На
ранних стадиях развития общества субъектная и предметная стороны практической
деятельности не расчленяются в познании, а берутся как единое целое. Познание
отображает способы практического изменения объектов, включая в характеристику
последних цели, способности и действия человека. Такое представление об
объектах деятельности переносится на всю природу, которая рассматривается
сквозь призму осуществляемой практики.
Известно,
например, что в мифах древних народов силы природы всегда уподобляются
человеческим силам, а ее процессы — человеческим действиям. Первобытное
мышление при объяснении явлений внешнего мира неизменно прибегает к их
сравнению с человеческими поступками и мотивами. Лишь в процессе длительной
эволюции общества познание начинает исключать антропоморфные факторы из
характеристики предметных отношений. Важную роль в этом процессе сыграло
историческое развитие практики, и, прежде всего, совершенствование средств и
орудий труда.
По
мере усложнения орудий те операции, которые ранее непосредственно
производились человеком, начинали «овеществляться», выступая как
последовательное воздействие одного орудия на другое и лишь затем на преобразуемый
объект. Тем самым свойства и состояния объектов, возникающие благодаря
указанным операциям, переставали казаться вызванными непосредственными
усилиями человека, а все больше выступали в качестве результата взаимодействия
самих природных предметов. Так, если на ранних стадиях цивилизации перемещение
грузов требовало мускульных усилий, то с изобретением рычага и блока, а затем
простейших машин можно было заменить эти усилия механическими. Например, с
помощью системы блоков можно было уравновесить большой груз малым, а прибавив
незначительный вес к малому грузу, поднять большой груз на нужную высоту.
Здесь для подъема тяжелого тела не нужно усилий человека: один груз
самостоятельно перемещает другой.
Подобная
передача человеческих функций механизмам приводит к новому представлению о
силах природы. Раньше силы понимались только по аналогии с физическими усилиями
человека, а теперь начинают рассматриваться как механические силы. Приведенный
пример может служить аналогом того процесса «объективации» предметных отношений
практики, который, по-видимому, начался уже в эпоху первых городских
цивилизаций древности. В этот период познание начинает постепенно отделять
предметную сторону практики от субъективных факторов и рассматривать данную
сторону как особую, самостоятельную реальность. Такое рассмотрение практики
является одним из необходимых условий для возникновения научного исследования.
Наука
ставит своей конечной целью предвидеть процесс преобразования предметов
практической деятельности (объект в исходном состоянии) в соответствующие
продукты (объект в конечном состоянии). Это преобразование всегда определено
сущностными связями, законами изменения и развития объектов, и сама
деятельность может быть успешной только тогда, когда она согласуется с этими
законами. Поэтому основная задача науки — выявить законы, в соответствии с
которыми изменяются и развиваются объекты.
Применительно
к процессам преобразования природы эту функцию выполняют естественные и
технические науки. Процессы изменения социальных объектов исследуются
общественными науками. Поскольку в деятельности могут преобразовываться самые
различные объекты — предметы природы, человек (и состояния его сознания),
подсистемы общества, знаковые объекты, функционирующие в качестве феноменов
культуры и т.д., постольку все они могут стать предметами научного
исследования.
Ориентация науки на изучение объектов, которые могут быть включены в
деятельность (либо актуально, либо потенциально как возможные объекты будущего
преобразования), и их исследование как подчиняющихся объективным законам
функционирования и развития составляют первую главную особенность научного
познания.
Эта
особенность отличает его от других форм познавательной деятельности человека.
Так, например, в процессе художественного освоения действительности объекты,
включенные в человеческую деятельность, не отделяются от субъективных
факторов, а берутся в своеобразной «склейке» с ними. Любое отражение предметов
объективного мира в искусстве одновременно выражает ценностное отношение человека
к предмету- Художественный образ — это отражение объекта, содержащее отпечаток
человеческой личности, се ценностных ориентации, которые вплавляются в
характеристики отражаемой реальности. Исключить это взаимопроникновение —
значит разрушить художественный образ. В науке же особенности
жизнедеятельности личности, создающей знания, ее оценочные суждения не входят
непосредственно в состав порождаемого знания (законы Ньютона не позволяют
судить о том, что любил и что ненавидел Ньютон, тогда как, например, в портретах
кисти Рембрандта запечатлена личность самого Рембрандта, его мироощущение и
его личностное отношение к изображаемым социальным явлениям; чей-либо портрет,
написанный великим художником, всегда выступает и как своего рода его «автопортрет»).
Наука
ориентирована на предметное и объективное исследование действительности.
Сказанное, конечно, не означает, что личностные моменты и ценностные ориентации
ученого не играют роли в научном творчестве и не влияют на его результаты.
Процесс
научного познания обусловлен не только особенностями изучаемого объекта, но и
многочисленными факторами социокультурного характера.
Рассматривая науку в ее историческом развитии, можно обнаружить, что
по мере изменения типа культуры меняются стандарты изложения научного знания,
способы видения реальности в науке, стили мышления, которые формируются в
контексте культуры и испытывают воздействие самых различных ее феноменов. Это
воздействие может быть представлено как включение различных социокультурных
факторов в процесс генерации собственно научного знания. Однако констатация
связей объективного и субъективного в любом познавательном процессе и
необходимость комплексного исследования науки в ее взаимодействии с другими
формами духовной деятельности человека не снимают вопроса о различии между
наукой и этими формами (обыденным познанием, художественным мышлением и т.п.).
Первой и необходимой характеристикой такого различия является признак
объективности и предметности научного познания.
Наука в человеческой деятельности выделяет только ее предметную
структуру и все рассматривает сквозь призму этой структуры. Как царь Мидас из
известной древней легенды — к чему бы он ни прикасался, все обращалось в
золото, — так и наука, к чему бы она ни прикоснулась, все для нее предмет,
который живет, функционирует и развивается по объективным законам.
Здесь сразу же возникает вопрос: ну, а как тогда быть с субъектом
деятельности, с его целями, ценностями, состояниями его сознания? Все это
принадлежит к компонентам субъектной структуры деятельности, но ведь наука
способна исследовать и эти компоненты, потому что для нее нет запретов на
исследование каких-либо реально существующих феноменов. Ответ на этот вопрос
довольно простой: да, наука может исследовать любые феномены жизни человека и
его сознания, она может исследовать и деятельность, и человеческую психику, и
культуру, но только под одним углом зрения — как особые предметы, которые
подчиняются объективным законам. Субъектную структуру деятельности наука тоже
изучает, но как особый объект. А там, где наука не может сконструировать
предмет и представить его «естественную жизнь», определяемую его сущностными
связями, там и кончаются ее притязания. Таким образом, наука может изучать
все в человеческом мире, но в особом ракурсе и с особой точки зрения. Этот
особый ракурс предметности выражает одновременно и безграничность, и
ограниченность пауки, поскольку человек как самодеятельное, сознательное
существо обладает свободой воли и он не только объект, но еще и субъект
деятельности. И в этом его субъектном бытии не все состояния могут быть
исчерпаны научным знанием, даже если предположить, что такое всеобъемлющее
научное знание о человеке, его жизнедеятельности может быть получено.
В
этом утверждении о границах науки нет никакого антисциентизма. Просто это
констатация бесспорного факта, что наука не может заменить собой всех форм
познания мира, всей культуры. И все, что ускользает из ее поля зрения,
компенсируют другие формы духовного постижения мира — искусство, религия,
нравственность, философия. Изучая объекты, преобразуемые в деятельности, наука
не ограничивается познанием только тех предметных связей, которые могут быть
освоены в рамках наличных, исторически сложившихся на данном этапе развития
общества типов деятельности. Цель науки заключается в том, чтобы предвидеть
возможные будущие изменения объектов, в том числе и те, которые
соответствовали бы будущим типам и формам практического изменения мира.
Как выражение этих целей в науке складываются не только исследования,
обслуживающие сегодняшнюю практику, но и слои исследований, результаты которых
могут найти применение только в практике будущего. Движение познания в этих
слоях обусловлено уже не столько непосредственными запросами сегодняшней практики,
сколько познавательными интересами, через которые проявляются потребности
общества в прогнозировании будущих способов и форм практического освоения мира.
Например, постановка внутринаучных проблем и их решение в рамках
фундаментальных теоретических исследований физики привели к открытию законов
электромагнитного поля и предсказанию электромагнитных волн, к открытию законов
деления атомных ядер, квантовых законов излучения атомов при переходе
электронов с одного энергетического уровня на другой и т.п. Все эти
теоретические открытия заложили основу для будущих способов массового
практического освоения природы в производственной деятельности. Через несколько
десятилетий они стали базой для прикладных инженерно-технических исследований
и разработок, внедрение которых в производство, в свою очередь,
революционизировало технику и технологию — появились радиоэлектронная
аппаратура, атомные электростанции, лазерные установки и т.д.
Крупные
ученые, создатели новых, оригинальных направлений и открытий, всегда обращали
внимание на эту способность теорий потенциально содержать в себе множество
будущих новых технологий и неожиданных практических приложений.
К.А.
Тимирязев по этому поводу писал: «Несмотря на отсутствие в современной науке
узкоутилитарного направления, именно в своем, независимом от указки житейских
мудрецов и моралистов, свободном развитии она явилась, более чем когда,
источником практических, житейских применений. То поразительное развитие
техники, которым ослеплены поверхностные наблюдатели, готовые признать его за
самую выдающуюся черту XIX века, является только результатом не для всех
видимого небывалого в истории развития именно науки, свободной от всякого
утилитарного гнета. Разительным доказательством тому служит развитие химии:
была она и алхимией, и ятрохимией, на послугах и у горного дела, и у аптеки, и
только в XIX веке, «веке науки», став просто химией, т.е. чистой
наукой, явилась она источником неисчислимых приложений и в медицине, и в
технике, и в горном деле, пролила свет и на стоящие в научной иерархии выше ее
физику и даже астрономию, и на более молодые отрасли знания, как, например,
физиологию, можно сказать, сложившуюся только в течение этого века»7.
Сходные мысли высказывал один из создателей квантовой механики —
французский физик Луи де Бройль. «Великие открытия, — писал он, — даже
сделанные исследователями, которые не имели в виду никакого практического
применения и занимались исключительно теоретическим решением проблем, быстро
находили затем себе применение в технической области. Конечно, Планк, когда он
впервые написал формулу, носящую теперь его имя, совсем не думал об
осветительной технике. Но он не сомневался, что затраченные им огромные усилия
мысли позволят нам понять и предвидеть большое количество явлений, которые
быстро и во всевозрастающем количестве будут использованы осветительной
техникой. Нечто аналогичное произошло и со мной. Я был крайне удивлен, когда
увидел, что разработанные мной представления очень быстро находят конкретные
приложения в технике дифракции электронов и электронной микроскопии».
Нацеленность пауки на изучение не только объектов, преобразуемых в
сегодняшней практике, но и тех объектов, которые могут стать предметом
массового практического освоения в будущем, является второй отличительной
чертой научного познания. Эта черта позволяет разграничить научное и
обыденное, стихийно-эмпирическое познание и вывести ряд конкретных
определений, характеризующих природу науки. Она позволяет понять, почему
теоретическое исследование выступает определяющей характеристикой развитой
науки.
Наука – часть
культуры (она входит в культуру, как её составная часть).
Культура – то, что
противоположено природе. Культура – улучшенная природа (окультуренная,
преобразованная человечеством). Культура создаётся человеком.
Как
культура, так и природа – созданное (даже природа отчасти созданное; нет
ничего абсолютно данного).
Духовная
деятельность человека осуществляется в 2-х направлениях: в познавательном направлении
(направлена на познание отношений между материальными вещами) и в ценностном
измерении (мы занимаемся отношениями субъекта и объекта, что нас окружает).
В
20 веке возвращается средневековое отношение к природе – на неё надо молиться.
В 18 и 19 вв: природа – не ценна, надо с неё рать всё, что нужно. К природе
относились потребительски.
В философии
рассматривается 3 модели культуры:
1.
Технологическая культура. Здесь на первый план выдвигается способ
жизнедеятельности человека – производство. Обезьяна может прокормить только
себя. Первобытный человек создаёт только 30% добавочного продукта (может
прокормить маленького ребёнка). Современный человек – 20-30 человек (с/х в США
за счёт технологий).
2.
Аксиологическое. Система ценностей: духовных, религиозных. Культура –
воспитание человеческой природы.
3.
Семиотическая. Культура как совокупность знаков (символов). Подход к природе,
как к текстам.
Наука,
имея многочисленные определения, выступает в трех основных ипостасях. Она
понимается либо как форма деятельности, либо как система или совокупность
дисциплинарных знаний или же как социальный институт. В первом случае наука
предстает как особый способ деятельности, направленный на фактически выверенное
и логически упорядоченное познание предметов и процессов окружающей
действительности. Как деятельность, наука помещена в поле целеполагания, принятия
решений, выбора, преследования своих интересов, признания ответственности.
Именно деятельностное понимание науки особо отмечал В. И. Вернадский: "Ее
[науки] содержание не ограничивается научными теориями, гипотезами, моделями,
создаваемой ими картиной мира, в основе она главным образом состоит из научных
фактов и их эмпирических обобщений, и главным живым содержанием является в ней
научная работа живых людей"
Во
втором истолковании, когда наука выступает как система знаний, отвечающих
критериям объективности, адекватности, истинности, научное знание пытается
обеспечить себе зону автономии и быть нейтральным по отношению к идеологическим
и политическим приоритетам. То, ради чего армии ученых тратят свои жизни и
кладут свои головы, есть истина, она превыше всего, она есть конституирующий
науку элемент и основная ценность науки.
Третье,
институциональное, понимание науки подчеркивает ее социальную природу и объективирует
ее бытие в качестве формы общественного сознания. Впрочем, с институциональным
оформлением связаны и другие формы общественного сознания: религия, политика,
право, идеология, искусство и т.д.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40
|