Глава 3. Завершение обоснования понимающего метода

3.1 О проблеме метода понимания в философии

Предыдущие этапы становления понимающего метода можно кратко представить так. Дж. Локк показал, что человек заслуживает не меньшего внимания, чем космос; больше того, исследование космоса может быть лишь первой ступенью человеческого познания, а высшей ступенью должно быть исследование человеческой души. И.Кант продолжил эту линию, доказав, что знание о космосе «в себе», о космосе «самом по себе», как он есть без человека, невозможно; мы можем иметь только человеческое знание, а потому необходимо исследование человеческих познавательных способностей, позволяющих получать такое человеческое знание. И.Г. Фихте впервые связал специфику человеческого познания с менталитетом, выделив два «интеллектуальных темперамента», «догматический» и «критический». Неокантианцы баденской школы - В. Виндельбанд и Г. Риккерт показали необходимость особого метода гуманитарного познания, непозволительность переноса в эту область генерализирующего метода естествознания.

Черед В. Дильтея и К. Ясперса наступил тогда, когда проявились в полной мере проблемы, не решенные их названными выше предшественниками. Перечислим эти проблемы.

1. Уже И. Кант заметил, что его учение не воспринимается многими читателями. Как он ни доказывал, что метафизика ненаучна, люди продолжали рассуждать о том, каков мир в целом, что представляют собой душа, Бог и свобода, то есть пытались судить о непознаваемых «вещах в себе». Кант вынужден был признать, что эти рассуждения, далекие от науки, имеют какое-то психологическое значение для человека. Человек предпочитал иметь ненаучное представление о смысле жизни, чем на научной основе не иметь никакого. Такое представление о смысле жизни позволяло человеку примириться со своим существованием и оправдать его. Смысл жизни, естественно, определялся путем создания собственных представлений о том, что такое мир, что такое создавший его Бог и что такое наделенный душой человек - каковы его возможности в этом мире. Иными словами, обнаружилось, что философское мировоззрение имеет не только научное значение. Оно помогает человеку жить, утешает в случае неудач и мобилизует волю, необходимую для совершения важных поступков. Возникла проблема: либо, сохраняя научность, отказываться от смысложизненной проблематики, либо, отказываясь от научности, создавать поддерживающее человека в жизни мировоззрение.

2. Сам Кант признавал, что душа человека не может быть постигнута научно, что она останется навсегда вещью-в-себе. Неокантианцы баденской школы попытались преодолеть этот пессимистический прогноз. Просто их гуманитарные науки должны были использовать другой метод (« идеографический» или «индивидуализирующий»). Однако при этом они все же оставались науками, для которых оставалось обязательным - как для всех наук- требование рационального доказательства своих выводов, которые должны иметь общеобязательный характер. Ведь наука является таковой только тогда, когда она доказывает свои положения логически. Ведь ни вера, ни эмоции, ни возбуждение воли к действию доказательствами истинности положений науки не являются. Положения науки должны быть истинными для всего человечества. Не может быть науки только для европейцев или только для азиатов, науки только для молодежи, неприемлемой для стариков, науки только для городских пролетариев, неприемлемой для крестьян или для предпринимателей.

Но позднее выяснилось: то, что неокантианцы именовали «общезначимыми ценностями», вовсе не является, безусловно, значимым для всего человечества. Представления о добре и зле, справедливости и несправедливости, счастье и несчастье и т.п. вовсе не совпадали у представителей различных культур, различных поколений, различных социальных слоев одного и того же общества. Возникла дилемма: либо доказывать, что ценности, отличающиеся от общечеловеческих, неправильны, и от них надо отказаться (этим до сих пор занимается вся система образования в гуманитарной ее части), либо открыто признать, что различные культурные общности, поколения, социальные слои живут, руководствуясь своими представлениями о ценностях.

Тогда оказалось бы, что «общечеловеческие ценности» - это всего лишь ценности европейских интеллектуалов-гуманитариев.

3. Общечеловеческие ценности, как предполагали Кант и его последователи-неокантианцы, должны были не только придавать смысл всей культуре, но и двигать историей, побуждать людей к поступкам. Социум будущего должен быть устроен научно, на основе разума. В этом у Канта и его последователей не было никаких сомнений. Однако жизнь показала иное: поступки людей, определяющие смысл истории, крайне редко совершаются по зрелом научном размышлении. Больше того: тот, кто чересчур обстоятельно размышляет, чаще всего воздерживается от поступка. Во всяком случае, его опережает тот, кто действует под влиянием эмоционального порыва, страсти, даже инстинкта. Но если так, то мы, желая постичь движущие силы человеческой истории, должны изучать все эти внерациональные факторы. Можно ли понять их разумом? Весь опыт развития человеческой культуры заставляет усомниться в этом. Но тогда, если ставить вопрос по-кантовски, гуманитарное познание возможно лишь при наличии у исследователя особой способности, позволяющей постигать эмоции, чувства, инстинкты, волевые порывы.

3.2                         Воля, чувства и представления В. Дильтея

В. Дильтей, создавая свое учение о методе гуманитарных наук, стремится разрешить эти проблемы. Он недвусмысленно признает, что продолжает традицию, восходящую к Локку и Канту, однако стремится преодолеть ее гносеологическую односторонность.

В. Дильтей совершенно согласен с тем, что любое знание, в том числе - знание о природе, может быть только человеческим знанием, обусловленным особенностями познавательных способностей человека. «Всякая наука начинается с опыта, а всякий опыт изначально связан с состоянием нашего сознания, внутри которого он обретает место, и обусловлен целостностью нашей природы. Мы именуем эту точку, зрения - согласно которой, невозможно выйти за рамки этой обусловленности, как бы глядеть без глаз или направить взор познания за самый глаз, - теоретико-познавательной; современная наука и не может допустить никакой другой. Именно здесь, как мне стало ясно, находит свое необходимое для исторической школы обоснование самостоятельность наук о духе. Ибо с этой точки зрения наш образ природы в целом оказывается простой тенью, которую отбрасывает скрытая от нас действительность, тогда как реальностью как она есть мы обладаем, наоборот, только в данных внутреннего опыта и в фактах сознания. Анализ этих фактов - средоточие наук о духе, и тем самым, как того и требует историческая школа, познание начал духовного мира не выходит из сферы самого этого последнего, а науки о духе образуют самостоятельную систему»[20].

Иными словами, В.Дильтей признает следующее:

1. Любая наука начинается с опыта, а опыт зависит от устройства органов познания человека. Устранить всякую «субъективность», то есть влияние устройства человеческих органов познания, увидеть «мир как он есть сам по себе» невозможно. Это все равно, что «видеть без глаз».

2. Мы не знаем и не узнаем, каков мир «сам по себе», как бы к этому не стремились - веками! - естествоиспытатели. Образы природы, которые они создавали, были всего лишь «преходящими тенями». В самом деле, вспоминая о том, как человек на протяжении своей истории представлял космос - начиная со знаменитой теории о трех слонах, стоящих на черепахе - мы не можем всерьез полагать, что эти представления отражали мир, как он есть сам по себе. Человеческие картины мира говорили, скорее, о человеке, чем о мире. Они всякий раз зависели от человеческой фантазии, примысливаемой к опыту, к тому, что было дано в ощущениях.

3. Реальностью для человека являются не порождения его фантазии (мир, стоящий на трех слонах, материя как сумма крючковатых атомов Демокрита, материя как сумма корпускул, управляемая Богом-законодателем и т.п.), а данные его внутреннего опыта и факты сознания. В первую очередь надо изучать именно их, то есть то, что пребывает в субъекте, в его «душе». А, стало быть, на передний план выходят науки гуманитарные («науки о духе»).

Во всем этом В. Дильтей совершенно согласен с Локком и Кантом. Расходится же он с ними только в том, что для Локка и Канта главным содержанием человеческой души оказываются ее рациональные способности к познанию. Говоря проще, Локк и Кант срисовывают человека с себя, делают его главным образом ученым, размышляющим существом, главным свойством которого оказывается интеллект.

В. Дильтей пишет: « Частью, сближаясь в этих вопросах с теоретико-познавательной школой Локка, Юма и Канта, я, однако, вынужден был иначе, чем делала эта школа, понимать совокупность фактов сознания, в которой все мы одинаково усматриваем фундамент философии... Предшествующая теория познания, как в эмпиризме, так и у Канта, объясняет опыт и познание исходя из фактов, принадлежащих к области голого представления. В жилах познающего субъекта, какого конструируют Локк, Юм и Кант, течет не настоящая кровь, а разжиженный сок разума как голой мыслительной деятельности»[21].

В. Дильтей - историк, а потому человек для него - это не только и не столько познающее существо. Это - существо действующее, созидающее культуру, а не сторонний наблюдатель, который лишь рационально анализирует уже созданное. Но когда человек действует, то он руководствуется вовсе не в первую очередь разумом. Разум вступает в действие тогда, когда нечто уже создано под влиянием воли и страсти: сова Минервы вылетает в сумерки, чтобы осмыслить сделанное. Главное в человеке для историка - это не разум, а жизнь. И жизнь эту составляют воля, чувства и представления.

«Меня мои исторические и психологические занятия, посвященные человеку как целому, привели, однако, к тому, что человека в многообразии его сил и способностей, это воляще-чувствующе-представляющее существо, я стал брать за основу даже при объяснении познания и его понятий (таких, как «внешний мир», « время», «субстанция», «причина»), хотя порой и кажется, будто познание прядет эти свои понятия исключительно из материи восприятия, представления и мышления. Метод нижеследующего опыта, поэтому таков: каждую составную часть современного абстрактного, научного мышления я соразмеряю с целым человеческой природы, какою ее являют опыт, изучение языка и истории»[22].

Кант, как мы помним, совершил коперниканский переворот в философии: он показал, что не познание человека должно приспосабливаться к миру, а «мир», т.е. представление о нем, созданное человеком, должно приспосабливаться к устройству человеческих познавательных органов. Не ум приспосабливается к миру, а картина мира создается умом ученого. Теперь Дильтей осуществляет еще один переворот: он показывает, что ум ученого - далеко не центр внутреннего мира человека. Способность рационально мыслить - вовсе не главная способность человека. Не она воплощается в истории, поскольку история неразумна. История творится людьми, которые наделены волей, которые чего-то страстно желают и добиваются этого в действии. Воля же возбуждается и руководствуется ощущениями и представлениями, а вовсе не предварительными размышлениями и теоретизированием.

Человек должен рассматриваться как живое единство воли, ощущения и представления. Исходя из этого изначального антропологического представления, можно объяснить абсолютно все - и историю, и культуру, и познание с его представлениями о внешнем мире: « ...Важнейшие составляющие нашего образа действительности и нашего познания ее, а именно: живое единство личности, внешний мир, индивиды вне нас, их жизнь во времени, их взаимодействие - все может быть объяснено исходя из этой целостности человеческой природы, которая в воле, ощущении и представлении лишь развертывает различные свои стороны. Не постулирование окостенелой априорной способности познания, а лишь отталкивающаяся от целостности нашего существа наука об историческом развитии способна дать ответы на вопросы, которые все мы имеем предъявить философии»[23].

Что же представляют собой воля, ощущение и представление?

Это - вовсе не воля, ощущение и представление отдельного человека. Отдельный человек историка интересовать не может. Жизнь человечества видится им как единый поток, который продолжает течь непрерывно, несмотря на то, что индивиды приходят и уходят. « Поток происходящего в обществе не знает остановок, тогда как индивиды, влекомые этим потоком, явившись на сцене жизни, вынуждены затем покидать ее. Индивид заведомо включен в жизнь в качестве элемента, находящегося во взаимодействии с другими такими же элементами. Не он возводил то целое, внутри которого был рожден»[24].

Общественная жизнь, которую изучают гуманитарные науки - это система в движении. Несмотря на изменения, она остается той же системой. Элементы ее - отдельные люди с их внутренним миром - приходят и уходят, сменяя друг друга. Поэтому нельзя изучать отдельных людей: изучая элементы по отдельности, нельзя постичь систему. Однако Дильтей не согласен и с тем, что существуют некоторые общечеловеческие ценности, которые управляют этой системой. Система находится в историческом развитии. Если называть гуманитарное познание «науками о духе» то «дух», который они изучают - это некая надчеловеческая сила, в которой переплетены мышления, чувства и воля. Эта сила по-разному проявляется в разных народах и отдельных людях, заставляя их действовать и творить свои исторические миры.

Задача гуманитарного познания, следовательно, состоит в том, чтобы постичь этот «объективный дух», лишь проявляющийся в каждом народе и человеке. Мы не можем питать иллюзий о том, что «объективный дух» может быть постигнут нами непосредственно, путем откровения. Нам даны только общественные явления, которые представляют собой воплощения «объективного духа»: сложнопереплетенных мышления, чувства и воли. Метод гуманитарных наук, следовательно, состоит в том, чтобы постичь их, исходя из своего внутреннего опыта. Каждый человек наделен способностью мышления, чувствования и воления. Поэтому он, исходя из собственного внутреннего опыта, может постичь мышление, чувствование и волю в других людях, а в итоге - единство мышления, чувствования и воли как единую «энергию», творящую всю культурную историю.

Суть такого постигающего метода Дильтей выражает в таких словах:

« Сущность общественных явлений понятна нам изнутри; на основе наших собственных состояний мы, в известной мере, способны воспроизводить их в себе: любовь, ненависть, бурная радость, вся игра страстей сопутствуют нашему созерцанию исторического мира... Общество - вот наш мир. Игра взаимодействий в нем мы сопереживаем всеми силами нашего существа, ибо внутри себя самих обнаруживаем живейшее волнение тех состояний и сил, из которых строится его системы. Образ его состояния нам приходится постоянно совершенствовать в вечно подвижных ценностных суждениях, неустанно изменяя его - по крайней мере, в представлении - движением воли»[25].

Суть метода гуманитарных наук, по Дильтею - это интеллектуальное сопереживание, или, точнее, сопереживание, наделенное интеллектом, сопереживание, которое можно выразить в слове, осмыслить и передать другому.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8