Взаимоотношения философии и религии в истории культуры не были однозначными. В средние века, когда духовная власть религии (и основанная на ней политическая власть церкви) над людьми была безраздельной, философии отводилась лишь роль «служанки» богословия. В Новое время, особенно в эпоху Просвещения, философия заявила о своей «эмансипации» от религии, но вместо того, чтобы занять рациональную позицию, предприняла — в лице наиболее радикальных атеистов — настоящую атаку на религию. Такая позиция философии не может вызывать уважительного к ней отношения. Такая философия не может служить основой массового, практического сознания. Какого мнения заслуживает врач, если он не лечит умирающего, а только грызётся со знахарями, которые в меру своих способностей пытаются излечить больного? Вряд ли благоприятное. Отсюда и те «успехи», которых добилась нищая философия, несмотря на свои усилия в течение тысячелетий. Она могла выдавать только такие ничтожные результаты, как секулярное мировоззрение — так называемый «научный гуманизм». Эта идеология не могла быть альтернативной по отношению к религии, поскольку, в сущности, была ненаучной и потому не гуманной. Ни национализм, ни, тем более, социализм не могут быть альтернативными по отношению к религии.

Философия и религии не должны быть противоборствующими мировоззрениями. Философия реального рационализма должна повышать авторитет общественных наук, не унижая религий. Для такой философии верным является путь, который ориентирован на постепенное практическое, предметно-деятельностное воздействие на социальный мир с целью его усовершенствования. Это путь вовсе не бунтов и революций. Если религии, как и нерациональные науки, разделяют людей на враждующие общности, внося разногласия, умножая общее непонимание и раздор, то реально рациональной можно считать только ту философию, которая своими конкретными усилиями будет активизировать обратный процесс: растворение и примирение ранее организованных по различным критериям общностей, будет стремиться пропагандировать массовое осознание универсальных общественных идеалов и т.п. Новая философия должна вобрать в себя множество жемчужин человеческой мудрости, которые имеются во всех религиях и науках. Ислам более близок к «третьему» пути развития, поскольку отвергает как капитализм, так и социализм. Учение Агни-Йоги совершенно верно провозглашает принцип сотрудничества как между людьми, так между государствами.

Религии, чтобы повысить авторитет своих традиций, пытаются адаптироваться к светской культуре. Реакцию организованной религии на проблемы, вставшие перед традиционными обществами, являет собой фундаментализм. Он, обращенный к повседневным социальным и религиозным потребностям масс, возникает и успешно развивается в основном потому, что дремлют общественные науки, особенно философия. Науки не проявляют активности в направлении рационального мышления, не демонстрируют способность к решению терзающих общество проблем. Пустоту и бесплодность общественных наук восполняют религиополитики. Они разрабатывают новые стратегии выживания, воинственно выступают против эрозии уродливого (противоречивого) общества и ориентации традиционного образа жизни на чуждые или внерелигиозные ценности. Фундаменталисты совершенно правы в том, что презирают коррумпированное общество, выступают против элитарности и секуляристского (лжерационального) движения. Если фундаменталисты защищают Бога, то философы защищают только себя, свои шкурные интересы, бесславно ища решения проблем у «фонаря».

8. ПРЕОДОЛЕНИЕ ПОСТМОДЕРНА

Во второй половине ХХ вв. европейская философия, опираясь на идеи иррационалистов и экзистенциальной философии, отказалась признать ценность и необходимость разума для человечества. Позорная и вполне неизбежная капитуляция нищей философии перед своими традиционными проблемами и проблемами жизни общества создала благодатные условия для возникновения так называемой философии постмодерна. Постмодерн не имеет никакого отношения к философии. Это лжеучение, которое, злорадствуя от интеллектуальной импотенции «рационалистов», пытается лишить разум права судить и оценивать. Свои положения представители постмодерна основывают на том, что разум уже завел человечество в тупик, поставил его на грань глобальных катастроф. Если бы этим сектантам хватило разума понять, что в действительности довело человечество до войн и революций, то они бы, несомненно, не покушались на доверие к разуму, науке, логике. Но раз произошло обратное, произошло то, что произошло. Можно с полной уверенностью утверждать, что постмодернисты переняли от предшествующей философии эстафету научного невежества. Сегодня человек оказался неспособным осознать свою неразумность, понять свои ошибки, понять причины алогичности и жестокости социального мира. Представители постмодерна, не оценив должным образом бессилие нищей философии, предписывают человеку жить не по правилам разума, а по велению своих эмоций. То есть жить как животное — не рассматривать свои поступки сквозь призму разума. Постмодернисты, похоже, никогда и не поймут ошибки (ошибок) невежественной философии, поскольку для них ценно только новое, не связанное с прошлым. Настоящее невозможно понять, не поняв прошлого. Более того, сектанты пытаются трансгрессивным методом, сродным мистическому откровению, предсказать эволюционные перспективы, не детерминированные наличным состоянием системы. Разве можно посредством фантазерства начертать принципиально новые перспективы? Конечно же, нет. Это могут быть только безусловно, бредовые прогнозы на будущее.

Постмодернисты пытаются использовать идею бытия как становления, отказываясь от понимания бытия как неизменного. Отвергая идею абсолютного бытия, которая в разных своих вариациях, от Парменида до Гегеля, оправдывала необходимость для человека подчиняться каким-то высшим ценностям, представители постмодернизма считают себя спасателями людей от добровольного порабощения, якобы выражавшееся в признании бытия как чего-то надчеловеческого. Идея абсолютного бытия, которая заставляла людей устремлять свой взор на небеса (в надуманные законы общественного развития), без сомнения, антинаучна. Познание, которое устремлено к нахождению объективных законов в произвольно созданном обществе, не является научным. Но и постмодернистская «философия» не предлагает ничего научного. Она отвергла классический способ философствования, нацеленный на отработку ощущения самотождественности через отношение к чему-то надчеловеческому, но не предложила другого способа философствования, более-менее здравого. Весь комплекс ее измышлений мне представляется концептуальным оформлением факта гибели человечества. То есть «философия» постмодернизма лишь пытается держать нос по ветру, поскольку для нее характерна (как и для культуры постмодерна в целом) парадигмальная установка на восприятие мира в качестве хаоса. А хаос, к сведению сектантов, неизбежно усиливается из-за противоречивости социального мира. Потому-то и беснуются постмодернисты, что «конгруэнция постмодернистских феноменов, — по оценке В.Вельша, — как… в разных видах искусства, так и общественных феноменах — от экономики вплоть до политики и, сверх того, в научных теориях и философских рефлексиях совершенно очевидна». Мир действительно превратился в хаос, но торжествовать по этому поводу свойственно только ошибочным аксиологиям. Для множества постмодернистских феноменов, таких, как преодоление бинарных оппозиций общесоциологического порядка (противопоставление субъекта и объекта, центра и периферии в социальной структуре), конгруэнция принципиально исключена, поскольку «философия» постмодернизма не понимает и не пытается понять причины, породившие дихотомическое мышление.

Универсальным принципом построения культуры постмодерна является принцип плюрализма, фундированный презумпцией не только отсутствия, но и невозможности канона. Настоящее культуры постмодерна описывается Лиотаром как «монстр», образуемый переплетением радикально различных, но при этом абсолютно равноправных мировоззренческих парадигм, в рамках взаимодействия которых невозможно определить универсальные «метапредложения». Коллаж в постмодерне превращается в универсальный принцип построения культуры. Это формирует социально-психологические ситуации, когда человек, особенно молодой, оказывается неспособным четко зафиксировать свою позицию по отношению к плюралистическим аксиологиям. Постмодерн, таким образом, семантически противостоит не только дуализму, но и монизму. Отказываясь от «больших историй», метанарраций, основанных на идеях Просвещения («прогресса истории», свободы и рационализма), постмодерн пытается претендовать на универсальность, доминирование в культуре своих лженаучных воззрений. То есть он делает то, чего не позволяет делать другим.

Постмодернизм рассматривает метанаррации как своеобразную идеологию модернизма, которая предписывает обществу и культуре в целом определенный мировоззренческий комплекс идей; ограничивая, подавляя, упорядочивая и контролируя, они осуществляют насилие над человеком, его сознанием. Если социальная реальность оказывается искусственно сконструированной в результате взаимодействия различных дискурсивных практик, где метанаррации служат средством легитимации знания, социальных институтов, то это не является основанием для того, чтобы кидаться в еще большую невежественность: настаивать на игровой равноправности множества сосуществующих картин мира, провозглашать «закат метанарраций». Постмодернизм, таким образом, подвергает сомнению не содержание идеологии модернизма, а форму, посредством которой обществу и культуре навязывается определенный комплекс мировоззренческих идей. Это явный признак односторонности мышления или, точнее говоря, идеализма. Постмодернисты, как и все идеалисты, совершенно не способны решать насущные проблемы жизни общества. Они лишь пытаются сочинять парадигмы, соответствующие последствиям искусственно сконструированных дискурсивных практик.

Постмодернисты утверждают, что истина не открывается (как считали философы классического рационализма), а создается. По их мнению, ни одно описание мира — научное, поэтическое, философское, религиозное, политическое и т.д. — не является точной репрезентацией мира, каков он сам по себе. Идея такого рода репрезентации вообще лишена смысла. Главной онтологической характеристикой природы и общества объявляется неопределенность как процесс взаимодействия противоречивых тенденций: хаоса и порядка, организации и дезорганизации, устойчивости и неустойчивости. По моему же мнению, истина, претендующая на долгое и массовое признание, только открывается. Созданные истины как раз и являются элементами произвольных организационных строений. Сочинители, которые не имеют точки опоры или, другими словами, руководящего момента в поисках рационального (непротиворечивого) состояния общества, способны только на искусственное конструирование различных дискурсивных практик. То есть они способствуют утверждению нерационального состояния общества, а вместе с ним и соответствующих общественных идеалов и истин, не выдерживающих, как правило, испытания временем. Чтобы открывать в социальном мире абсолютные истины и жизнестойкие идеалы, нужна совершенно другая методология.

Сначала необходимо предложить точную репрезентацию природного мира и только потом, основываясь на понимании логики его создания, конструировать социальный мир. А общественные идеалы и истины будут открываться по мере, скажем так, правильного монтажа естественной социальной конструкции. Поэтому правильнее утверждать, что лишена смысла идея репрезентации только искусственной социальной конструкции. Неопределенность является главной онтологической характеристикой только такой конструкции общества. К природному миру она не имеет никакого отношения.

Вопреки мнению постмодернистов, трагедия тоталитаризма в Европе вовсе не связана с сутью европейского мышления, ориентированного на поиск безальтернативной истины. Право на индивидуальный выбор в своей реализации приводит к практике сосуществования множества различных языков, гетерогенных «языковых игр», полное тождество которых невозможно ввиду различия их целей. К насильственной унификации множественности в единое «коллективное тело» социума вынуждает нерациональное состояние общества. То есть, чтобы изжить тоталитаризм, необходимо созидать непротиворечивое (или, иными словами, цивилизованное) общество. Именно из-за отсутствия такого общества «очень часто мы слышим высказывания, будто та или иная форма тоталитаризма неизбежна. Многие из тех, кому в силу их ума и образования следует отвечать за то, что они говорят, утверждают, что избежать тоталитаризма невозможно. Они спрашивают нас: неужели мы настолько наивны, что полагаем, будто демократия может быть вечной…Они заявляют, что демократия в борьбе с тоталитаризмом вынуждена копировать его методы и потому сама становится тоталитарной»[21]. Постмодернисты сами не стремятся к созиданию непротиворечивого общества и пытаются не позволять делать это другим. Они утверждают, что демократия способна и должна разрушить единую систему ценностей общества. Это утверждение в корне неверно. Демократия способна и должна разрушать ложные системы ценностей. Демократия потому нынче приживается с большим трудом и существует в лицемерной форме, что наличные системы ценностей в различных странах далеки от ценностей цивилизованного общества. Таким образом, постмодерн, подпевающий хаосу и невежеству, косвенно способствует повышению необходимости применения тоталитарных форм организации общественной жизни. Существует мнение, что «философия» постмодернизма окончательно «разбожествила» мир. Постмодернисты утверждают, что нет Бога, Истины, Разума — есть только люди, нуждающиеся в стратегии совместной жизни. Отвергая эти ценности, они, в сущности, обрекают человечество на погибель, уводя общественную мысль от поиска рациональной формы организации общественной жизни. Постмодернисты даже не осознают необходимость такого поиска, поскольку они утверждают, что общество необратимо плюралистично. Если происходит постоянная смена идеологий, то это значит, что философия реального рационализма еще не восторжествовала. Но я твердо уверен в том, что она скоро восторжествует. Она предложит людям рациональное понимание социального мира, разработанное на основании единого принципа, заимствованного у разумной природы. Новой философии нужен Разум, чтобы понять логику Создателя (или Бога) природы и открыть Истины, основываясь на которых люди могли бы выстроить правильную полноценную, безупречную стратегию совместной жизни. Для философии преодолеть постмодерн — значит прервать эстафету своего бесславия. Это святой долг каждого, кто считает себя философом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Я представляю себе открытое общество как общество, открытое улучшениям… Открытое общество не только допускает такой процесс, но реально его поощряет, отстаивая свободу выражения и охраняя инакомыслие

Джордж Сорос

Эволюционный процесс делает капитализм все более и более ущербным. Глобальный кризис, охвативший мировую экономику, политические отношения, культуру и особенно человека, усиливается, как я считаю, из-за всемирного распространения такого капитализма. Существующие экономические модели (даже в самых высокоразвитых странах) близки к своему исчерпанию, и развитие личности находится под угрозой. Духовный мир обретается на одной из последних ступеней своей нищеты. Все это предвещает глобальную Реформацию. Судьба человечества на изломе. Впереди развилка истории, и необходим глубоко осмысленный выбор дальнейшего пути. Нет смысла менять кадры, Правительства, главное — победить собственное невежество, из-за которого мы все лишены ориентирующего мировоззрения. Но я уверен, что совсем скоро философия реального рационализма предложит человечеству «стратегию выживания», основанную на мировоззрении мобилизационного и консолидирующего типа. Я также уверен, что компонентами этого мировоззрения станут: новое понимание сущности диалектического движения и природы рынка, новый основной вопрос философии, качественная система оплаты труда; коллективная система предпринимательства, пропорциональная система распределения создаваемых благ; сотруднический тип производственных отношений независимо от формы собственности и т.д.

Тенденция к нарастанию планетарного единства, которая просматривается сегодня, несмотря на продолжающиеся (а иногда и усиливающиеся) противоречия интересов, вопреки еще наличным идейно-политическим противостояниям, экономическим столкновениям, геополитическим и военно-стратегическим конфронтациям, приобретет, хотя и очень медленно, ясные очертания. Разумная Европа уже объединяется. Путь от объединенной Европы к единой планете неизбежно определится, сформируется устойчивая и эффективная мировая политическая система. Человечество обязано осознать свое единство перед лицом вызова глобальных проблем современности, обязано укреплять эту прогрессивную тенденцию, придать ей конкретное, позитивное и безопасное содержание. Нужно сделать еще многое, чтобы человечество развивалось в направлении лучшего. Это вполне возможно. Возможно и совершенное общество. И личность можно постигнуть рационально. Для осуществления этого необходимо, чтобы разум человека стал единственно признанным для всех людей Абсолютом.

Общественные науки могут и должны знать, как, в соответствии с социальной природой человека, мирно совершенствуя экономические и, соответственно, общественные отношения, улучшить сознание человека, создать принципиально новых, старательных, человечных людей. Нужно отбросить идею сверхчеловека, поскольку она абсолютно антинаучна. Фридрих Ницше интеллектуально не смог разрешить «рогатую проблему» (проблему науки, разума) и поэтому отказался от идеи «облагородить когда-либо человечество», ударился в фантазию, лишенную здравого смысла. Лирическим плодом этой фантазии и стал сверхчеловек. Придуманный им сверхчеловек — вовсе не человек, а существо, не ведающее о добре и зле, ставшее по ту сторону добра и зла. Их таких существ, живущих не по человеческому разуму, а по животной природе, разумеется, совершенное или, в моем понимании, цивилизованное общество создать невозможно. Мораль, как и сознание, — компонент сущности человека, без которой он не является таковым.

Суть перехода к цивилизованному обществу состоит в устранении противоречий, присущих современным обществам. Синергетика ошибочно полагает, что устранять негативные явления не только в принципе невозможно, но и нецелесообразно. Одно из ведущих направлений науки, представляющее собой область теории нелинейных динамик в современной культуре, похоже, пытается не только оправдать интеллектуальную беспомощность общественных наук в деле устранения социальных негативов, но и предлагает считать неразумными тех, кто стремится на практике достичь этого. Все негативные явления являются следствием несовершенства социального мира. Их можно устранить без всяких революций. Нет никакого антагонизма между природным началом человека и культурой. Есть несогласованность между природным началом человека и его сознанием, являющимся отражением всей совокупности различных достижений, выработанных человеческим сообществом. Эти достижения, как правило, преходящи по форме и относительны по содержанию. Они зачастую противоестественны, не объективны. Если сегодня ни в одной мусульманской стране не приживаются многопартийность и идея уравнения в правах женщин, то это вовсе не говорит о том, что так будет всегда. Если в госаппаратах живет и процветает коррупция, то это не значит, что так и должно быть. Браться за устранение негативных явлений без научного фундамента — это то же самое, что мести мусор против ветра. Если какие-то политические деятели считают коррупцию порождением безответственной власти, то они, соответственно, выстраивают программу ее устранения. Эффективность этой программы будет, в конечном счете, нулевой, поскольку она построена на ошибочном понимании природы этого негативного явления. То есть, чтобы политику завоевать устойчивый народный авторитет, он должен быть рационалистически ориентированным. Эффективность созидания цивилизованного общества настоятельно требует повышения объективности, а значит и результативности общественных наук. Лучшим критерием научности знания является «...то, что, — как сказал Карл Ясперс, — из непреложных оснований признается каждым...»

Созидание цивилизованного общества, разумеется, во многом зависит от руководства стран. По мере осознания руководителями различных стран нового мировоззрения, по мере целенаправленного внесения ими конкретных и многоопределяющих корректив в содержание экономической политики своих государств начнут налаживаться рыночные механизмы. Постепенно, по мере повышения преданности идеалам демократического открытого — цивилизованного — общества и искренности стремлений к экономическому процветанию, социальному благополучию и духовному единству, будет формироваться совершенная рыночная экономика. Реформированная экономика станет способна обеспечивать стабильность экономического роста и решение социальных проблем без циклических кризисов, без активного вмешательства государства. В человеческом сообществе начнёт преобладать тенденция ускорения темпов экономического роста и укрепления международного мира.

14 апреля 2005 г.

[1] Сорос Дж. «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., 1999, с. 4.

[2] Сорос Дж. «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., ИНФРА-М, 1999, с. 18.

[3] Поппер К. «Открытое общество и его враги», М., 1992, т. 2, с. 221.

[4] Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, т. 2, с. 131.

[5] Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма» М., 1999.

[6] Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, т.2, с. 196.

[7] Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., ИНФРА-М, 1999, с. 25.

[8] Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., 1999, с. 34.

[9] Там же, стр. 75.

[10] Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, т. 2, с. 95.

[11] Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., 1999, стр. 75.

[12] Там же, с. 76.

[13] Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, т.1, с. 46.

[14] Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., ИНФРА-М, 1999, с. 43.

[15] Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., 1999, с. 33.

[16] Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, т. 2, с. 317.

[17] Там же, стр. 467.

[18] Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., ИНФРА-М, 1999, с. 19.

[19] Там же, с. 26.

[20] Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, т. 2, с. 132.

[21] Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, Т.1, с. 31.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22