Еврейский   мессия -  Узайр.

В  Коране  говорится: “И сказали  иудеи: “Узайр - сын  Аллаха...” Вот  что  говорят  они  устами  своими.  Они  подражают  тому,  что  неверные  говорили  прежде  них.  Проклятие  Аллаха  да  будет  на  них!  Как  тяжко  заблуждаются они” (cура 9:30).  И.Ю. Крачковский  отмечает,  что  Эзра  и  Узайр - это  одно  и  то  же  лицо[29]. “Обычно  Узайр считается  идентичным  библейскому  пророку  Эзре, хотя  известные  материалы  об  иудаизме  V-VII вв.  позволяют  говорить  лишь  об  относительно  незначительном  по  степени  выделении  Эзры  из  ряда  почитаемых  фигур  иудейской  священной   истории”[30].  Возможно  в  Аравии  существовала  секта, которая  почитала  Эзру, то есть Узайра,  как  Мессию  Бога,  точных  данных невозможно найти, так  как  в  Коране он  упоминается  лишь  один  раз.  Мы  можем  ссылаться  только  на  послекораническое  предание,  которое  свидетельствует  о  том,  что  Узайру   после  времени  исчезновения  Ковчега  и  текстов  ат-Тауры (Торы)  была  послана  мудрость  от  Аллаха  и  он   учил  еврейский  народ их  Закону,  когда  же    свитки  Торы  были  найдены,  то  оказалось, что все, чему он  их  учил, соответствовало  Писанию.  Евреи,  жившие в  Аравии,  считали  его  своим  Мессией.

Влияние  мессианских  надежд  на  Мухаммада.

Таким  образом,  евреи  находившиеся  среди  арабского  населения  в  городах  Мекка,  Медина  и  в близлежащих  окрестностях,  где  Мухаммад  сталкивался  с  их  учением  и  с  их  мессианскими  ожиданиями, могли  повлиять  на  его  понимание  о  роли  Мессии,  как  Грядущем, то есть  направленным  в  будущее,  особенно с  выраженными  эсхатологическими  чертами. Часто  Мухаммад  провозглашал  о  будущем   Суде,  где  Иса-ал-Масих, то есть  Иисус,  будет  свидетелем  против  них,  иудеев  и  против  христиан. “Когда  пришел  Иисус  с  ясными  доказательствами,  он  сказал: “Истинно,  я (Иисус)  пришел  к  вам  с  мудростью,  чтобы  разъяснить  вам  то,  в  чем  вы  расходитесь.  Итак,  бойтесь  Аллаха  и  повинуйтесь  Мне... И  разногласили  партии [иудеи, христиане]  среди  них!  Увидят  ли  они  что-нибудь,  кроме  часа  [т.е  будущего  Пришествия Христа], что   придет  к ним внезапно, а они не  почувствуют?” (Cура  43:63,65,66).      

Влияние христианских еретических сект.

Влияние   христианства  на  Аравию  было  через  Абиссинию (Эфиопию)  на севере  Йемена  перед  зарождением  ислама. Мухаммад   рождается в  год  Слона  (570 г.),  в  период  натянутых  отношений  между  Абиссинией  и  Аравией. Абраха (Аbraha)  в 567 г. н. э. воевал против  арабов,  и   против  их  языческого  святилища  в Мекке,  так как  северо-арабские  племена  осквернили  храм  в  городе   Сана. Он  вел  свой  отряд  на  слонах  и  этот  год  известен  в  истории,  как  год  Слона.  В подтверждение этого  мы  находим  в  Коране  арабизированные  эфиопские  слова: “Jabit” в  оригинале  “Taghut”, так же  слова “Maida” и “Hawariyun”[31].

Северные   христиане  из  Египта  и  Сирии  также  оказали  влияние  на  Аравию.  Усман-бен-ал-Хувауриф  отмечает, что  назначение  управляющего  в  Мекке  было прямым вмешательством  римлян.     В  реставрации  храма  Каабы  участвовали  коптские  христиане, которые  описаны  как  “дружественные  ремесленники”[32]. Cреди  христиан, живших  в  Мекке, были рабы  из  Эфиопии,  почитавшие  Византийский  и  Коптский   символы  веры.  Также  нам  известно,  что  немного  христиан  было  в  племени  Бану-Асад ,  жившем  рядом  с храмом  Кааба.

В  своей  семье  Мухаммад  мог  узнать  о  христианстве  через  личного  парикмахера  его  жены  Хадиджи: он   был  христианином. Нам известно, что Мухаммад  усыновил  сына  Хадиджи,  которого  звали Зеид бен Хариф (Zaid ben Harith),  он   принадлежал  к  христианскому  племени Бану-Калб (Bany-Kalb). “Возношу  свидетельство  всем  видящим  теперь, что  Зеид  мой  сын;  я  буду  его  наследником  и  он  моим” [33], - так  было  написано  на  черном  камне.  Историки  описывают,  что  они  часто  имели  беседы.

Сура 16:105  говорит  о  двух  христианах,  Jubra  и  Ysara,  через  которых  Мухаммад  черпал  сведения  о  христианстве. Христиан  в  Коране  и  в  мусульманской   литературе  называют  насара. Сам  Мухаммад  считал, что  они предали забвению, а затем и  отошли  от  истинного пути  Аллаха: “И  отвратись также  от  тех, которые  говорят:  “Мы  христиане”. Мы приняли  завет, но  они  также  забыли  из  увещаний данных  им”  (сура 5:17).

Сведения о несторианском и монофизитском  учениях.

Греческая  церковь  препятствовала  деятельности  еретических  общин, так отмечает  Г.Э. фон  Грюнебаум: “Отколовшиеся  группы отсылали в  отдаленнейшие  пограничные  области,  таким  образом,  христианство  представало  перед  бедуинским  миром  в  облике  еретических  сект”[34]. Христианский материал в Коране, по большей части, относится к вопросам, возникшим из христологических споров того времени между монофизитами и несторианами. Приведем факты  существовавших  там ересей,  которые  действительно  могли  сыграть  большую  роль  в  понимании Мухаммада о природе Иисуса Христа. Свитмен (J.W. Sweetman) говорит о том, что Аравия имела контакты с этими тремя главными течениями церкви, то есть Византийским, Несторианским и Яковитско-Монофизитским[35]. Также нам известно, что в 547 г. н. э. началось большое яковитское возрождение, одного из течений в независимой Аравии. Стюарт (J. Stewart) отмечает, что несторианство практиковалось несомненно каждым священником и епископом, признавалось и допускалась патриархом Селусиа (Selysiа), когда упоминается о христианах в Мекке и Медине, и даже в клане корейшитов (откуда произошел сам Мухаммад)[36]. Именно это христианство распространилось во многих арабских племенах, например, в племени Таглиб. “Некоторые идеи Корана навеяны спорами христиан о том, какова природа Иисуса - божественная или человеческая. Известно, что несторианский толк христианства распространился у многих арабских племен. Именно эта точка зрения о природе Христа изложена в Коране в суре 23:93 : “Аллах не брал себе никакого сына”[37]. О христианском влиянии отмечает также и профессор Д.П. Шантепи де ля Соссей. Он говорит о том, что оно распространилось как на севере, так и на юге Аравии. И в эту страну больше проникало учение монофизитов и несториан. Профессор пишет следующее: “Кроме того, в Аравии существовало еще много других еретических сект, о которых историки церкви большей частью сообщают лишь сбивчивые сведения. Религиозное образование этих христиан было весьма плохим. Библия не была переведена на туземный язык и потому оставалась почти совершенно неизвестной”[38].  Д. Робертсон также отмечает, что в Аравии существовали и многие  другие религии. Он упоминает некоторые племена, которые держались иудейства.  И православные христианские миссионеры  также имели много прозелитов из арабского населения. Члены различных сект таких, как гностиков, манихеев, несториан и монофизитов, находили в этой стране убежище от законов империи.

 Таким образом, влияние еретических сект принесло свои плоды, как отмечает Д.В. Свитмен: “Восток слишком мало оставил  от Августина и слишком увлекся метафизическими  размышлениями. Он озадачил себя вопросом о способе воплощения и пренебрег учением о благодати. И теперь, когда мусульманин сталкивается  лицом к лицу с христианином, у него нет вопросов к Богу-Спасителю, зато есть масса вопросов о проблемах  Троицы, способе воплощения  и о том, как трудно соединить божественное и человеческое”[39].

Несторианство.

Несторий - знаменитый  ересиарх родом из сирийского города Кесарии  Германикийской, что на Евфрате, ни происхождение его, ни год  рождения неизвестны, по свидетельству его главного противника, святого Кирилла  Александрийского. Провел  несколько лет  в монастыре   возле Антиохии, после чего принимает священство и стал известен как проповедник. “Этот константинопольский  патриарх  был  совсем  не  поверхностный  ученый и талантливый  проповедник: за последнее  ручается тот  факт, что одна из его проповедей  некогда  приписывалась Иоанну  Златоусту” [40].Несторий был представителем  антиохийского богословского  направления и он говорил так: “Я разделяю естества и соединяю поклонение...”[41] Его учение было таковым:

1.   Христос- autoV  eiV esti  diplouV th jusei, aplouV  th  auqentia.

“Сам  единый Христос - двойствен  по  природе, просто  по власти. Несторий не только различает, но и “разделяет” ( diairw ) две  неслиянные  природы, хотя - по его намерению - отнюдь не допускает  расторжения их единства”[42]. Он мыслит Христа, как человека, он мыслит  Его личным. Итак, как ни  резко Несторий различал естества, он не имел намерения расторгать единство Лица Христа, и вопрос лишь в том, действительно ли  совместимо в одном самосознании  сознание себя  и младенцем, и Господом - младенцем.

2. Образ  единения естеств: “Sunayeia eiV einoV prosopov”, “относительное единство” (в отличие от  абсолютного единства при единосущии), “единение по достоинству”. По намерению Нестория, эти слова означают единение столь тесное, что его стоит или превращение Божества в человечество, или  поглощение человечества  Божеством, слияние обоих”[43].

3.  Несторий  признавал, что: а) Христос ( равно как  “Сын” и  “Господь” ) означает оба естества, б) “Бог” и  “Слово” - божеское естество,  в) “человек” и “младенец” - человеческое естество. “Он не вмещал  взаимообщения свойств божеских  и человеческих  antimeqistasiV  twn  onomatwn” [44]. “Гораздо более уязвимых пунктов можно встретить в детальной стороне христологии Нестория. Здесь он так часто различает Человека Иисуса от Бога Слова, храм от живущего в нем, Господа от образа раба, одежду от носящего ее, говорит о человеке умершем и Боге, его воскресившем, что - если не иметь в виду его постоянных заверений, что он признает одного только Сына - не трудно прийти к предположению, что Несторий учил о двух естествах положительно развил до учения о двух  лицах,  разорвав  ипостасное единство Богочеловека”[45]. Свой  взгляд Несторий поясняет  таким  примером. Говоря, что человек состоит из двух компонентов: души и тела; кто убивает само тело, того можно назвать человекоубийцею. Несторий здесь в пример приводит слово “antrwpoktonoV”, далее говорит, что он убил не всего человека, а только тело, но убить душу  невозможно, потому что она бессмертна. Несторий делает вывод, что в имени  “человек” содержится оба понятия: душа и тело. Но назвать  подобного  убийцу  “yucoktoV”, то  есть   душеубийцею, не возможно. “Ясно, следовательно, что  хотя пострадал Бог Слово как человек, но можно говорить о страдании Христа, и нельзя говорить о страданиях Бога”[46].

Противником Нестория был  Кирилл  Александрийский. Он вел борьбу против него из-за глубокого убеждения, что Несторий учил не православной истине, тогда как Кирилл был предан церковной истине. И он, защищая истину, говорил: “Ведь человек - это совсем не то, что душа плюс тело в их простом предположении. Нет, при всем различии их природы, человек есть их живое единство. Поэтому-то и возможно говорить о человекоубийстве; душа человека не убита, как бессмертная, убито лишь его тело; но так как это его собственное тело, то говорят, что убили его самого, человека. Поэтому-то и должно говорить, что пострадал  Сам Бог Слово”[47]. Кирилл говорил о том, что вся система Нестория дает возможность сомневаться  в учении, что Христос есть действительно истинный Бог. Этот спор окончился в пользу Нестория, потому что как замечено в письме Кирилла к Несторию: “Евангельские выражения мы не разделяем (merizomen) ни по двум лицам, ибо не двойственен  Единый и Единственный Христос, хотя Он и мыслится из двух и различных “данных” (“kai  ek duo noeitai  kai  diaforon  pragmatwn”). Равно  как и  человек мыслится  из души и тела, однако не двойственен, но один из того и  другого”[48]. Эти слова Кирилла оказались неудачны в опровержении концепции Нестория, потому что он не говорил о “лицах”, но о разных “природах”, по словам А.В. Карташева. Также В.В. Болотов отмечает, что если Нестория нужно укорять в том, что он слишком детально, то есть конкретно понимал  природу Иисуса Христа, делая Его почти человеком, то Кирилл представлял все слишком отвлеченным, делая акцент только на свойстве Богочеловека. Сам  же Несторий указывает против Кирилла в том, что в его любимом слове  “Эммануил” он делает очень  резкий  акцент,  выделяя всего лишь “Ил”, но при этом забывает об остальном, что “Эмману” (с нами) совсем не играет главной роли и остается в тени. А.В. Карташев отмечает, что все ударение Кирилловой доктрины переносится на единство лица Христова: Иисус есть “нечто единое из двух” (en  ti  to  ex  amfoin). “Различны природы, сочитавшиеся в истинном единстве; но один из обеих Христос и Сын не в том смысле, чтобы различие природ уничтожалась вследствие   такого   единения”[49].

Кирилл и Несторий  обвиняют друг друга в отступлении  от  Никейского символа веры. Кирилл заявляет так: “И во единого Господа Иисуса Христа, равному Сыну Божьему, равному единосущному Отцу, равно сошедшего... Следовательно, и воплотился и пострадал Сын Божий, единосущий Отцу” [50]. А Несторий в противовес говорил так: “И во единого Господа Иисуса, Сына Божия, равного единосущному Отцу (особое божеское естество), сошедшего равно и воплотившегося (особое божеское естество)... Следовательно, и воплотился и пострадал Господь Иисус Христос”[51]. Но этим все не закончилось: спор породил  осложненные отношения между константинопольской, александрийской и римской кафедрами. Восточные, как отмечает  В.В. Болотов, говорили о Нестории и конечно считали его “костью от кости своей”, замечая, что в учении нет ничего страшного, может только преувеличения, всего лишь незначительные ошибки, но самого еретического  учения как такого нет. И стали заблуждения искать на стороне  Кирилла. Таким образом,  авторитет Кирилла не играл никакой роли и главного значения  на Востоке. А на дело Нестория  смотрели как на собственное, поэтому  они не могли осудить  его учение. Как отмечает А.В. Карташев, что дело было скорее в конфликте школ, который разделил весь Восток на две половины. “При такой предпосылке скомкать вопрос и приглушить его внешними запрещениями, как это вышло в Ефесе 431г., было мерой бесполезной. Жизнь потребовала разворачивания  вопроса до конца.  И, как известно, Ефес 431г. был только “началом  болезней”. Если  арианская  лихорадка бурно трепала церковный организм  долгих шесть  десятилетий, то перемежающаяся лихорадка христологических споров растянулась на целых 250 лет, износила исторический организм церкви  до явного утомления, расколола и умалила Византийскую империю, унесла из лона кафолической церкви  миллионы душ, ввергнув  их  в  ереси, и отняла у греческой  державы весь  иноплеменный  окраинный Восток”[52].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9