Рассмотрение
онтологической истинности духовности человека в истории философской мысли
логично начать с Сократа и софистов, философские размышления которых о мире
явились по определению А.Ф. Лосева «первой ступенью самосознания духа»[11]. Причем взгляд на
духовность как на форму самосознания – это не просто какой-то «ментальный
редуктивизм» или игра воображения, а понимание истинной природы духовного
явления и его природы, лежащей в сфере смысла, идей, ценностей, мышления.
Антропологическая
направленность и этическая ориентированность философии Сократа позволяет
рассматривать его воззрения как одну из важнейших ступеней в формировании
системы взглядов и представлений об истинности человеческой духовности. И как
бы при этом ни были значительны рассуждения, например, Анаксимена, Гераклита,
Пифагора, Фалеса в этой области, все же они носили преимущественно безличный и
просветительский характер. Для представителей досократовской философии проблема
души и человеческого духа являлась преимущественно побочным результатом их
философских размышлений о мире: ведь вся древнегреческая философия была
проникнута представлениями о всеобщей одушевленности космоса (гилозоизм). Для
нашего же исследования чрезвычайно важна та невероятно живучая онтологическая
парадигма, идущая от досoкратиков, лейтмотив которой – поиск в многообразии
вещей и процессов какого-то глубинного, простого, вечного первоначала
(«природы», «сущности», «первопричины», или, как ещё говорят, «предельного
основания»). Причем античные мыслители уже знали различие между сущностью вещей
и явлением. При этом были разные толкования сущности. Сходство в том, что
сущность понимали как «начало», как исходный пункт реального генезиса.
Материалист Демокрит в качестве такого «начало» считал неделимые телесные
частицы («атомы»), которые и образуют сущность всякой вещи. Чтобы постичь
истину вещи, необходимо постичь ее атомное строение. Онтологическая истинность
вещи заключается в этом случае в соответствии свойств вещи ее действительному
атомному содержанию. Данная парадигма, на наш взгляд, является одной из причин
нескончаемых дискуссий о природе (сущности, субстанциональности) человека и
человеческой духовности, которые были на протяжении более двух тысяч лет и
которые продолжаются и сегодня.
В связи с этим уместно будет, перед тем как продолжить уяснение
онтологической истинности феномена человеческой духовности, рассмотреть
понимание досократиками понятий «души» и «духа», без обращения к которым понять
сущность духовности, ее функционирование и развитие невозможно.
Древние греки высказывали множество интереснейших идей относительно души,
духа и духовности. В дошедшем до нас философском памятнике – сочинении
Гераклита «О природе» – содержится ряд интересных мыслей. В нем философ
утверждает, что первоосновой всего, а, следовательно, и души, является огонь.
Но «это понятие у Гераклита представляет определенный методологический принцип.
Огонь является для него наиболее адекватным символом развития, постепенности
постоянных изменений»[12].
Он же оставил нам одну из самых прекрасных сентенций о душе: «Никогда не
отыскать границы души, сколько бы путей ее не отслеживать, так глубина ее – это
ее логос»[13]. Даже
в горизонте «физиса» эта идея Гераклита о безмерности пространства души
прочерчивает яркий луч к последующей мысли о душе вне материи. Гераклит пророчески
утверждал, что «бессмертные смертны», «смертные бессмертны», «одни живут
смертью тех, а те умирают жизнью этих». Он полагал, что душа подчинена законам
логоса, а значит и ее развитие зависит от объективно существующего мира
(нарушение связи души с внешним миром приводит к ее огрублению). Он считал, что
душу человека необходимо «образовывать», наделять ее различными добродетелями,
только образованная и добродетельная, она способна на существование, иначе « …
необразованная душа гибнет сразу же по выходе из тела, а образованная,
закаленная добродетелями выдерживает экспирозы Вселенной»[14]. Идея совершенствования
души была подхвачена последующими мыслителями в определении истинной сущности
феномена человеческой духовности.
Дальнейшее развитие идеи
о душе, мы находим у Пифагора. Пифагор полагал, что душа отделена от
физического человеческого тела. Будучи бессмертной и стремящейся к достижению
совершенства, она вынуждена временно воплощаться в смертное тело, а затем после
смерти человека переселяться в другое тело и вновь перевоплощаться. Пифагор
считал, что целью жизни является катарсис – очищение души через восприятие
гармонической структуры космоса (Аналогично идее очищения души и достижения тем
самым духовности в ранних христианских воззрениях). Путь очищения души он
видел, прежде всего, в науке. Отсюда шло понимание рациональности: разумно то,
что гармонично (а гармонично то, что подчинено математической закономерности).
Пифагорейцы полагали, что внутреннюю гармонию можно достигнуть, нацелив душу на
добро, соответствие которому и является предпосылкой истинности человеческой
духовности. Представители пифагорейской школы считая, что «Душа … наша состоит
из четвертки: ее составляют ум, знание, мнение, ощущение, от которых происходит
всякое искусство и всякая наука и благодаря которым мы разумные существа» как
бы наметили архитектонические контуры духовности человека»[15].
Начиная с Сократа, проблема души и духа получает новое звучание. Душа у
Сократа напрямую связана с сущностью человека, что позволяет отличать его от
какого-либо другого существа. Душа для Сократа – это «Я» сознающее и мыслящее
подлинного человека, а также нравственно ориентированное поведение. Она выше
тела, поскольку одушевляет его. Дух же выше и тела, и души: он одухотворяет их
обоих. Душа – это то, что нуждается в особой заботе, во «взращивании» и
воспитании. О ней человек должен «заботиться прежде и сильней всего не о теле и
не о деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше»[16]. Этот путь «взращивания
души» позже назовут духовным развитием, а стремление человека стать как можно
лучше – духовностью. Высшая задача воспитателя – научить человека этому
«взращиванию», привить необходимые добродетели и особенно знания. Именно знания
– «истинные» и «правильные», по Сократу составляют, в первую очередь,
содержание духовного мира человека, а их отсутствие толкает человека в
«животное» (и, следовательно, бездуховное и безнравственное) существование. Сократ
считал, что знание уже само по себе есть высшая добродетель. Дух неотделим от
знания и задача состоит лишь в том, чтобы это добродетельное знание человеку
дать. Нам представляется, что знание стоит в одном субстанциональном ряду с
другими компонентами духовности, непосредственно раскрывающее истинную ее
сущность. Ориентация на знание как высшую ценность и составляет «сократовский»
тип человеческой духовности. Именно знание, его количество и качество
становится мерой ее онтологической истинности. Такая личность существует и
действует во имя знания, и способна подавить в себе все животные начала.
Ученик Сократа Платон заложил в европейской философской традиции основные
парадигмы понимания духовного, духовного опыта и феномена духовности. « … в
этой области, – писал И. Кант, – Платон имеет особую заслугу»[17]. В отличие от своих
предшественников явления духовности философ вывел за границу субъективного,
личностного мира в широкий социальный космос. Дух у него как первооснова всего
– это мировая душа, душа космоса, творческая сила. Она есть первоначало вещей и
универсальный принцип бытия, заставляющая вещи подражать идеям.
Основой духовного как такового, по Платону, являются идеи абсолютных
качеств: Благо, истина, добродетель, прекрасное, соразмерное, справедливость,
совершенство, мужество, гармония и т.д. Эти идеи, будучи по своей природе
генетически первичными, имманентны духовности и «передают» ей свои сущностные
признаки – вечность, объективность, несотворимость, неуничтожимость,
независимость, безусловность, безотносительность. Если согласится с тем, что в
большинстве духовных феноменов выделяются вечные (фундирующие) и исторически
преходящие компоненты, то, как раз платоновские идеи – идеи абсолютных качеств
и Блага – и составляют незыблемый и неизменный каркас онтологического основания
человеческой духовности. Если взять за исходное, что сущность духовности, по
Платону, состоит в ее «идее», которая существует до реального функционирования
духовности и что «идея» духовности изначально самостоятельна, не сводима к
телесно-чувственному бытию, к наличной совокупности конкретных свойств, то
онтологическая истинность духовности в том, что ее функционирование
соответствует этой объективной духовной идее.
Во главе иерархии идей находится предельно общая идея Благо, являющаяся
началом начал, источником бытия и познания вещей: она есть по сути дела
квинтэссенция духовности. Нежелание же, неумение или неспособность видеть
истинные идеи или идею идей – Благо – и есть отсутствие духовности у человека.
А совокупность Блага и идей абсолютных качеств составляют духовность. Идея
Блага, являясь духовным принципом, с одной стороны, вносит в духовное целесообразность,
а с другой – конституирует и регулирует духовность. В «Филебе» Платон дает
характеристику высшего блага для человека, или, иначе говоря, признаков
духовности. Благо, считает Платон, можно выразить в идеях красоты, истины и
меры. Эти три идеи заключают в себе, по мысли В. Виндельбанда, идеал
человеческого существования[18].
Отсюда духовность, по Платону, это всегда духовный процесс, не имеющий
завершения. Он выражается в направленности человеческой души к идеям ценностей.
Соответственно духовность есть не что иное, как интенциональность сознания,
стремления (направленность) к Благу. Причем стремление к Благу тождественно
стремлению к знанию о нем. «… все познающее, – говорит Платон в «Филебе», –
охотится за ним, стремится к нему, желая схватить его и завладеть им, и не
заботится ни о чем, кроме того, что может быть достигнуто вместе с благом»[19].
В основе достижения духовности или получения знания об идеях находится процесс
мышления. Мышление есть действие, в ходе которого человеческий разум путем
диалектических процедур стремится «припомнить» априорные идеи абсолютных
качеств. Лишь та часть материального мира, которая конституируется духовными
принципами, имеет для человека подлинный смысл и ценность. Что же может
контролировать развитие духовности и определять: «что следует и чего не следует
делать». Ответ Платона – «разум» («разумность»), который он образно назвал
«глазом души». «Разумность» определяется Платоном как «самодовлеющая творческая
потенция, направленная к счастью человека; знание добра и зла; состояние, помогающее
судить о том, что следует и чего не следует делать»[20]. За границей разумной
способности души стоят в качестве самостоятельных духовных способностей
поэтический дар, молитва, искусство гадателей и прорицателей. Соответственно,
мерой истинности духовности объявляется степень «разумности» личности.
Гносеологические и
онтологические взгляды Платона на сущность духовности тесно связаны с его
пониманием души, которая представлялась ему нематериальной, бессмертной и
существующей вечно. Платон первым в истории философии в явном виде поставил
вопрос об отношении души к телу и рассмотрел его с разных позиций. «Душа
возникла у нас раньше тела ... так что властвует душа, а тело по своей природе
должно находиться у нее в подчинении»[21].
Причина движения души, по его мнению, в ней самой. Как и пифагорейцы,
представлявшие душу как начало, воплощающее гармонию частей тела, Платон
полагал, что сама душа иерархически подразделяется на разум, волю, благородные
желания, влечения и чувственность, а основу ее роста и развития составляют
любовь, гармония и восхищение красотой. Именно у Платона впервые отмечается
связь духа с душой: «когда он есть, любая душа ничего не страшится и ни перед
чем не отступает»[22].
Познание, по Платону, ведет от чувственного к сверхчувственному, и мы
попадаем в подлинный мир – духовный. Именно духовный мир (в отличие от других
миров – чувственного и идеального) есть сугубо человеческий мир, который
«относится уже не просто к мертвым вещам. Он определяет собою, осмысляет и
организует уже и всю человеческую личность. Теперь он и для нее является
основной причиной ее проявления и основной целью для ее жизни и поведения»[23].
По существу Платон является первооткрывателем духовного преображения
личности, то есть соответствие достижения ею добродетели, сопряженной с
разумением[24],
понимаемым как освобождение от страстей и перенос в «другую область, где
является сущее само по себе»[25].
Добродетель, представляемая совокупностью таких абсолютных качеств, как
рассудительность, мужество, мудрость, щедрость, великодушие, справедливость
(честность) и благочестие, по Платону, является практическим проявлением
духовности. Онтологически истинной будет та духовность, существование которой
будет соответствовать критериями ее истинности, то есть абсолютным качествам.
Платон внес наиболее значительный вклад в разработку категориального
аппарата для анализа духовности и духовного опыта, что было особенно важно
потому, что древнегреческая культура была полна, скорее, интуициями высшего
блага и истины, полагая способом их постижения созерцание, способность к
которому зависит от интеллектуальности и образа жизни индивидуальной души.
Духовная жизнь связывалась со стремлением души к созерцанию истины и блага и
реализовывалась через способность души и обретение ею искусства и знания.
Именно благодаря осуществленной Платоном детализации духовного опыта человека
через множество понятий: «благочестие», «человеколюбие», «великодушие,
«любовь», «благородство», «разумность», «проницательность», «добродетель»,
«вера», «воля», «правдивость», «мудрость» и так далее – мы можем получить
представления не только о разнообразии духовной жизни в античности, но и об
утонченности и богатстве онтологических оснований феномена человеческой
духовности того времени.
Дальнейшее исследование
души, духа и духовности мы находим у Аристотеля. Феномен духовности он
рассматривает в связи с учением о трех родах субстанций:
чувственно-воспринимаемой и преходящей (растения, животные), чувственной, но
вечной (небесные тела) и особой (разумная душа в человеке и Боге). В
«Никомаховой этике» Аристотель дает четкую структуру человеческой души,
подразделяя ее на две главные части: разумную и неразумную, соответственно
последнюю – растительную и страстную (стремящуюся, аффективную). Разумная часть
души распадается на рассудок и разум или, иначе говоря, на практический и
теоретический разум. Практический разум должен властвовать над страстной частью
души, которая разумна лишь в той степени, в какой она повинуется разуму.
Теоретический же, созерцательный разум (или «созерцающий ум» в трактате «О
душе»), который не мыслит ничего относящегося к деятельности и не говорит о
том, чего следует избегать или добиваться[26],
не имеет отношения к аффективной (иррациональной) части души. Между тем именно
эта последняя, полная стремлений, движет душой. Движет душой и практический ум,
отличающийся от созерцательного ума своей направленностью к цели. При этом ум
всегда правилен, а стремления – не всегда[27].
Иррациональная душа разъединяет людей, а разумная объединяет. Человек может
увеличивать степень истинности духовности, которая выражается в стремлении к
божественному единству иррациональной души и разумной. В данном случае
онтологическая истинность человеческой духовности определяется степенью
выражения единства разумной и аффективной частей души.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26
|