Великий знак
унижения человека виден в том, что человек свет получает от солнца и что жизнь
его вращается вокруг солнца. То, что солнце извне светит человеку, есть вечное
напоминание о том, что люди, как и все вещи мира, сами по себе находятся в
вечной тьме, лишены внутреннего излучения света. Солнце должно быть в человеке
– центре космоса, сам человек должен был бы быть солнцем мира, вокруг которого
все вращается. Логос – Солнце в самом человеке должен светить. А солнце вне
человека, и человек во тьме. Свет жизни в природном мире зависит от внешнего и
далекого источника. Померкнет солнце, и все существа и все предметы природного
мира будут повергнуты в беспросветную тьму, жизнь прекратится, так как нельзя
жить без света. И магическое действие белых ночей, и необычную красоту их можно
объяснить тем, что в беглые ночи не видно внешнего источника света (солнца,
луны, лампы, свечи), что все предметы светятся как бы изнутри, из себя. Белые
ночи романтически напоминают о нормальном внутреннем свете всех существ и вещей
мира. Центральное положение солнца вне человека и зависимость от его света есть
унижение человека. Предмирное падение человека было перемещением его как
иерархического центра. В природном мире, в метафизическом образовании нашей
планетной системы это отозвалось тем, что солнце переместилось изнутри вовне.
Человек пал, и солнце ушло из него. Земля с живущим на ней человеком стала
вращаться вокруг солнца, в то время как весь мир должен был бы вращаться вокруг
человека и его земли и через человека получать свет, через живущий внутри его
Логос. Утеряв свою солнечность, человек впал в солнцепоклонство и огнепоклонство,
сделал себе бога из внешнего солнца. Апокалиптический образ Жены, облеченной в
Солнце, и есть образ возвращения Солнца внутрь человека. Восстанавливается
правильный иерархический строй космоса. Ангелус Силезиус говорит: "Ich selbst muss Sonne sein, ich muss mit meinen Strahlen dass farbenlose Meer der ganzen gottheit malen" [64] {8}. Но Солнце
возвращается внутрь человека лишь через воплощение в мир Абсолютного Человека –
Логоса. Логос – Абсолютный Солнечный Человек, возвращающий человеку и земле их
абсолютное центральное положение, утерянное в природном мире. Высшее
самосознание человека как микрокосма есть христологическое сознание. И это
христологическое самосознание нового Адама превышает самосознание Перво-Адама,
обозначает новый фазис в творении мира.
Истинная
антропология может быть обоснована лишь на откровении о Христе. Мировой факт
явления Христа – основной факт антропологии. Лишь после Христа возможно высшее
антропологическое сознание. Лишь в Христе и через Христа совершился мировой акт
божественного самосознания человека. Лишь богоусыновление человека, совершенное
Христом, восстановление Христом человеческой природы, поврежденной грехом и
отпадением, раскрывает тайну о человеке и его первородстве, тайну лика
человеческого. В Христе Бог становится лицом и человек становится лицом. Беме
говорит: "Gott ist keine Person als nur in Christo" [65] {9}. Тайна
Христа и есть тайна Абсолютного Человека, Бого-Человека. Христос – Сын Божий –
предвечный, абсолютный, божественный Человек. Предвечно рождается от Отца Сын –
Абсолютный Человек, Божественный Человек, Бого-Человек. Божественный Сын –
Человек рождается на небе и на земле, в вечности и во времени, вверху и внизу.
И потому совершающееся на земле совершается на небе. Драма земного человечества
и есть драма небесного человечества [66]. Через
Сына Человеческого природа причастна природе Божественной, и в Божестве
пребывает лик человеческий. Самосознание Христа как совершенного Бога и
совершенного Человека возносит Человека на головокружительную высоту, поднимает
его до Св.Троицы. Через Христа человек делается причастным природе
Св.Троицы, ибо вторая Ипостась Св.Троицы – Абсолютный Человек. О, конечно,
человек не Бог, он Сын Божий не в том единственном смысле, в каком Сын Божий
Христос, но человек причастен к тайнам природы Св.Троицы и является посредником
между Богом и космосом. Каждый лик человеческий через Христа пребывает не
только в тварном мире, но и в Божестве. Природа человека бого-мирская, а не
только мирская. Человек – не только природно-тварное существо, но и
божественно-тварное существо. В человеке есть природная божественность, в нем
скрыто натурально-божественное начало. Христос восстанавливает утерянную
родословную человека, его право на божественное происхождение и божественное
назначение. Оправдательные документы были утеряны после падения человека в
порядке природной необходимости. Падший человек, превратившийся в природное
существо, скованное необходимостью, бессилен освободить себя из плена и
рабства, вернуться к божественным своим истокам. В силах это сделать лишь
Абсолютный, Божественный Человек, через которого всякий человек причастен
божественной природе и божественной силе. Абсолютный Человек в Боге хранит
облик человека таким, каким сотворен он Богом-Творцом. В Абсолютном Человеке
человеческая природа остается в высших, божественных сферах бытия, в то время
как в падшем природном человеке она погружается в низшие сферы бытия, чтобы
поднять падшего человека в высшие сферы. Абсолютный Человек, Богочеловек – Логос,
Солнце творения. Через Него Человек становится Солнечным Логосом творения, к
чему и был предназначен Творцом.
Мистическому
соотношению Христа-Логоса и мировой, тварной души должно соответствовать и
соотношение человека и природы, антропоса и космоса. Мистическая символика
всегда прозревала в соотношении Логоса и души мира соотношение мужского и
женского. Та же символика мужского и женского может быть раскрыта в соотношении
человека и природы. Мужское – солнечное; женское – лунное. Женское светится
лишь отраженным солнечным светом. Через мужское человек причастен Логосу; через
женское – природной душе мира. В одном своем аспекте Христос-Логос – муж, а не
жена – Абсолютный Человек в мужской своей природе. В другом своем аспекте
Христос – андрогин. Возобладавшие женского над мужским есть возобладание
природной стихии мира над Логосом. Мистическому видению и религиозному сознанию
всегда открывалось, что падение человека сопровождалось подчинением женственной
стихии, что падший ангел действовал через женственную стихию.
Христианство
всегда учило о падении и слабости человека, о греховности и немощи человеческой
природы. И в то же время христианская антропология признает абсолютное и
царственное значение человека, так как учит о вочеловечении Бога и
обожествлении человека, о взаимопроникновении природы божественной и природы
человеческой. Но по глубочайшим причинам, скрытым в тайне времен и сроков,
христианство не раскрыло полностью того, что должно дерзнуть назвать
христологией человека, т.е. тайны о божественной природе человека, догмата о
человеке, подобного догмату о Христе. Открывалась в христианстве природа
Св.Троицы и природа Христа, и почти не открывалась природа человека. В
святоотеческом христианстве был монофизитский уклон, робость в раскрытии
человеческой природы Христа, а потому и божественной природы человека,
подавленность грехом и жаждой искупления греха. Этот уклон свойствен всему
христианству и не является случайным. И все же в откровении христианском
истина о божественности человека есть лишь обратная сторона истины о
человечности Христа. Христология человека неотделима от христологии Сына
Божьего, самосознание Христа неотделимо от самосознания человека.
Христологическое откровение – антропологическое откровение. Задача религиозного
сознания человечества и есть раскрытие христологического сознания человека.
Только мистики прозревали истину о христологии человека, упреждая времена и
сроки. Человек – микрокосм, ему принадлежит центральное и царственное положение
в мире, потому что природа человека мистически подобна природе абсолютного
Человека-Христа и тем причастна к природе Св.Троицы. Человек – не простая
тварь в ряду других тварей, потому что предвечный и единородный Сын Божий,
равнодостойный Отцу, – не только Абсолютный Бог, но а Абсолютный Человек [67].
Христология есть единственная истинная антропология. Явление Христа –
Абсолютного Человека на земле и в человечестве навеки и абсолютно утвердило за
человеком и землей абсолютное и центральное во вселенной значение. Астрономия
Коперника и биология Дарвина не в силах опровергнуть христологической
антропологии как истины, превышающей мир, истины предмирной. Мир еще не был
сотворен Творцом, когда образ человека был уже в Сыне Божьем, предвечно
рождающемся от отца. Только христология человека, обратная сторона антропологии
Христа, раскрывает в человеке подлинный образ и подобие Бога-Творца.
Святоотеческая
антропология не раскрыла сколько-нибудь полно христологической истины о
человеке. Религиозная антропология отцов и учителей Церкви ограничена, она не
вмещает творческой тайны человеческой природы. Антропология эта все еще слишком
подавлена сознанием падения человека, она учит о страстях человека и об
избавлении от греха. В сущности, святоотеческая антропология находится еще в
зависимости от ветхой языческой антропологии [68]. В
сознании святоотеческом абсолютной и головокружительной христологической истине
об искуплении не соответствует абсолютной и головокружительной истины о
человеке. Тайна искупления как бы прикрыла творческую тайну о человеке.
Остается бесконечная дистанция между человеком и Богом. Нет окончательного
антропологического откровения и в догматах вселенских соборов, раскрывавших
лишь тайну христологическую, тайну искупления. Подлинно христианской
религиозной антропологии не могло быть в христианстве святоотеческом, в
христианстве вселенских соборов. Вся эта мировая эпоха христианства стояла под
знаком осознания греха и осознания Христова искупления как единственного пути
избавления от греха. Религиозное сознание должно было быть целиком обращено к
Христу, а не к человеку. Сознание бессилия и беспомощности человека необходимо
для сознания истины искупления. И лишь изредка прорывается в святоотеческом
периоде христианства то сознание царственности человека, которое звучит в
словах св.Григория Нисского: "Как в этой жизни художники дают вид орудию
соответственно его потребности, так наилучший художник создал наше естество как
некий сосуд, пригодный для царственной деятельности, и по душевным
преимуществам, и самому телесному виду устроив его таким, каким нужно, чтобы
царствовать. Ибо душа прямо показывает в себе царственность и возвышенность, и
великую далекость от грубой низости тем самым, что она, не подчиняясь,
свободно, полновластно располагает желаниями. А это кому иному свойственно,
кроме царя? А сверх того соделаться образом Естества, всем владычествующего, –
не иное что значит, как при самом создании немедленно стать естеством
царственным" [69]. Или у
св.Симеона Нового Богослова: "Когда пришел Христос, с того времени человек
сделался уже как бы светом, через соединение с оным, первым и невечерним светом
Божиим, и не имеет более нужды ни в каком писанном законе" [70]. Или у
св.Макария Египетского: "Познай же свое благородство, а именно, что
призван ты в царское достоинство, что ты – "род избран, священие и язык
свят". Тайна христианства необычайна для мира сего. Видимая слава и
богатство царя суть нечто земное, тленное, преходящее; а то царство и то
богатство божественны, небесны, славны, никогда не проходят и никогда не
прекращаются. Ибо в небесной Церкви соцарствуют с небесным Царем; и как сам Он
"первороден из мертвых", так и соцарствующие с Ним первородны" [71]. Но
преобладает в христианстве святоотеческом сознание утери человеком свободы в
его падении над сознанием царственной свободы человека. У святых отцов, в
творениях аскетических, наиболее ценных, хорошо разработано лишь учение о
страстях и об избавлении от них, т.е. антропология отрицательная. Положительная
антропология все еще остается ветхоязыческой, т.е. учат о природном человеке, о
ветхом Адаме. Учение о небесном Адаме, о человеке – микрокосме сверхприродном
почти не раскрыто, вернее, раскрыто лишь в христологии, а не в антропологии.
Только отдельные мистики разрывали границы, поставленные временами и сроками.
Что человек – творец, подобный Богу-Творцу, об этом ничего не раскрыто в
сознании отцов и учителей церкви. А христианское сознание было до сих пор
сознанием святоотеческим. Святоотеческое сознание не могло видеть в человеке
микрокосма, так как не было обращено к макрокосму. Вопрос о положительном,
творческом призвании человека в мире даже никогда не поднимался святыми отцами
и учителями церкви. Самый радикальный и огненный из отцов св.Исаак Сирианин
говорит: "В том и добродетель, чтобы человек не занимал ума своего миром.
Сердце не может пребывать в тишине и быть без мечтаний, пока на человека действуют
чувства" [72].
"Начало истинной жизни в человеке – страх Божий. А он не терпит того,
чтобы пребывать в чьей-либо душе вместе с парением ума" [73]. "Мир
есть имя собирательное, обнимающее собою перечисленные нами страсти" [74]. "По
природе душа бесстрастна" [75].
"Естество тогда только способно соделаться зрителем истинного, а не
мечтательного созерцания, когда человек первоначально претерпением страданий,
делением и скорбию совлечется ветхого страстного человека, как новорожденный
младенец совлекается одежды, выносимой из матерних ложесн. Тогда ум способен
возродиться духовно, соделаться видимым в духовном мире, и приять созерцание
отечества своего" [76]. А вот
слова, как бы открывающие в человеке всю полноту божественного и космического:
"Кто покорит себя Богу, тот близок к тому, чтобы покорялось ему все. Кто
познал себя, тому дается ведение всего; потому что познать себя есть полнота
ведения о всем, и в подчинении души твоей подчинится тебе все" [77]. Но для
св.Исаака Сирианина мир есть лишь страсти и человек делается сильным и получает
ведение не через раскрытие своей человеческой природы, а через ее окончательное
умолкание и освобождение места для Бога. Человек обожествляется, но лишь путем
умолкания всего человеческого, исчезновения человека и появления на его место
Божества [78]. У
учителей церкви бывало учение о θεωσις'се
человека, но в этом θεωσις'се человека совсем
нет. Не ставится даже проблема о человеке. Но человек богоподобен не только
потому, что он способен привести в молчание свою природу и освободить место для
Божества. В самой человеческой природе есть богоподобие, в самом человеческом
голосе этой природы. Приведение к молчанию "мира", страстей,
освобождает человека. Бог хочет, чтобы не только Бог был, но и человек
был. В этом – смысл мира. Для святых отцов задача человека – возврат к
первоначальному состоянию до грехопадения. Св.Симеон Новый Богослов говорит:
"Бог соделался человеком для того, чтобы через вочеловечение свое опять
возвесть естество человеческое в благобытие. Почему надобно нам узнать, каким
это образом, через воплощенное домостроительство Христово, человек опять
приходит в благобытие" [79].
"Люди для того рождаются на свет, чтобы прославлять Бога, так как они суть
мыслящие и разумные существа. Они одни из всех видимых тварей могут познавать,
величать и благодарить Творца Бога. Рассматривая тварь, они дивятся Творцу, и,
познав Его величие, недомыслимое и беспредельное, поклоняются Ему, чтут Его и
благоговейнствуют перед Ним" [80]. Человек
рожден "для того, чтоб сделаться достойным обитать в небесных селениях и
быть вчинену в сонм святых Ангелов" [81], т.е.
призвание человека ангельское и потому пассивное и нетворческое. Все значение
святоотеческого сознания было в героической борьбе против ветхого Адама, против
страстей мира.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44
|