В любом случае, менталитеты народов этих трех цивилизаций различны: добродетелями западного человека являются энергичность и интенсивность, мода и сенсация, восточного человека - точная середина и посредственность, бесшумность и увядание, то добродетелями русского человека - пассивность и терпеливость, консерватизм и гармония

Диалог культур: Япония, восприняв положительные традиции запада, осталась восточной по своему менталитету и способу усвоения человеческих ценностей. Скорее всего останется европеизированная восточная цивилизация, а не овосточенная западная.

2. Основные идеи западноевропейской философии ХVII-ХVIII веков. Новый менталитет, его влияние на создание высоких технологий.

Европейская философия XVII-XVIII вв.

Идея автономной философии впервые была реализована французским мыслителем Репе Декартом (1596— 1650), который опирался при этом на концепции нового естествознания, являясь одним из его основателей. По образному выражению французского мыслителя XX в. Л. Бергсона, современная наука сошла с неба Коперника по доске, подставленной ей Галилеем. Итальянский мыслитель Г. Галилей (154G—1642), защищая взгляды Коперника, обосновал принцип относительности движения. Разделяя идею позднего средневековья о природе как книге, подлежащей истолкованию,- он утверждал, что эта книга написана математическим языком. В своих рассуждениях он применяет мысленный эксперимент - базу будущей «науки», пришедшей на смену «науке-логосу античности и средневековья. Декарт, разделяя и развивая взгляды и подходы Галилея, стал одним из основателей современной математики и естествознания.

По Декарту, учение о природе— физика— входит органической частью в систему философских знаний, являясь их стволом. Ветвями этого древа знания служат механика, медицина и этика, а также философские науки, опирающиеся на физику и имеющие непосредственный выход в практическую жизнь людей. Корнем древа знания выступает метафизика. Все знание—от метафизики до этики—строится единым методом рационального, подобного геометрическому, рассуждения. К опыту необходимо прибегать, чтобы выяснить, что из возможного подлинного предмета разума— реализовалось в нашем мире, являющемся лишь одним из возможных миров.

Метафизика (а с ней и все наше знание) должна, по Декарту, опираться на положение, истинность которого не вызывает сомнения. Чтобы найти такое положение, он становится на позиции радикального скептицизма, отвергая все, в чем можно хоть как-нибудь усомниться. Сомнительны существование Бога, внешнего мира и собственного тела. Несомненно лишь положение: «Я мыслю, следовательно, я существую». Это положение представляет собой соединение двух соответствующих друг другу идей: «я мыслю*- п «я существую*. Истина и есть соответствие идей друг другу, устанавливаемое или непосредственным усмотрением—интуитивно, или логическим анализом— демонстративно. Интуиция и дедукция из интуитивно постигнутого— это два пути, ведущих к познанию всех возможных миров. Опыт,

как уже было сказано, играет вспомогательную роль.

Таковы гноссеолого-методологические следствия, полученные Декартом из анализа исходного положения его философии. Из него следует, что «я» есть нечто мыслящее— душа— некая непротяженная (ибо все протяженное сомнительно) сущность, или субстанция. Моя собственная душа является первым предметом моего познания. В душе я нахожу ряд идей, одни из них приобретены мной при жизни, другие - врождены ей. Среди последних находится идея Бога— существа, обладающего всеми совершенствами и всемогущего. Анализ идеи Бога доказывает, по Декарту, что предмет этой идеи, т. е. сам Бог, существует. А поскольку не может быть обманщиком, то существует и внешний мне мир, мир протяженных  вещей. Итак, существует Бог, сотворивший две субстанции— протяженную и мыслящую, и существую я- тот, в котором эти две субстанции соединены и который может познать и Бога и созданный им мир.

Таким образом, первая попытка реализовать идею философии, свободной от мировоззренческих предпосылок, вылилась в построение, опосредованное анализом возможностей разума, картины мира, включающей человека, призванной обосновать систему норм его поведения. Пока же эта картина не завершена, Декарт предлагал следовать правилу скептиков— жить согласно нравам своего народа. Вся последующая европейская философия была прямо или косвенно связана с идеями Декарта.

Английский философ Томас Гоббс (1588—1679) сделал попытку рассмотреть учение о природе, развитое Галилеем и Декартом, как единственное действительное знание. По его мнению, реально существует только телесное, протяженное; духовное— не субстанционально. Оценивая высоко, как и Декарт, математический метод рассуждения, Гоббс не согласен с ним в вопросе об обосновании этого метода. Основания математики и математических рассуждений он пытается найти в опыте. Его несомненной заслугой является то, что он обратил внимание на роль языка в познании, хотя решения им вопросов о природе значения слов, об отношениях слов и вещей не могут быть признаны удовлетворительными. Исторически более значима его социальная философия, соответствующая защищаемому им воззрению на природу и социальным потребностям английского общества того времени. Все люди от природы одинаковы и стремятся к хорошей жизни. Так как от природы люди равны, то ни один не хочет уступить другому. До возникновения государства, в «естественном», т. е. государственном, состоянии

идет война всех против всех. В государстве, созданном путем договора, граждане отчуждают свои права в пользу носителя власти, который в ответ на это заботится о безопасности их существования, препятствуя развязыванию гражданской войны. Любая деспотическая власть лучше, чем гражданская война. Вся власть  и исполнительная, и законодательная, и судебная, и духовная—принадлежит одному суверену, который силой сохраняет ее. Истинная вера— та, которую культивирует суверен, суеверие есть то, во что он верить запрещает. Народ не имеет права на свержение власти, которую он сам учредил.

Картезианская программа построения системы философских знаний, покоящейся на едином основании, получила завершенное воплощение в труде «Этика» голландского философа Бенедикта Спинозы (1632—1677). Построенная геометрическим методом— как совокупность теорем, доказываемым путем сведения к аксиомам и определениям, которые предпосланы всему построению,— «Этика» долгое время воспринималась в качестве образца систематического построения.

Вводя термин «субстанция» в качестве необходимого для любого философского построения, Спиноза определяет субстанцию как то, что не нуждается для своего существования ни в чем другом, является единой и единственной, выступает причиной самой себя. Согласно Спинозе, так понятая субстанция есть то, что обычно называют Богом, или природой. Субстанция обладает бесконечным множеством свойств— акциденций, среди последних— бесконечное множество сущностных (без которых субстанция не может существовать) атрибутов. Нам субстанция дана (мы ее познаем) через два атрибута: протяженность и мышление. Воспринимаемые нами вещи— модификации (модусы) единой и единственной субстанции, существующие не сами по себе, а только в системе отношений друг к другу, т. е. в конечном счете к самой субстанции. Каждая вещь, рассматриваемая как модус субстанции, есть одновременно и тело— модус атрибута протяжения, и соответствующая этому телу идея— модус атрибута мышления. Бесконечный модус атрибута протяжения— движение (протяжение протяжения); бесконечный модус атрибута мышления— мышление мышления (самосознание). Человек— самое сложное тело во Вселенной, которому соответствует идея, мыслящая саму себя, т. е. душа, мыслящая саму себя и свое тело.

Погруженность человека в мир других модусов, его связь с ними через воздействие на его тело других тел, на душевном уровне выражается как погруженность в мир аффектов-страстей, вызванных в душе изменениями в его теле, причиненными этими воздействиями. Подчиненность страстям, действия под влиянием аффектов есть порабощенность человека миром. Освобождение от власти аффектов достигается путем познания того, что их причины— вещи и события в мире— не имеют самостоятельного существования, а представляют собой лишь единичные и эфемерные проявления жизни целого. Онтологически возможность такого познания обоснована учением о душе. Психологически оно возможно тогда, когда стремление познать единичное в свете целого, взглянуть на мир с точки зрения вечности само становится аффектом— интеллектуальной любовью к Богу,—вытесняющим другие аффекты. В результате человек приходит к такому состоянию, когда он не плачет и не смеется, а понимает необходимость и преходящий характер перипетий своей жизни. Такой человек думает не о смерти, а о жизни, как и надлежит свободному и мудрому существу

Рассматривая проблемы социальной жизни, Спиноз, присоединяется к договорной теории государства Гоббса хотя и не согласен с ним в том, что власть правительств, должна распространяться и на духовную жизнь. Он выступал в защиту свободы мысли и слова, свободы совести.

Картезианский рационализм, согласно которому разум из себя извлекает идеи, необходимые и достаточные для осмысления природы и руководства поведения, был подвергнут критическому анализу в труде английского философа Джона Локка (1632—1704) «Опыт о человеческом разуме». Он утверждал, что не существует никаких—ни теоретических, ни практических— врожденных идей. Все идеи возникают из опыта, который бывает двух видов: внешний и внутренний. Внешний опыт— ощущения— дает нам простые идеи. Одни из них относятся к первичным качествам вещей, принадлежащих самим вещам (например, протяженность в ее различных модификациях, движение во всем его многообразии, непроницаемость тел и т. п. Другие идеи относятся к вторичным качествам, возникающим в результате воздействия тел с их первичными качествами на наши органы чувств— цвет, запах, температура и т. д. Внутренний опыт-рефлексия- дает нам идей о наших собственных состояниях (ощущение, мышление, волнение и пр.). Такие простые идеи, как существование, единство, сила, последовательность, порождены совместными внешним и внутренним опытом. Простые идеи— материал всего нашего знания. Из них возникают сложные идеи. Слова нашего языка обозначают идеи как простые, так и сложные, и не могут вывести

нас за пределы опыта. Большинство метафизических построений, претендующих на выход за пределы опыта, относятся только к словам. В системе воззрений Локка на разум нет места таким состояниям, как «героический энтузиазм» Бруно или «интеллектуальная любовь к Богу» Спинозы.

К действию человека побуждает желание собственного счастья или удовольствия. Поскольку мы живем в обществе, то должны учитывать такие же стремления других, без чего личное счастье может оказаться разрушенным. Благоразумие делает человека моральным. Придерживаясь договорной теории происхождения государства, Локк выступал с обоснованием принципа разделения власти, что делает его одним из первых теоретиков либерализма. Человек, утверждал он, имеет отчуждаемые основные права: на жизнь, на свободу, на собственность. Собственность каждого человека есть результат его труда. Все индивиды обладают правовым равенством. Власть должна обеспечить правопорядок, дающий каждому .возможность получать выгоду, не ущемляя свободу и интересы других.

Философия Локка, противопоставляя опытное познание природы и человека познанию внеопытному – метафизическому, исходящему из принципов разума, соответствовала научной программе Ньютона, его призыву: физика, берегись метафизики. И долгое время казалось, что принятие научным сообществом физики Ньютона означает также принятие гносеологии Локка. Однако и физика Ньютона, и гносеология Локка имели в качестве предпосылок положения, не выводимые из опыта, те, метафизические, на что и указал их критик Лейбниц.

По мнению великого немецкого ученого и философа Готфрида Лейбница (1646М716), в учении Ньютона таким метафизическим моментом является представление о пространстве как вместилище отдельных вещей на расстоянии, воздействующих друг на друга, а в учении Локка— положение, которое гласит: нет ничего в интеллекте, чего не было бы в ощущениях.

Согласно Лейбницу, можно многое принять в локковском анализе человеческого познания.' Но нельзя согласиться с эмпирическим истолкованием принципов логики. Эти принципы не выводятся из опыта, не дают возможность рассуждать об опыте, делать выводы. Поэтому более верным, более соответствующим опыту самого познания, будет поло-* женне: нет ничего в интеллекте, чего не было бы в ощущениях, кроме самого интеллекта, т. е. принципов логики.

Лейбниц дополняет три закона логики, сформулированные еще Аристотелем, четвертым— законом достаточного основания. Исходя из этого закона, ни одно высказывание о мире не должно приниматься без логического доказательства. С позиции Лейбница данный закон и требование Декарта все подвергать сомнению— равнозначны. То обстоятельство, что все положения о мире могут быть доказаны, говорит нечто вполне определенное о своем мире. Мир представляет собой совокупность субстанциональных единиц- монад, которые выступают предметами всех возможных простейших истинных высказываний о мире. Такова онтология, вытекающая из принятый нами логики, из самого разума.

Что такое монада мы узнаем из опыта самонаблюдения. Непосредственно познаваемая монада— это наша душа> обладающая представлениями и стремлениями. Представления могут быть смутными, их мы называем чувственными, и ясными— интеллектуальными. Кроме осознанных представлений и стремлений, есть и неосознанные. Жизнь души, психическое, не сводится, как считали и Декарт, и Локк, к жизни сознания. Все остальные монады, лежащие в основе воспринимаемого и мыслимого мира, аналогичны нашей душе, т. е. являются духовными субстанциями, в каждой из которых в форме возможных представлений заключен весь мир и которые отличаются друг от друга степенью ясности этих представлений. У монад, стоящих на самой низкой ступени — монад безжизненной природы, все представления смутны, у монад средней ступени— души животных н людей одни представления смутны, другие — ясны; у высших монад — ангелы, Бог и т. п.— все представления ясны. Бог — высшая из монад, монада монад, приводит все монады в состояние соответствия друг другу, при котором без всякого реального взаимодействия изменения в одной монаде связаны с изменениями во всех остальных. Эта «предустановленная гармония» делает наш мир лучшим из возможных миров.

Представление о пространстве как абсолютном вместилище взаимодействующих вещей, положенное в основу физических учений Ньютона, по мнению Лейбница, оказывается не опытно установленным положением, а метафизической догмой, которая в свете истинной метафизики (учения о монадах как духовных непротяженных субстанциях, являющихся подлинными элементами мира) должно быть пересмотрено. Идея пространства, наше представление его выражает факт внеположенности монад, их множественности, порядок их расположения. Такое понимание пространства избавляет физику от ряда парадоксов, связанных с допущением возможности действия одного тела на другое через пустое пространство. Физика не может существовать без истинной метафизики. Не могут существовать без метафизического обоснования и науки о человеческих делах. Главное здесь в понимании того, что только прогресс в познании, в вытеснении смутных представлений ясными, служит основой нравственного прогресса, самым важным источником развития человеческого общества.

Таковы были в XVII в. основные попытки реализовать идею автономной философии, свободной от мировоззренческих предпосылок, построить цельное мировоззрение на разумных и опытных основаниях, выявленных исследованиями познавательной способности человека. Общий вывод, к которому пришли Локк и Лейбниц— во многом антиподы в понимании характера познавательного процесса- выглядит следующим образом: прогресс общества есть прогресс но» знания. Эта идея и легла в основу идеологии Просвещения.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23