Следовательно, дух и душа выступают как две стороны духовности, которая, как пишет Е.М. Удовиченко, в отношении человека возможна только как их синтез[182]. Пока этот синтез не произошел, духовность существует лишь в потенции, она еще только возможность, реальностью для человека она еще должна стать. Но даже, если этот синтез (оплодотворение, сопряжение, слияние, диалог, победа и еще нечто подобное в этом роде) и произошел, то состоится ли духовность? Достаточно ли одного этого действия или чего-то здесь не достает, что-то недоговорено?

Ведь духовность понимается как нечто безусловно положительное, как истинно положительная характеристика бытии человека, как направленность на высшие проявления человеческого «Я» и как главенство высших духовных интересов над материальными, бездуховность же – как отсутствие высших целей, как господство низменных интересов и влечений. «Духовность, – утверждает А.Я. Канапацкий, – абсолютно позитивна, и ее позитивность абсолютно потенциальна. Положительное в духовности – это исключительно априорно данная ей особенность, имманентно присущая и сопровождающая ее на всех этапах эволюционного развития. Позитивность духовности всегда разворачивается в конструктивной созидательной представленности, а конструктивность – в абсолютной позитивности»[183].

Вместе с тем, встречающиеся довольно часто в обыденной практике, в культурном контексте и в теоретических работах понятия, имеющие самое непосредственное прямое отношение к проблеме духовности, такие как «сильный дух», «слабый дух», «созидающий дух», «светлая душа», и пр. (не говоря уже о «злом или недобром духе», «темной или подлой душе») иногда употребляются некорректно и вносят путаницу и неопределенность, как в их понимание, так и в определение самого базового понятия – «духовность». Да и в философской литературе нет однозначных определений содержанию этого (этих) понятия. Обществознание характеризует его (их) с точки зрения самых разных проявлений, как в социальном, так и личностном аспектах.

Духовность, действительно, в самом общем виде представляет собой сопряженность души с духом. Но в таком абстрактном определении еще ничего не говорится о том, о каком, собственно, духе идет речь и, следовательно, в нем еще не обозначены абсолютные ценностные ориентиры духовности. В Евангелии утверждается: «Если мы живём духом, то по духу и поступать должны»[184]. Поэтому, если мы остановимся на этом абстрактном определении, мы допустим (и здесь мы соглашаемся с С.Б. Токаревой) грубую методологическую ошибку, при которой духовность по каким-то формальным параметрам окажется неотличима от своего антипода – бездуховности[185]. Эту ошибку, связанную с игнорированием при рассмотрении духовности абсолютных духовных ценностных ориентиров, совершают, те исследователи, предлагающие разделять духовность на «положительную и «отрицательную», где в качестве границы между ними выступает общественно-историческое представление о добре и зле. «Преступник, злодей, – пишет В.А. Ремезов он, – бывают по-своему «духовны» (за исключением патологии). Правда (и это уже другой вопрос), упаси нас боже от такой «духовности»…»[186]. В связи с таким пониманием автор строит и типологию духовности, вызывающую недоумение. Наряду с «альтруистической» и «нравственно развитой» духовностью он выделяет «замкнутую на элементарные биологические потребности» и «агрессивную» духовность, а также утверждает, что «духовность способна окрашиваться в зависимости от профессиональных особенностей в техницистские оттенки, или гуманитарные»[187].

К тому же имеются и дихотомические понимания смысла и задач духа, выражающего сущность и сущностное определение духовности.

В качестве примера мы процитируем предложение из справочника под названием World Spirituality: «Данный труд акцентирует внимание на внутреннем измерении личности, которое различные традиции именуют «духом»[188]. Здесь мы видим как через этимологию слова «духовность» («духовность» отсылает к «духу») раскрывается «внутреннее измерение личности» – измерение, которое затем характеризуется как «глубочайшее средоточие личности», где личность открыта трансцендентному и финальному измерению[189]. Но при этом другие авторы, следуя аналогичному этимологическому методу, приходят к «духу» (нус) западной философии, к «духу» Павла или же к Духу Божьему, который парил над водами и который Бог вдохнул в ноздри человека.

Итак, какой же это дух, который лежит в основании человеческой духовности? Вопрос этот не праздный, так как именно от его решения зависит толкования понятия духовности. Ведь, духовность – это «человеческий дух во всем богатстве и взаимосвязи его проявлений, выражаемых в вербальных и невербальных идеальных формах, выступающий как внутренняя субъективная реальность человека»[190]. Причем, как пишет А.Я. Канапацкий «ни один из структурных компонентов духовности, каким бы значительным и весомым не был бы его вклад в существо последней, не сможет ни при каких обстоятельствах и условиях хотя бы на миг заменить собой отсутствие духа»[191]. Именно дух является главным и основным словом (правда при верном его методологическом рассмотрении!), истинно определяющим онтологический статус духовности и придающим возвышенность, истинность и энергийность всем другим словам, раскрывающим истинно семантический смысл духовности и разнокачественный образ духовного бытия.

В данном случае будет целесообразно определить интенционность человеческого духа, его смысловую характеристику-данность. При этом будем придерживаться мысли Гегеля о том, что «рассмотрение духа только тогда является истинно философским, когда его понятие познается в его живом развитии и осуществлении»[192].

Слово «духовность» восходит через французское spiritualite к латинскому spiritualitas, укорененному в библейском семантическом поле, к которому относятся руах (евр.) и пнэума (греч), в переводе обозначающие «дух».

Древнееврейское слово руах встречается в трех сферах опыта.

1. В сфере воздуха, ветра и бури руах проявляется в виде силы, представляющей собой движение. (Иер 4:12, Исх 1:12) и приводящей в движение другие вещи (Пс 1:4, Ис 7:2, Исх 10:13). Руах идет по собственному внутреннему следу (Иез 1:12, исх 10:13) который, однако ускользает от нашего взгляда (Екк 1:6, Ин 3:8).

2. В сфере дыхания и сердцебиения руах ощущается как стимул жизни, самое интимное и страстное чувство, личностность; она уязвима и может быть разрушена (Пс 50:17, 33:18), а затем возродиться (Быт 45:27).

3. В психологической сфере руах представляется как порыв, нрав, страсть, гнев (Екк 1064), отсутствие самоконтроля (Притч 29:11), гордость (Притч 16:18), ревность (Числ 5:14, 30). Руах столь сильно может овладевать людьми, что превращается в одержимость. Когда Писание обращается к руах Бога, оно говорит не о внутренней жизни Бога, а о том, каким образом Его руах созидательно работает во всех Его творениях (Быт 1:2, Пс 103:30) восстанавливает их силы, когда они ранены или изнеможены (Пс 50:7-12, Иез 37:2-10), освобождает их от ига (Суд 6:34; 3:10), наделяет их духом мудрости (Ис 11:2) и справедливости (Ис 11:3-10) и, в конце концов, искупает их грехи (Рим 8:21-27).

Самым главным в Писании является то, что дыхание человека, над которым постоянно нависает угроза быть увлеченным чуждыми дыханиями извне, приводится в движение Божьим Дыханием. В Евангелиях и Деяниях Апостолов основной конфликт возникает в области противоречия между Святым Духом и нечистым духом. Человек, живущий демоническим духом, должен быть возвращен своему внутреннему духу Духом – Дыханьем Бога, что знаменует для него фундаментальное освобождение (Мк 1:8, 10, 12, 23-28).

Павел неоднократно рассматривает этот же процесс с помощью двухчленного выражения пнэума-саркс. У Павла саркс (= плоть) означает духовное побуждение, аналогичное нечистому духу, упоминаемому в Евангелиях: «прелюбодеяние, блуд, нечистота, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное» (Гал 5:19-21). С другой стороны, пнэума – это Святой Дух, который ведет людей к «любви, радости, миру, долготерпению, благости, милосердию, вере, кротости, воздержанию» (Гал 5:22-23). Это библейское поле напряжения продолжает играть жизненно важную роль в христианской духовности. Для перевода на латынь Павлова пнэума-пнэуматикос (особенно в 1 Кор 2:14-3:3) используется spiritus-spiritualis, аналогично caro-carnalis[193]. Spiritualitas – редкий термин, соответственно означает полное преображение в Духе. На заре эпохи бенедиктинцев spiritualitas относилась к чему-то такому, что человек может осуществить (exercere), в чем может продвинуться вперед (proficere), что влечет за собой целеустремленность (assequi) и несет эмоциональную окраску.

Дух долгое время был прерогативой богословия, где он толковался как одна из ипостасей Святой Троицы, а духовность представлялась стяжанием святого духа. К Духу Святому непосредственно обращена человеческая духовность[194]. «Духовный – происходящий от Духа Святого, живущий духом как высшей частью существа человеческого»[195]. В религии «дух» – синоним Бога: «Бог есть чистейший и всесовершеннейший Дух»[196], «высшая искра Божества, ум и воля, или же стремление к небесному»[197]. Отсюда духовность рассматривалась как особая божественная сущность в человеке, как святость, как сакральность бытия в Боге, как действие в душе человека «глубинных духовных сил» (Н.А. Бердяев). Здесь духовность производна от понятия Духа, а понятие Духа выступает синонимом Бога. Поэтому богословие, в свое время и поныне, относит духовность исключительно к религиозному сознанию. Истинность духовности определялась ее соответствием этому божественному полюсу.

Кроме указанного, понятие «дух» в «Священном Писании» имеет еще несколько значений. Так, «Библейская энциклопедия» приводит следующие интерпретации этого термина: ветер, веяние воздуха (тихого или бурного), жизненное дыхание, как начало низшей животной жизни, бесплотные, одаренные умом, волею, могуществом духа, человеческая душа, существо Божие, его духовная природа, различные дарования, сложение и действие от Духа[198].

Античный Дух космичен, будучи обобщением действительного мира, тогда как средневековый Дух – идеальная, правящая миром сила, к которой человек может быть активно или пассивно причастен. В Новое время Дух связывается с углублением в человеческое «Я», когда-либо сам человек (субъект), либо та или иная его способность начинают мыслиться как подлинно духовное начало.

Употребляемое в настоящее время в философии понятие духа рассматривается в качестве того, что противоположно природе, как противоположность «не-духа», то есть мира вещей, осязаемых, имеющих тяжесть и плотность и обладающих способностью быть препятствием для реализации человеческих планов. «Дух (лат. spiritus) – высшая способность человека, позволяющая ему стать источником смыслополагания, личностного самоопределения, осмысленного преображения действительности, открывающая возможность дополнить природную основу индивидуального и общественного бытия миром моральных, культурных и религиозных ценностей; играющая роль руководящего и сосредоточивающего принципа для других способностей души»[199].

И.А. Ильин в своём труде «Аксиомы религиозного опыта» раскрывает сущность человеческого духа.

1. «Дух есть сила личного самоутверждения в человеке, – восприятие своей личной самосути, в её предстоянии Богу и в её достоинстве.

2. Дух – воля к Совершенству, а также к совершенствованию – в самом себе, в своих деяниях и во внешнем мире.

3. Дух есть сила личного самоуправления, и первым проявлением её является духовный характер человека.

4. Дух как потребность священного и как радость верного ранга.

В действительности дух есть – всё это сразу. Но это надо непременно испытать и увидеть самому: необходимо духовно прозреть»[200]. И далее он пишет, что «Дух есть по существу своему начало самодеятельное и самоопределяющееся; и притом – во всех сферах его жизни. Поскольку человек живет волею, поскольку дух человека живет пониманием и мыслью, … поскольку дух человека живет чувством и любовью … Итак, человеку, как духовному существу подобает автономия. … в его основании лежит живая потребность человеческого духа, его искание, напряжение, очищение, вдохновение и постижение»[201].

В работе «О чувстве ответственности» И.А. Ильин дает характеристику человеческому духу. Дух человека есть личная и притом разумная энергия. Но разумная не в смысле «сознания» или рассудочного мышления, а в смысле предметного созерцания, зрячего выбора и действия. И поэтому в силу своего духовно-достаточного основания человек способен принимать на себя ответственность за совершенное. По мнению И.А. Ильина, понятие духовности не совпадает с сознанием и не исчерпывается мыслью, оно не ограничено словами или высказываниями. Духовность человека – понятие более глубокое и священное. Прежде всего, она состоит в уверенности, что в пределах собственной души человека есть лучшее или худшее, и это не зависит от его произвола. Такое лучшее надлежит признать и перед ним преклоняться. «К этому лучшему и высшему надо прислушиваться, сосредоточенно испытывать его, вникать в него, предаваться ему»[202].

Смысловую интерпретацию понятия «дух» можно осуществить также, опираясь на толковые словари русского языка[203], из которых видно, что «дух» выражает «действие», «стремление к действию, деятельности», к познанию мира, «смысла и назначения своей жизни». Поэтому дух связан с активностью, творчеством, и он же ассоциируется с субъектом деятельности. Здесь уместно привести мнение И. Канта, утверждавшего дух в качестве оживляющего принципа, делающего душу творящей. Главным же качеством и жизненной силой духа Гегель видел в стремлении к самопознанию: «Познание своего понятия принадлежит самой природе духа»[204].

Другими словами, дух – есть активность, противостоящая косному, инертному миру[205]. По мнению И. Фетшера «Дух является не чем-то «парящим над телесным», чем-то «безмятежным», и не является голой «суперструктурой», а представляет собой действующий, живой и становящийся сознательным процесс человеческого бытия (или лучше «становления человеком» и «делания себя человеком»), процесс, в который вошли, как моменты, все явления душевной жизни»[206]. Отсюда духовность – это активная направленность человеческого духа на высокие и возвышенные цели и задачи. Такая характеристика духа составляет другой полюс человеческой духовности. Лишение духа такого смыслового значения, онтологически данного ему, приводит к упрощенно-искаженному и почти «ровно наоборот» пониманию духовности.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26