Личность как субъект социально-политической психологии
Личность как субъект
социально-политической психологии
Дилигенский Г.
В предыдущих
главах книги рассмотрены два блока процессов - познавательные и мотивационные,
- образующие в своем постоянном взаимодействии непосредственное содержание
социально-политической психологии. Анализируя эти процессы, мы сталкивались с
трудностью описания каждого из них и их взаимодействия, так сказать, в «чистом»
виде, абстрагируясь от других воздействующих на них сторон психической жизни.
Мы, например, почти не упоминали об эмоциональной стороне психики, которая,
совершенно очевидно, пронизывает все ее компоненты и играет громадную роль в
социально-политической психологии. Не касались мы подробно и тех психических
явлений, которые возникают в ходе коммуникативных отношений людей - как их
непосредственного общения, так и их «общения» с массовыми коммуникациями -
таких процессов, как влияние одних людей на других, их взаимное притяжение и
отталкивание, сопротивление убеждению (контрсуггестия) и т.п. Наконец мы лишь
мимоходом затрагивали важнейшую проблему соотношения между внутренними
психическими образованиями - мотивами, знаниями - и реальным
общественно-политическим поведением людей.
Подобное
одностороннее изложение предмета, к сожалению, неизбежно, когда этот «предмет»,
с одной стороны, крайне сложен и потому подлежит внутреннему расчленению, а с
другой - его внутренние компоненты не расположены в какой-либо однолинейной
последовательности, но являются взаимопроникающими и взаимопереплетающимися.
Именно так организована структура психики. Чтобы избежать искажения реальной
картины, которым чревато дифференцированное описание отдельных ее
процессуальных компонентов, существует лишь один способ: не ограничиваясь
такого рода описанием, попытаться затем, используя его данные и результаты,
представить предмет, т.е. в нашем случае социально-политическую психологию в
присущем ему единстве.
Сформулировав
задачу таким образом, мы тут же оказываемся перед новыми вопросами. Что,
собственно, представляет собой единство социально-политической психологии, коль
скоро оно, как следует из только что сказанного, не может быть сконструировано
путем простого сложения различных ее компонентов? В чем проявляется это
единство? Каким образом очертить то психическое пространство, которое может
рассматриваться как единое, т.е. сцементированное внутренними взаимосвязями
«населяющих» его явлений и процессов?
Как
показывает опыт психологической науки, ответ (или, точнее, путь к ответу) на
все эти вопросы содержится в понятии субъекта психики. Внутреннее единство (при
всей его возможной противоречивости и неустойчивости) есть органическое
качество субъекта, именно в субъекте объединяются в систему разнородные
психические процессы и функции. Анализ психики на уровне ее субъекта не
означает, что нас больше не интересуют эти процессы и функции, и мы занимаемся
поисками лишь некоей общей, интегрирующей субъектной характеристики. Мы меняем
не объект анализа, но угол зрения: в центре нашего внимания оказываются теперь
не отдельно взятые психические процессы, но механизмы их взаимосвязи,
формирующие единство субъекта.
Определение
субъекта психики вообще, субъекта социальнополитической психологии в частности
-это особая и также связанная с немалыми сложностями проблема. Ранее мы
столкнулись с ней, когда анализировали потребности социального существования
людей и их проявления в сфере социально-политической психологии. Мы пришли
тогда к выводу, что эти потребности трансформируются в социальнополитические
мотивы не непосредственно, но лишь воплотившись в социально-исторические типы
личности, в тенденции личностной психологии. Тем самым мы фактически признали
личность, взятую в ее социально-исторической определенности субъектом
социально-политической психологии. В предыдущей главе мы рассмотрели эту ее
роль главным образом с точки зрения проявления в личности
социальноиндивидуальной природы человека и исторической динамики соотношения в
ней социальности и индивидуальности. В данной главе личность в качестве
субъекта социально-политической психологии будет рассмотрена полнее и
конкретнее. Уже не в плане общих онтологических и исторически эволюционирующих
свойств человеческой природы, но с точки зрения тех личностных образований и
механизмов, которые формируют психические свойства личности как субъекта
общественно-политической жизни. Однако прежде чем обратиться к решению этой
задачи, необходимо еще раз вернуться к самому понятию субъекта.
Признание
личности субъектом социально-политической психологии вроде бы не нуждается в
особых доказательствах. Оно вытекает из того очевидного факта, что общество
состоит из людей и поскольку каждый из них является социально-индивидуальным
существом, все они участвуют в общественно-политической жизни (в активной или
пассивно-приспособительной форме) именно как личности. Следовательно, и социально-политическая
психология складывается из выражающих отношение к обществу психических
образований личности. Ведь ничего из того, что существует и происходит в сфере
этой психологии, не может существовать и происходить вне психологии личности.
Стройную, на
первый взгляд, логику этого рассуждения нарушает, однако, весьма существенная
трудность. Состоит она в том, что любые события и явления
общественно-политической жизни, в том числе и явления сознания, психологии
(взгляды, представления, убеждения и т.д.) представляют собой продукт
психической, интеллектуальной или практической деятельности той или иной
человеческой общности, Причем общности, представляющей собой не просто
механическую сумму изолированных и почему-то мыслящих и действующих одинаково
индивидов, но объединение людей вокруг какой-то общей цели, мнения или
ценности.
Даже такой,
казалось бы не требующий каких-то совместных действий или общения акт
политического поведения, как голосование на выборах, не является подобной
механической суммой. Люди голосуют за одну и ту же партию или кандидата потому,
что под влиянием тех или иных социальных факторов (взаимного общения,
сложившихся ранее или усвоенных в процессе социализации идейнополитических
позиций, политической пропаганды, осуществляемой по каналам массовой информации
и т.д.) они фактически объединились в определенную неформальную политическую
общность. Когда же мы имеем дело с любым более активным, чем голосование,
общественнополитическим действием, его коллективный характер еще более очевиден.
Социально-индивидуальная природа человека - феномен чрезвычайно многогранный,
многообразный по формам своего проявления, и одно из его проявлений состоит в
том, что отношение человека к общественной действительности (интеллектуальное,
эмоциональное или практическое), с одной стороны, складывается в недрах его
собственной индивидуальной психики, с другой - никогда не бывает абсолютно
индивидуальным, изолированным от мнений и поступков других людей (конкретных
индивидов или «обобщенного другого»). Это отношение складывается в процессе
общения людей и выражается в общих для какой-то их группы взглядах и поступках,
в групповых психологии, сознании и поведении.
Из
сказанного очевидно, что в признании личности субъектом социально-политической
психологии содержится правда, но не вся правда. В действительности эта
психология формируется, воспроизводится и эволюционирует на двух уровнях:
индивидуально-личностном и групповом. Двойственная социально-индивидуальная
природа психики человека выражается в двойственности субъекта той сферы этой
психики, которая наиболее непосредственно регулирует отношения между человеком
и обществом. Субъектом социально-политической психологии является одновременно
личность и большие (т.е. функционирующие в макросоциальных масштабах) группы,
представляющие собой социально-психологические общности1. Поскольку же, как
убедится читатель, основные структурные компоненты социально-политической
психологии восходят к структурным компонентам психологии личности и
воспроизводятся в психологии группы, анализ этих компонентов удобно начинать
именно с индивидуально-личностного субъекта.
1. Социальные и
социально-политические установки личности
Понятия
установки и аттитюда
Реальная
психология личности представляет собой продукт взаимодействия и взаимоналожения
мотивационных, познавательных (когнитивных), аффективных (эмоции) и
коммуникативных (общение) процессов. Первые два из этих психологических блоков
были рассмотрены в предшествующих главах книги, два последних упомянуты во
введении к данной главе. Для понимания результатов взаимодействия и интеграции
различных психических процессов, т.е. в конечном счете целостности субъекта
психики особый интерес представляют те как бы «вторичные» (ниже мы убедимся в
условности этого термина) психические образования, которые являются продуктами
такого взаимодействия. Подобные образования в современной психологической
литературе иногда называют «гибридными», имея в виду, что их можно
рассматривать как смесь «первичных» (мотивационных, познавательных и т.п.)
психических компонентов. Данный термин также условен, так как «родители»
биологического гибрида существуют независимо от него самого, а в производных
психических образованиях «родительские» компоненты находятся в отношениях
необходимого взаимодополнения и сплошь и рядом могут функционировать лишь
объединившись друг с другом. Мы видели это на примере взаимодействия
потребностей и знаний в процессе формирования мотивов. Из различных «гибридных»
образований наибольшее внимание психологической, в особенности социально-психологической
науки привлекают установки, или аттитюды. Термин «установка» в русскоязычную
литературу ввел глава грузинской психологической школы Д.Н. Узнадзе,
определявший ее как предшествующую любым, в том числе психическим актам
субъекта готовность осуществлять именно те акты, которые адекватны данной
ситуации. Концепция Узнадзе была направлена против характерного для современной
ему психологической науки «постулата непосредственности» - представления о том,
что «объективная действительность непосредственно и сразу влияет на
сознательную психику»2. Он доказывал, что реакция субъекта на ситуацию
обусловлена не только самой ситуацией, но и его внутренней, неосознанной
предрасположенностью реагировать на нее определенным образом. В рамках
грузинской психологической школы теория установки разрабатывалась в тесной
связи с категорией потребности: функция установки состоит в том, что она как бы
«указывает» потребности ее предмет, способный реализовать ее в данной ситуации,
сокращает объем поисковой активности, необходимой для выявления предмета3. Надо
заметить, что грузинская школа связывала установку в основном с биологическими
потребностями.
С точки
зрения теории мотивации, понятие установки важно прежде всего тем, что оно
раскрывает механизм формирования такого важного качества потребностей и
мотивов, как относительная устойчивость их предметной формы. Благодаря
установкам субъекту не нужно постоянно определять, в чем состоят его
потребности и способы их удовлетворения: они уже зафиксированы в его установках.
Понятие
аттитюда, интенсивно разрабатывавшееся в американской социальной психологии,
родственно понятию установки, поскольку ключевым словом в его определении также
является «готовность». Г. Олпорт еще в 1935 г., объединяя различные определения
аттитюда, сформулированные к тому времени социальными психологами,
интерпретировал его как «состояние сознания и нервной системы, выражающее
готовность и организованное на основе предшествующего опыта; аттитюд оказывает
направляющее и динамическое влияние на реакции индивида относительно всех
объектов, к которым он (аттитюд) имеет отношение"4. Это определение
оказалось настолько емким с точки зрения синтеза различных подходов, выносящим
за скобки все разногласия и неясные вопросы, что и 50 лет спустя с него начинались
главы об аттитюдах в учебниках по социальной психологии5.
Будучи
родственными, установка и аттитюд в то же время отнюдь не аналогичные понятия.
Со времен знаменитой работы У. Томаса и Ф. Знанецкого «Польский крестьянин в
Европе и Америке» (19181920), в которой категория аттитюда была впервые
использована для изучения социальных явлений, его стали рассматривать как
важнейший компонент социальной психологии и характеристику личности. Если при
изучении аттитюда главное внимание уделяется его функциям в социальных
отношениях и социальном поведении людей, то установка исследуется в общей
психологии прежде всего с точки зрения ее роли и места в структуре психики6.
Далее, аттитюд чаще всего рассматривается как явление сознания, выражаемое в
языке, в вербальном поведении7 (на чем основаны и многие методы его изучения),
а установка, как показано в частности в работах Д.Н. Узнадзе, имеет
неосознанный характер. В русскоязычной литературе английский термин «аттитюд»
чаще всего не переводится или же выражается понятием «социальная установка».
Мы не имеем
здесь возможности останавливаться на весьма сложной истории изучения аттитюдов
и установок, на тех теоретических и методологических проблемах, с которыми оно
столкнулось8.
В
американской социально-психологической литературе, где аттитюды - одна из
центральных тем, их исследование пошло по пути все более детального
структурирования этого понятия, формализации и математизации исследовательского
аппарата, в особое направление выделилось измерение аттитюдов. Возникшие при
этом многочисленные трудности и противоречия подчас побуждали ставить под
вопрос саму правомерность данной категории. Для нас важно прежде всего выделить
те результаты изучения аттитюдов и установок, которые полезны для понимания
структуры и динамики социально-политической психологии, ее
индивидуально-личностного субъекта.
С этой точки
зрения наиболее непосредственное отношение к нашей проблематике имеет
социально-психологическое изучение аттитюдов, ибо именно оно выявляет отношение
индивидов к социальным объектам и ситуациям. Это, однако, не означает, что,
изучая социально-политическую психологию, можно пренебрегать
общепсихологическими концепциями установки: ведь в этих концепциях раскрываются
связи различных психических процессов, в особенности мотивационных и
познавательных, а только через такие связи может быть достигнуто понимание
единства и структурной организации субъекта этой психологии.
Функции
социально-политических установок
Установки и
аттитюды обладают двумя главными функциональными свойствами, которые определяют
их значение в психологии социальнополитических отношений. Первое из них можно
назвать свойством относительной устойчивости. В общепсихологическом смысле
функция установки состоит в том, что она обеспечивает человека способностью реагировать
на ситуацию и внешние объекты (например, на ситуацию неудовлетворенной
потребности и объекты, способствующие или препятствующие ее удовлетворению) на
основе прошлого опыта. Установка приводит в действие психические процессы и
практические действия, адекватные ситуации и объектам, потому что в ней
содержится предшествующая ситуации готовая «модель» этих процессов и действия.
В обыденной жизни, например в труде, потреблении, межличностных отношениях, она
закрепляет те привычки и навыки, без которых эта жизнь была бы невозможной.
Установки обеспечивают устойчивость личности, ее диахроническое (сохраняющееся
на продолжении более или менее длительного времени) единство. Вместе с тем тот
опыт, который формирует «обыденные» установки, более или менее постоянно
присутствует ч воспроизводится в жизни любого человека, знания, черпаемые из
этого опыта, могут противоречить друг другу, вызывать внутренние психические
конфликты, но они во всяком случае относительно доступны и способны
систематически подкреплять установки или вносить в них необходимые по жизни
модификации.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
|