«Я ем с утра до ночи: овощи, овощи, овощи, залитые мацони …» (№ 43).

Экзотизм «мацони» и повторение существительного «овощи» придают тексту ироническую окраску: для читателя непривычно, странно и комично то, что автор «ест с утра до ночи мацони», т. к. многие читатели могут вообще не знать, что это такое.

Рассмотрим аналогичный пример.

«Страйк – это когда одним шаром выбиваются все кегли. Боулинг – это тот вид спортивных развлечений, что не требует от человека серьёзных усилий» (№ 11).

В данном отрывке комический эффект создаётся за счёт того, что сначала автор использует экзотизм «страйк» и даёт ему определение, а затем даёт ироническое определение слову «боулинг». Что такое «страйк» читатели могут не знать, но что такое «боулинг» известно всем.

Рассмотрим ещё один пример использования экзотизмов.

 «Хэллоуин вызывает ажиотаж строго на кануне торжеств» (№ 39).

Здесь экзотизм «хэллоуин» создаёт комический эффект, т. к. используется в описании жизни людей, живущих в России. Кроме того, в данном примере используется иноязычное слово «ажиотаж» (о его иноязычном происхождении говорит начальная а).

Приведём ещё один пример использования иноязычной лексики.

«В последнюю неделю октября в городе появляются всевозможные страшилки, пыльного вида костюмы разной нечистой силы и другая атрибутика» (№ 39).

Здесь автор употребляет иноязычное слово «атрибутика» (иноязычное, т. к. начальная а). Предложение наделено иронической окраской: обозначается точный момент времени («последняя неделя октября»), и читатель ожидает, что услышит серьёзное, нейтральное описание событий, происходящих в это время, но вместо этого автор в своём рассказе использует лексику, характеризующую загадочные, мистические события («нечистая сила») и разговорное слово «страшилки», которое уже само по себе иронически окрашено.

Рассмотрим ещё один пример.

 «Мы с подругой разгружали антресоли, куда уже лет двадцать никто не залезал»(№47).

Перед нами пример употребления иноязычного слова «антресоли» (начальная а). Данное предложение наделено иронической окраской: заимствование используется на фоне сниженной лексики («лет двадцать», «не залезал»).

Екатерина Марсова удачно использует для создания комического эффекта фонетические диалектизмы. Приведём пример.

«Очен, дарагой, дэнги нужны» (№ 40);«Там, как водится, уже было нолито» (№ 50).

Здесь автор имитирует произношение русского языка у лиц кавказской национальности («очен», «дарагой», «дэнги»)  и характерное для глубинок «оканье» («нолито»).

В публикациях Екатерины Марсовой встречается много неологизмов и варваризмов. Рассмотрим примеры их использования.

«Сжимая в руке заветный прямоугольничек «visa», я отправилась в отпуск на Новый год» (№ 4).

Здесь Екатерина Марсова использует варваризм «visa» в целях создания иронии. Она отображает варваризм с сохранением графики языка-источника (английского), хотя банковские карты «виза» сегодня уже принято писать по-русски. Автор хочет продемонстрировать, как трудно ей разобраться с новшеством, пришедшим к нам из-за рубежа: для неё банковская карточка остаётся чем-то иностранным, непонятным. Кроме того, ирония в данном примере создаётся за счёт использования в уменьшительно-ласкательной форме существительного «прямоугольник» («прямоугольничек»), а также за счёт того, что это существительное характеризуется прилагательным из разряда высокой лексики («заветный»).

Проанализируем аналогичный пример.

«… которые её будут заливать, в два часа ночи слушать группу «Napalm Death» и танцевать на каблуках» (№ 13).

В данном случае автор использует варваризм-название иностранной группы («Napalm Death») для придания тексту иронической окраски. Такая окраска создаётся потому, что автор использует этот варваризм на фоне бытовой лексики. В этом примере речь идёт пожилой женщине, которая жаловалась на то, что Екатерина Марсова заливает её и устраивает по ночам у себя в квартире дискотеки. Автор говорит о том, что съехала с этой квартиры. Даже если читатель не знает группы, о которой говорит автор, всё равно из контекста он поймёт, что это, должно быть, группа, которая играет громкую тяжёлую музыку. Таким образом Екатерина Марсова выражает своё авторское «я»: передаёт своё возмущение и злость, желая своей бывшей соседке плохих соседей.

Рассмотрим ещё один пример.

«Проверить баланс моих счетов и заменить pin-код» (№ 7).

Здесь снова варваризм («pin-код») отображает частично с сохранением графики языка-источника. Но в данном случае варваризм не используется для создания иронии, т. к. слово «pin» пока что действительно принято писать по-английски. Здесь варваризм просто позволяет автору кратко описать ситуацию.

 Проанализируем другой пример.

«Списали всю сумму, включая овердрафт, который трогать не следовало бы, поскольку за него дерут крупный процент» (№ 12).

Перед нами пример использования неологизма: «овердрафт». Данный неологизм можно отнести к разряду слов-экономических терминов. В языке он возник  по причине необходимости в новом названии того, что уже имеет название. По контексту мы можем понять, что речь идёт об абонентской плате. Автор вводит этот неологизм в свой текст ради лаконичности.  

Рассмотрим ещё один пример.

«Но тут муж … заявил мне, что заниматься интернет-банкингом в интернет-кафе крайне опасно, так как на клавиатуру там часто ставят загадочный сниффер, считывающий всю набранную тобой информацию» (№ 2).

В приведённом примере сразу три неологизма: «интернет-банкинг», «интернет-кафе», «сниффер». Первый и третий («ннтернет-банкинг» и «сниффер») относятся к группе слов-терминов, второй  («интернет-кафе») – к группе названий общественных заведений. Все эти неологизмы возникли в русском языке по причине возникновения нового явления. Интернет-банкинг – это управление своими банковскими счетами в сети Интернет; интернет-кафе – это общественное заведение, где за определённую плату желающие могут пользоваться сетью Интернет; сниффер – это термин из области  программирования, обозначающий систему, позволяющую сохранять в памяти компьютера информацию о том, что набиралось в последнее время на клавиатуре, подключённой к этому компьютеру. Екатерина Марсова использует такое большое количество неологизмов в одном предложении, потому что так даёт речевую характеристику своего мужа (все неологизмы используются в пересказе его слов). Таким образом тексту придаётся ироническая окраска.

2.2.4 Словотворчество

Ироническая окраска – это разновидность негативнооценочной лексики. При выражении авторского «я» и передаче негативной оценочности Екатерина Марсова часто использует окказионализмы. В современной публицистике они чаще всего несут именно такую оценку. Окказионализмы Катерины Марсовой формируются путём словообразования, графических окказионализмов в своих текстах она не использует. По художественной значимости в творчестве данного автора окказионализмы играют главную роль, так как позволяют с помощью всего лишь одного слова ярко, кратко, образно (в основе самого по себе окказионализма лежит задача образного описания предмета), передать то, что можно было бы объяснять длинными словосочетаниями и предложениями.

Приведём пример использования окказионализмов.

«Годы снегурочкования она до сих пор вспоминает с внутренним содроганием»(№ 50).

Здесь словосочетание «работа Снегурочкой» заменяется окказионализмом «снегурочкование», образованным с помощью аффикса ание, который и позволяет данному окказионализму давать ярко выраженную негативную ироническую оценку описываемому явлению. В данном примере окказионализм, окрашенный негативной оценочностью, используется в сочетании с фразеологизмом «внутреннее содрогание», тоже заключающем в себе смысл негативной оценки. Мы видим, что автор старается как можно более понятно и образно, но при этом и с иронией, показать читателю, насколько неприятна та работа, о которой идёт речь.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5